А я — Нонка!

Нарекли невинное дитя… При чем там была Нонна? Среди казацких хат, кубанских степей разве это имя для вовсе не поэтической девочки с пыльными ногами? Как ни вдалбливала мне мама любовь и память о той девушке Нонне, что приехала когда-то из Москвы комсомольские дела проверять, я все равно ее не полюбила, потому что не видела никогда.
Казачки отводили иногда душу, рассказывая с издевкой, как мама понесла меня, запеленутую, в сельсовет, где сидела делопроизводитель — такая же молодая комсомолка. Долго она листала толстую книгу с именами, чтоб по-человечески записать.
— Такого нема, Петровна…
На Кубани родившую ребенка называли по отчеству, какая б молодая она ни была. Мама, рассказывают, ткнулась в кулек с дочкой и зарыдала.
— Не плачь! Постой… Сейчас ноябрь — так? Запишем — Ноябрина… Возьмешь первый слог и последний — будет Нона.
Мама еще горше заплакала:
— Там же две буквы «нэ»!..
— Подставим — и всё! Не плачь…
Подставили, я и стала гасать (прыгать) по жизни Нонной. Кубанцы называли меня «Нонк» — и не иначе. Сейчас, правда, высокими голосами кричат по телефону из Краснодарского края, Нонной Викторовной называя, и приглашают приехать с творческими вечерами. А тогда — Нонка! Нонк! — кувыркались в детских радостях своих…
Нонна Мордюкова