Савелий Крамаров о своей эмиграции в США:

"Советские коллеги к моей эмиграции в США отнеслись по-разному. Большинство, наверное, в душе поддерживали, но вслух сказать боялись. Были и те, кто откровенно называл меня предателем. Тогда, помню, я в какой-то мере мог их понять, но теперь для меня полнейшая загадка: в чем предательство?! В том, что человек выбирает место жительства по своему вкусу? За десять лет нормальной жизни я многое понял и многое забыл...
США фантастическая страна! Действительно, страна эмигрантов. Двести лет она их принимает и делает все возможное, чтобы люди не чувствовали себя обездоленными. Конечно, я шел на риск. Меня в США не знала ни одна живая душа. Американцы вообще слабо ориентируются в советском кино. Я привез с собой ролики своих картин, а их все-таки было сорок две. Хотя там живут очень доверчивые люди. Скажи я журналистам, что у меня сто картин, - опубликовали бы не задумываясь, без проверки. В Америке лгут редко. Уже достигнуто такое состояние общества, когда вранье только мешает.
Мне повезло - почти сразу меня пригласили в фильм "Москва на Гудзоне". Вокруг него поднялась страшная шумиха, "Таймс" и "Ньюсуик" назвали меня советским Джерри Льюисом. Через два месяца я снялся в "2010" в роли русского космонавта. Такой кристально чистый патриотический образ. И со мной заключили контракт.
Сейчас мне уже легко и просто. Снята проблема языка. Меня ценят в кинобизнесе. Даже на улицах в Штатах меня узнают. Конечно, не так, как когда-то у вас в Союзе...
Я не скрываю, что потерял славу и всенародную любовь. Я принес их в жертву другим сторонам жизни. За всё приходится платить. Мой выбор сделан. В жизни выиграл, в славе проиграл".
/Из интервью Савелия Крамарова газете "Известия", 1991 год, июнь/
Интервью брала Елена Ямпольская.
Она пишет:
"Начало июня 1991 года. Последние месяцы существования Советского Союза - правда, кто же тогда об этом знал? Савелий Крамаров впервые после десятилетнего отсутствия приезжает в Москву. Пять дней он живет у друзей, шифруется и конспирируется, так что найти его практически нереально. Наконец я получаю номер телефона, звоню, подвергаюсь допросу с пристрастием, убеждаю до боли знакомый голос на том конце провода, что 19-летняя студентка никак не может быть агентом КГБ, и еду разыскивать панельную многоэтажку где-то в районе Крылатского. Утром у Крамарова обратный рейс, а сейчас, "на чемоданах" мы записываем единственное интервью в тот его первый визит на родину.
...Он смотрел на меня прооперированными, абсолютно симметричными глазами - по-прежнему не Ален Делон, но, увы, уже и не смешной.
Он едва ли не полностью состоял из понтов - такой "Джек Восьмеркин - американец" с отдельными цитатами из "Блудного попугая". Он говорил "здесь, у вас" и "там, у нас". Он хотел казаться счастливым, а, может, действительно был счастлив...