Тот день был очень тёплым и тихим. Я шла по улице нашего районного городка, щурясь от ярких солнечных лучей, на душе у меня было грустно и в то же время радостно. Дело в том, что за два месяца до того дня у меня умерла мама. Моя любимая мамочка. Добрый, ласковый человечек, она и жила-то, казалось, только ради меня. Папа мой погиб, когда мне было всего года три. Я немного чего помню о нём, только широкие плечи, на которых он меня катал и почему-то его огромные сапоги. Мама больше не вышла замуж, может, боялась, что её новый муж будет меня обижать, а может, просто больше не встретила такого заботливого и любящего мужчину, как наш папа. Моя мама была маленькая, всего метра полтора ростом, худенькая, но её весь наш посёлок уважал не меньше, чем здоровенных дядек, а они её, между прочим, даже побаивались. Мама работала врачом и с больными была не только внимательная, но и строгая, особенно если её назначения не хотели выполнять. Я врачом не стала, хоть и хотела. Выучилась только на медсестру. И всё из-за того, что не могла уехать от мамы надолго, она уже тогда болела, сердце у неё было слабенькое. Здесь же я вышла замуж, за своего одноклассника, развелась с ним через четыре года, потому что он мне изменил. И остались мы жить втроём: я, моя мама и моя маленькая дочка Вика. Мама пыталась однажды уговорить меня присмотреться к другим мужчинам, но я даже слушать её не стала, посмотрела только на неё укоризненно, она поняла меня и больше такого разговора у нас не было. Жили мы небогато, но очень дружно, праздники любили и готовились к ним всегда заранее, дом украшали, угощения готовили. Соседи и друзья знали об этом и с удовольствием заходили к нам в гости. Мы были всем рады. А потом Викуша выросла, школу окончила, техникум, и вышла замуж. За Славика Мартынова, он в районном центре жил, хороший парень, очень хороший. Серьёзный, но добрый, с Вики пылинки сдувал. После свадьбы они сняли домик в городе, стали жить самостоятельно. Ссорились они, конечно, я замечала, что дочь иногда расстроенная была, когда я к ним приезжала, но быстро мирились. Потом Вика забеременела. Мне иногда даже смешно было наблюдать, как Слава холил и оберегал её. Даже чайник не давал поднимать, не то, что полы там мыть или на огороде возиться. Всё сам делал. Когда моя мама умерла Вике до родов пара месяцев оставалась. Так уж дочь плакала от горя, я даже боялась, чтоб не родила она раньше времени. Обошлось. Похоронили маму достойно. Спасибо зятю, всю тяжелую работу на себя взял. И с документами, и с погребением. А через месяц вдруг раз, и разбежались они! Он к своим родителям ушёл, а Вика на такси ко мне приехала со всеми своими вещами. И ничего не рассказала. Совсем ничего. Только плакала и меня обнимала. Телефоны сотовые тогда ещё не у всех были, поэтому я однажды собралась и поехала в город, вроде как по делам, а сама зашла к сватам. Но они тоже ничего не понимали, сватья слёзы вытирала, а сват пыхтел только, да хмурился. Одно только я узнала, что Вика и Слава за что-то обиделись друг на друга, а первым прощения попросить ни один, ни другой не собирались, гордые, видите ли. Зятя увидеть у меня так и не получилось, он уехал в область по работе, так что вернулась я домой ни с чем. Оставалось надеяться, что их любовь победит и заставит всё же помириться. И вот ночью у Вики начались схватки. Скорая приехала довольно быстро и дочь увезли в районный роддом. К утру родился Максимка. Наш бутузик с рыжими кучеряшками. Я, когда первый раз его увидела, даже заплакала от счастья и очень удивилась, что Вика совсем не радуется рождению сына.
- Доча, не переживай, помиритесь, - успокаивала я её, когда пришла к ней в палату, меня пропустили, как медработника. - Придёт твой Славка, на сына посмотрит и сразу растает, разве можно такое чудо не полюбить? - Мам, почему Максимка рыжий? – со слезами в голосе спросила у меня дочь. – Я не рыжая и Слава темный. Как так? Он же мне не поверит! - Викуль, да ты что? – ахнула я. – Да у нас в роду все рождаются рыжими: и я такая родилась, и ты тоже. Прадед мой, Никифор, был рыжий, конопатый и с шикарным чубом. Помнишь, я тебе фотографию показывала? Ах, да, фото же чёрно-белое, - я улыбнулась: - Ты не переживай, у Максимки через пару месяцев эти волосики вытрутся и будет он светленький, как ты, или темненький, как папочка. - Правда? – загорелись глаза у Вики. – А то... – тут она опустила голову и замолчала. Но быстро взяла себя в руки и уже с улыбкой стала гладить сынишку по рыженьким кучеряшкам. И всё время поглядывала в окно, явно надеясь на то, что Слава придёт их проведать. Но мой зять всё не приходил. Я тоже больше не пошла к нему домой, гордость не позволила. Решила, что судьба у нас такая, в одиночку женщинам своих деток растить. Ничего, справимся. Вику и Максимку должны были выписать на следующий день, когда я, проведав их, шла по городской улице и думала о том, что в нашей жизни есть всё: счастье и беда, любовь и обида, познаётся радость от ценнейших приобретений и дикая боль от невосполнимых потерь. Мы должны испытать все эти чувства, иначе просто не поймём до конца, что же такое – эта жизнь, иначе мы не станем полноценными людьми. Я шла, щурясь от солнца, с тоской в груди вспоминая маму, не дожившую до встречи с правнуком и тут же улыбалась, представляя золотые кучеряшки нашего малыша. Я так задумалась, что не заметила, как загорелся на светофоре красный свет и, не сбавляя шаг, выскочила прямо под летевшую на скорости машину... - Раечка, - услышала я родной голос, - доченька, как же я по тебе соскучилась. - Мама? Ты как? Откуда? Ты же... Можно я с тобой...– я смотрела в родные глаза и тонула в них, мне было так тепло и уютно, что хотелось прикрыть веки и уснуть, навсегда. - Подожди, доченька, - мягко обняла меня мама, - не время тебе ещё уходить, нужна ты нашей девочке и малышу. Видела я его: наш человечек, рыжий, как дед Никифор. Передай Вике, что я её очень люблю и присмотрю за ними, помогу, отведу беды, насколько смогу. А теперь иди, - мама меня легонько подтолкнула, - иди... Мягкий туман, словно пуховое одеяло, начал обволакивать меня, я словно взлетела, меня закружило и тут я почувствовала резкую, жуткую боль, невыносимую, заставившую застонать. - Мама, мамочка, - услышала я через шум в голове, - Ты очнулась! Доктор, где доктор? Мама очнулась! Я с трудом приоткрыла глаза и увидела белые больничные стены и Вику. Она сидела около моей кровати, взволнованная, с красными от слёз глазами. - А где Максимка? – прошептала я. - Малыш со Славиными родителями, ты не переживай, они хорошо за ним смотрят. Мы помирились, мамочка, - заговорила дочь очень быстро, она будто боялась, что я опять потеряю сознание и не услышу такие важные новости, - Славка, как узнал, что с тобой произошло, сразу прибежал к нам. Прощения просил за то, что упрямился, не приходил. Я сразу простила, тоже не права ведь была, могла б и первая с ним заговорить. Вот мы глупые с ним, правда? Поссорились из-за ерунды, наговорили друг другу гадостей и обиды включили. Он тоже здесь, там, в коридоре стоит, стесняется ещё тебя, вину чувствует, что сразу к сыну не пришёл. Между прочим, у них в роду тоже рыжие были, так что я зря переживала. Я слушала родной голос Вики и мне опять становилось хорошо, не важно, что болело всё тело, что мне предстояло ещё долго поваляться в больнице после сложной операции, я знала, что смогу, поправлюсь. Мне же ещё нужно было помогать дочери внука воспитывать. Я нужна была им. Я очень сильно их любила. И люблю. Теперь уже и детей Максимки, своих правнуков.
️
Истории Марии Скибы
Жизнь – она такая.
Тот день был очень тёплым и тихим. Я шла по улице нашего районного городка, щурясь от ярких солнечных лучей, на душе у меня было грустно и в то же время радостно. Дело в том, что за два месяца до того дня у меня умерла мама. Моя любимая мамочка. Добрый, ласковый человечек, она и жила-то, казалось, только ради меня. Папа мой погиб, когда мне было всего года три. Я немного чего помню о нём, только широкие плечи, на которых он меня катал и почему-то его огромные сапоги. Мама больше не вышла замуж, может, боялась, что её новый муж будет меня обижать, а может, просто больше не встретила такого заботливого и любящего мужчину, как наш папа. Моя мама была маленькая, всего метра полтора ростом, худенькая, но её весь наш посёлок уважал не меньше, чем здоровенных дядек, а они её, между прочим, даже побаивались. Мама работала врачом и с больными была не только внимательная, но и строгая, особенно если её назначения не хотели выполнять. Я врачом не стала, хоть и хотела. Выучилась только на медсестру. И всё из-за того, что не могла уехать от мамы надолго, она уже тогда болела, сердце у неё было слабенькое. Здесь же я вышла замуж, за своего одноклассника, развелась с ним через четыре года, потому что он мне изменил. И остались мы жить втроём: я, моя мама и моя маленькая дочка Вика. Мама пыталась однажды уговорить меня присмотреться к другим мужчинам, но я даже слушать её не стала, посмотрела только на неё укоризненно, она поняла меня и больше такого разговора у нас не было.
Жили мы небогато, но очень дружно, праздники любили и готовились к ним всегда заранее, дом украшали, угощения готовили. Соседи и друзья знали об этом и с удовольствием заходили к нам в гости. Мы были всем рады. А потом Викуша выросла, школу окончила, техникум, и вышла замуж. За Славика Мартынова, он в районном центре жил, хороший парень, очень хороший. Серьёзный, но добрый, с Вики пылинки сдувал. После свадьбы они сняли домик в городе, стали жить самостоятельно. Ссорились они, конечно, я замечала, что дочь иногда расстроенная была, когда я к ним приезжала, но быстро мирились. Потом Вика забеременела. Мне иногда даже смешно было наблюдать, как Слава холил и оберегал её. Даже чайник не давал поднимать, не то, что полы там мыть или на огороде возиться. Всё сам делал.
Когда моя мама умерла Вике до родов пара месяцев оставалась. Так уж дочь плакала от горя, я даже боялась, чтоб не родила она раньше времени. Обошлось. Похоронили маму достойно. Спасибо зятю, всю тяжелую работу на себя взял. И с документами, и с погребением.
А через месяц вдруг раз, и разбежались они! Он к своим родителям ушёл, а Вика на такси ко мне приехала со всеми своими вещами. И ничего не рассказала. Совсем ничего. Только плакала и меня обнимала. Телефоны сотовые тогда ещё не у всех были, поэтому я однажды собралась и поехала в город, вроде как по делам, а сама зашла к сватам. Но они тоже ничего не понимали, сватья слёзы вытирала, а сват пыхтел только, да хмурился. Одно только я узнала, что Вика и Слава за что-то обиделись друг на друга, а первым прощения попросить ни один, ни другой не собирались, гордые, видите ли. Зятя увидеть у меня так и не получилось, он уехал в область по работе, так что вернулась я домой ни с чем. Оставалось надеяться, что их любовь победит и заставит всё же помириться.
И вот ночью у Вики начались схватки. Скорая приехала довольно быстро и дочь увезли в районный роддом. К утру родился Максимка. Наш бутузик с рыжими кучеряшками. Я, когда первый раз его увидела, даже заплакала от счастья и очень удивилась, что Вика совсем не радуется рождению сына.
- Мам, почему Максимка рыжий? – со слезами в голосе спросила у меня дочь. – Я не рыжая и Слава темный. Как так? Он же мне не поверит!
- Викуль, да ты что? – ахнула я. – Да у нас в роду все рождаются рыжими: и я такая родилась, и ты тоже. Прадед мой, Никифор, был рыжий, конопатый и с шикарным чубом. Помнишь, я тебе фотографию показывала? Ах, да, фото же чёрно-белое, - я улыбнулась: - Ты не переживай, у Максимки через пару месяцев эти волосики вытрутся и будет он светленький, как ты, или темненький, как папочка.
- Правда? – загорелись глаза у Вики. – А то... – тут она опустила голову и замолчала.
Но быстро взяла себя в руки и уже с улыбкой стала гладить сынишку по рыженьким кучеряшкам. И всё время поглядывала в окно, явно надеясь на то, что Слава придёт их проведать.
Но мой зять всё не приходил. Я тоже больше не пошла к нему домой, гордость не позволила. Решила, что судьба у нас такая, в одиночку женщинам своих деток растить. Ничего, справимся.
Вику и Максимку должны были выписать на следующий день, когда я, проведав их, шла по городской улице и думала о том, что в нашей жизни есть всё: счастье и беда, любовь и обида, познаётся радость от ценнейших приобретений и дикая боль от невосполнимых потерь. Мы должны испытать все эти чувства, иначе просто не поймём до конца, что же такое – эта жизнь, иначе мы не станем полноценными людьми. Я шла, щурясь от солнца, с тоской в груди вспоминая маму, не дожившую до встречи с правнуком и тут же улыбалась, представляя золотые кучеряшки нашего малыша. Я так задумалась, что не заметила, как загорелся на светофоре красный свет и, не сбавляя шаг, выскочила прямо под летевшую на скорости машину...
- Раечка, - услышала я родной голос, - доченька, как же я по тебе соскучилась.
- Мама? Ты как? Откуда? Ты же... Можно я с тобой...– я смотрела в родные глаза и тонула в них, мне было так тепло и уютно, что хотелось прикрыть веки и уснуть, навсегда.
- Подожди, доченька, - мягко обняла меня мама, - не время тебе ещё уходить, нужна ты нашей девочке и малышу. Видела я его: наш человечек, рыжий, как дед Никифор. Передай Вике, что я её очень люблю и присмотрю за ними, помогу, отведу беды, насколько смогу. А теперь иди, - мама меня легонько подтолкнула, - иди...
Мягкий туман, словно пуховое одеяло, начал обволакивать меня, я словно взлетела, меня закружило и тут я почувствовала резкую, жуткую боль, невыносимую, заставившую застонать.
- Мама, мамочка, - услышала я через шум в голове, - Ты очнулась! Доктор, где доктор? Мама очнулась!
Я с трудом приоткрыла глаза и увидела белые больничные стены и Вику. Она сидела около моей кровати, взволнованная, с красными от слёз глазами.
- А где Максимка? – прошептала я.
- Малыш со Славиными родителями, ты не переживай, они хорошо за ним смотрят. Мы помирились, мамочка, - заговорила дочь очень быстро, она будто боялась, что я опять потеряю сознание и не услышу такие важные новости, - Славка, как узнал, что с тобой произошло, сразу прибежал к нам. Прощения просил за то, что упрямился, не приходил. Я сразу простила, тоже не права ведь была, могла б и первая с ним заговорить. Вот мы глупые с ним, правда? Поссорились из-за ерунды, наговорили друг другу гадостей и обиды включили. Он тоже здесь, там, в коридоре стоит, стесняется ещё тебя, вину чувствует, что сразу к сыну не пришёл. Между прочим, у них в роду тоже рыжие были, так что я зря переживала.
Я слушала родной голос Вики и мне опять становилось хорошо, не важно, что болело всё тело, что мне предстояло ещё долго поваляться в больнице после сложной операции, я знала, что смогу, поправлюсь. Мне же ещё нужно было помогать дочери внука воспитывать. Я нужна была им. Я очень сильно их любила.
И люблю. Теперь уже и детей Максимки, своих правнуков.
фото из интернета