На следующий день в доме был настоящий праздник: к прабабушке Поле приехали еще и Варюшины родители и тетя Нина – мамина сестра, Варюшина крестная. Сначала было очень весело, особенно когда дело дошло до подарков, но потом Варюшу почему-то раньше времени отправили спать. Утомленная разговорами и долгим чаепитием, девочка без особого сопротивления пошла в спальню и быстро уснула, обняв большую плюшевую собаку с белым пятном на голове, подаренную тетей Ниной. Однако через некоторое время она проснулась оттого, что в соседней комнате взрослые громко спорили. Из-за приотворенной двери падала на пол узкая, как нож, полоса света. Варя повернулась на бок и прислушалась. – Ты точно решила переезжать к нам, мама? – спрашивала бабушка Маша. – Не будешь потом жалеть? – Видно, пора, – отвечала прабабушка Поля. – Как же ты будешь без своего домика и сада? – вмешалась Варина мама. – Ты же так привыкла жить здесь. Тяжело, конечно, но все-таки… – Раз уж решила, так решила, – был ответ. – Не век же одной доживать, сил уж не хватает. «Это хорошо, что прабабушка будет жить с нами, – обрадовалась Варя. – Только вот почему она говорит, что у нее сил не хватает? Не похоже…» – Ну, тогда придется ваш домик продать, Полина Степановна, – вмешался дедушка. Папа его тут же поддержал: – Здесь некому будет вести хозяйство, все развалится. – Конечно, – помолчав, тихо сказала прабабушка Поля. «Что она говорит?» – ужаснулась Варюша. – Жалко, ведь мы с Ниной тут выросли, да и мама тоже, – подала голос Варина мама. – Но ехать сюда уж очень далеко, да и деньги семье не помешают, – настаивал дед. – Ты ведь не железная, бабуля, – добавила тетя Нина. – Нелегко тебе тут управляться одной. А если заболеешь? – Это верно. Раньше хоть Шурка, твой ухажер, помогал, когда жил по соседству – то забор поправит, то рыбки с рыбалки принесет. А теперь уехал на Север – все из-за тебя, Ниночка, прогнала хорошего парня. – Ну вот еще! – фыркнула тетя Нина. – Нашла о чем вспоминать – это давно было! Я ведь о том говорю, что годы твои уж немалые. – Это правда, – согласилась прабабушка. – Да и родственники нашлись, которые хотят мой домик купить. «Как она может так говорить? Какие еще родственники? – расстроилась Варюша. – Нам самим тут хорошо, лучше не бывает!» – Может, подождать годик, не продавать, захочешь еще вернуться сюда, мама? – спросила бабушка Маша, и Варе показалось, что голос ее дрогнул. – Да нет уж, дочка. Ну что же, родные мои, все обсудили, обо всем поговорили, пора спать. В соседней комнате погасили большой свет, оставили только лампу, и стали расходиться спать. Варя слышала, как бабушка с дедом отправились в горницу, папа пошел покурить на улицу, а мама с тетей Ниной уселись на крылечке. Прабабушка Поля спала в одной комнате с Варей. Она вошла неслышно, боясь разбудить девочку, осторожно укрыла ее одеялом, шепотом прочитала молитвы и улеглась на свою пружинную, слегка скрипучую кровать. Немного поворочалась на ней и несколько раз глубоко вздохнула. Потом, видимо, заснула. Варе стало слышно, о чем говорят на крылечке. – Конечно, ей тут уже не под силу, – сетовала мама. – И воду нужно руками носить, и печку топить, и землю копать – в ее-то годы! – Она еще крепкая у нас. От нас с тобой к ее годам только развалины останутся. Если вообще доживем. Особенно я, – произнесла тетя Нина. – Что ты говоришь, ты же моложе меня! – Иногда в больнице за сутки так уработаешься, что к концу смены чувствуешь себя старухой. И начинаешь ненавидеть и саму эту работу, и людей, которых лечишь. – Но ты же так мечтала стать врачом, Нинка! Спасать людям жизнь, работать на «скорой помощи». – Да, конечно. Только иногда кажется, что все это бессмысленно – ты за кого-то борешься ночь напролет, а подлечишь – он опять пойдет напьется или объестся и снова на больничной койке окажется. К чему тогда все? – Ты о чем? – Да все к одному концу сведется. – Так нельзя думать! Как же с такими мыслями людей лечить? – А не все ли равно им? – Думаю, не все равно. Душа-то у каждого есть. – Вот уж не знаю. Сколько раз на глазах у меня люди умирали – никакой души я у них не наблюдала. Места такого нет, где бы она помещалась. Повисло молчание. Потом мама, вздохнув, сказала: – Тяжело тебе. Скрипнула калитка – это возвращался папа. – Ну, если и вправду продадим домик, может быть, наконец машину себе купим, – сказал он вполголоса. – Какую еще машину? – возразила мама. – Эти деньги нужно разделить между всеми. Отцу надо бы съездить полечиться на юг, маме нужен новый телевизор, у Нинки тоже какие-нибудь планы. – Я бы шубу себе купила, – сказала тетя Нина. – Так что останется только на пару хороших велосипедов? – спросил папа. – Ну что ж, ладно. – Тут и делить-то нечего, – скрипучим, противным каким-то голосом произнесла тетя Нина. – За всю жизнь прабабушка наша нажила так мало, что смешно на что-то рассчитывать. Все разошлись по своим местам – спать. А Варя долго еще лежала, глядя на лунные пятна на беленом потолке, и думала: как же так, мало нажила? Ведь у прабабушки так много хорошего, чего ни у кого нет: и домик, и два двора, передний и задний, и вишни, и цветы, и сад, да не один, а два! А сколько сокровищ таит в себе прохладный амбар, замкнутый на тяжелый железный засов, или, к примеру, старинный полированный шкаф с цветными стеклами? Варюша иногда увязывалась за прабабушкой, когда та шла в амбар отсыпать муки из мешка или поставить на холод банку с парным молоком, и жадно рассматривала длинные полки, накрытые газетами или домотканым редким полотном. Иногда там удавалось найти какую-нибудь чудесную старинную вещицу: коробочку из-под халвы с нарисованным на ней турком или фарфоровый молочник с откидывающейся крышечкой на замочке. В шкафу висели шелковые платья, тонкие, как крылья бабочек, и бархатный жакет – было странно представить, что прабабушка когда-то надевала их на праздники. А что могло храниться в огромном зеленом сундуке, обшитом медными полосами с блестящими клепками, даже трудно себе представить. И что же, это все теперь достанется чужим? И «нажила так мало»? В этих словах слышалась Варюше какая-то неправильность, как в дедушкином убеждении, что чудес не бывает – сама-то она столько раз чудеса видала! Конечно, хорошо, что прабабушка переедет к ним в город, с ней станет только лучше. Но без этого маленького домика Варюша теперь уже не могла себе представить ни ее, ни свою жизнь. Нужно отговорить прабабушку Полю продавать домик! Только вот согласится ли она? Девочка повздыхала, повертелась и наконец уснула. Утром она хотела поговорить с прабабушкой, но оказалось, что та с раннего утра уехала в храм в соседнее село. Бабушка Маша с ней не поехала – решила, что ей обязательно нужно накормить утром тетю Нину и маму с папой пирогами. Вот она с утра и возилась у печки. Варя решила поговорить сначала с ней. – Бабушка Маша, мне так нравится жить здесь, – начала она издалека. – Мама мне сказала, что нигде ей не было так хорошо, как у прабабушки Поли, а я ей сначала не поверила. А теперь верю. Я хотела бы приезжать сюда как можно чаще – и зимой, и летом, и, если можно, весной и осенью. – Вряд ли это получится, внученька. – Бабушка Маша повернула к ней от печки раскрасневшееся круглое лицо и рассказала обо всем, что говорилось вчера вечером за столом. Так хитрая Варя «узнала» о переезде прабабушки и о том, что домик будут продавать. – А зачем это нужно? – спросила она. – Он ведь, наверное, совсем мало стоит? Может быть, лучше сделать так: пусть прабабушка переезжает к нам, а домик тут остается. На летние и зимние каникулы мы будем здесь гостить. А когда я стану большая, я насовсем сюда перееду. – Не говори глупости, – рассердилась бабушка Маша. – Здесь нет института, а тебе и после школы надо учиться. Да и деньги нам сейчас не помешают – деду нужно полечиться, а тете Нине хорошо бы купить шубку: ходит в пуховике, на который страшно смотреть. А нам домой мы купим большой новый телевизор. – Не хочу я никакого нового телевизора! – заупрямилась Варя. – У нас и старый хороший. А тетя Нина и без шубы красивая. – Что тебе так тут понравилось? – Как – что? Тут кошка, и ежик, и озеро, и по улицам овечки ходят, а в саду… – тут Варя прикусила губу. В самом деле, что же будет с садом – и с одним, и с другим? – Кошку возьмем с собой. – Она у нас не захочет жить! Прабабушка говорит – тут ей воля, а в четырех стенах что за жизнь? – Что-то ты очень непослушная стала! – отмахнулась бабушка Маша. – Иди в сад, нарви малины для начинки. – Она сунула Варе в руки белую эмалированную миску. – А то мы тут с тобой спорим – тесто плохо поднимется, оно любит тишину и покой, тогда хорошо получается. Варя взяла миску и вышла во двор, все еще думая о саде. Если продадут домик и сад, то мальчики и девочки, играющие за калиткой, увитой сухими вьюнками… Погибнут? Перейдут в другой сад, и она никогда уже больше их не увидит? Варя со всех ног бросилась к амбару, проскользнула за приоткрытую дверь и, нащупав на стене ключ, сунула его в карман платья. Она честно собрала малину, поставила миску с ягодами в тень под яблоней, а потом побежала по дорожке до самого конца. Ключ почему-то легко вошел в скважину и повернулся. Калитка открылась. Варюша, замирая, вошла в сад. Сегодня он казался совсем пустым – лучи солнца замерли на дорожках и стволах яблонь, цветы не шелохнулись от ветра. Даже бабочки и стрекозы не летали. Варя на минуту испугалась – а вдруг это совсем другой сад, не тот, где она встретила Манечку? Вдруг того сада и не было? Она внимательно пригляделась к яблоням и облегченно вздохнула: нет, яблоки на них висели ровные, румяные как на подбор, без единого червивого пятнышка, а листья не были изъедены гусеницами. – Эй, ты что тут делаешь? – раздался сзади звонкий голос, и, обернувшись, Варя увидела того самого мальчика, с которым разговаривала Манечка. Он стоял на дорожке подбоченившись, слегка вызывающе, но лицо у него было дружелюбное, а глаза – веселые и добрые. – Я? Манечку ищу, – запнувшись, сказала Варя. Она и сама толком не знала, зачем она сюда пришла, что будет делать дальше, о чем собиралась попросить Манечку. Но почему-то ей твердо казалось, что она поступила правильно. – Она далеко сейчас, – прищурившись, сказал мальчишка. – А чего ты хочешь? – Я хотела бы… – Варя растерялась. От огорчения, что не получается увидеться с Манечкой, она чуть не плакала. – Попросить ее поговорить с бабушкой Машей… и мамой, и папой, и тетей Ниной… – Не знаю никакой бабушки Маши и тети Нины. И не понимаю, чем бы Манечка смогла тебе помочь. Может, я могу что-нибудь сделать для тебя? Варюша рассердилась: этот паренек воображает, что он во всем разбирается лучше всех! – Ну, если ты можешь сделать так, чтобы этот сад никуда не исчез, и его не купили чужие люди, чтобы я всегда могла в него приходить, и бабушка Маша тоже, – попробуй, сделай это! – сказала она сердито. Мальчик рассмеялся. – Какая ты смешная! – сказал он. – Этот сад не может никуда исчезнуть. И купить его тоже нельзя. Он может достаться только по наследству или в подарок. Как тебе, например. – Мне?! – опешила Варюша. – Ну конечно, раз ты можешь сюда прийти. У тебя и ключ есть, верно? – Но вам тут всем угрожает опасность! – возразила Варюша. – Сад хотят продать вместе с домиком прабабушки Поли. – Я уже тебе сказал: его нельзя ни продать, ни купить. И исчезнуть он не может. Он вечный, – сказал мальчик, как о чем-то самом обыкновенном. – Хочешь яблок? – Хочу, – призналась Варюша, давно поглядывавшая на низко наклонившиеся ветки с румяными плодами. Мальчик потянул одну из веток к себе и стал срывать яблоки, передавая их Варюше. Девочка складывала их в передник, время от времени оглядываясь через плечо – не видно ли Манечки? Но в саду, похоже, больше никого не было. Когда передник наполнился доверху, так что Варе стало уже трудно удерживать яблоки, мальчик сказал: – Ну ладно, пока хватит. Сейчас иди домой, а после приходи еще, когда захочешь. Манечка будет очень рада. Варя поблагодарила и пошла к калитке. Уже на пороге она обернулась и спросила мальчика, смотревшего ей вслед: – А можно, я как-нибудь приду ночью? Когда вы все тут играете в лунном свете? – Наверное, можно. – Он пожал плечами. – А тут много других детей? – Много. Варя шагнула за калитку и, закрывая ее, хотела еще что-то крикнуть мальчику, но его под яблонями уже не было. Девочка вздохнула и пошла обратно. Бабушка Маша очень обрадовалась и малине, и яблокам. – Мне как раз не хватало яблок для начинки! – сказала она, и лицо ее просветлело. – Хорошо, что ты пришла, внученька. А то у меня уже с утра настроение испортилось. – Она кивнула туда, где под навесом, укрытым диким виноградом и вьющимися розами, сидели за деревянным столом мама, папа и тетя Нина. Оттуда доносились резкие возбужденные голоса. – По-моему, можно найти место, где лечат хорошо и недорого! – говорил папа. – А я говорю, что отцу нужно купить путевку в самый дорогой санаторий! Обойдетесь и одним велосипедом! – раздавался голос тети Нины. – Как будто ты об отце заботишься! – восклицала мама. – Боишься, что не хватит тебе на шубу? И без шубы можно отлично прожить! – А сколько я могу ходить во всяком барахле? И так уже в детстве донашивала за тобой, так и теперь нельзя одеться как следует? Папа попытался вмешаться в разговор, но ему это не удалось. – Ты вполне прилично одета! Я хожу в таком же пуховике – и ничего! – воскликнула мама. – Ниночка, я не буду покупать себе телевизор, и мы купим тебе шубку! – крикнула из кухни бабушка Маша, но ее никто не услышал. – Тебе, Женя, может быть, и можно ходить в чем попало… – сказала тетя Нина. – Это почему же? – Да потому, что тебя вряд ли что украсит! – А ты, несмотря на всю свою красоту, так и не вышла замуж! – Да мало ли за мной ухаживали – хоть тот же Шурка! – Ухаживали – а что толку? Все принца ждешь! – Да, жду! А за такого, как твой Игорь, я бы и насильно не пошла! Тут папа схватился за голову и отошел в сторону, а бабушка Маша закричала из кухни так, как будто ей было больно: – Девочки, девочки, ну разве так можно? Остановитесь! Тетя Нина фыркнула, встала из-за стола и пошла на улицу, а мама всхлипнула и стала нервно листать журнал, лежавший на столе. – И все это проклятое наследство, – пробормотала бабушка Маша. – Лучше бы его не было. – Вот и не нужно продавать домик, – вмешалась Варюша. – Тем более что сад вообще нельзя ни продать, ни купить, а кто купит домик без сада? – Что ты лепечешь? – сердито сказала бабушка Маша. – Господи, ведь они же были в детстве дружные – не разлей вода. Откуда взялась такая злость? Как будто ненавидят друг друга! А я так радовалась, что у меня – две дочери… Продолжая бормотать себе под нос что-то очень горькое и печальное, она ушла за печку и громко загремела там кастрюлями. – Я всегда тебе говорил, что ты их неправильно воспитываешь, – злорадно заявил подслушавший разговор дедушка, появляясь на пороге. – И насчет Жениного мужа Нина, между прочим, отчасти права… – Замолчи хоть ты! – попросила бабушка Маша.
Спор за столом
На следующий день в доме был настоящий праздник: к прабабушке Поле приехали еще и Варюшины родители и тетя Нина – мамина сестра, Варюшина крестная. Сначала было очень весело, особенно когда дело дошло до подарков, но потом Варюшу почему-то раньше времени отправили спать. Утомленная разговорами и долгим чаепитием, девочка без особого сопротивления пошла в спальню и быстро уснула, обняв большую плюшевую собаку с белым пятном на голове, подаренную тетей Ниной. Однако через некоторое время она проснулась оттого, что в соседней комнате взрослые громко спорили. Из-за приотворенной двери падала на пол узкая, как нож, полоса света. Варя повернулась на бок и прислушалась.
– Ты точно решила переезжать к нам, мама? – спрашивала бабушка Маша. – Не будешь потом жалеть?
– Видно, пора, – отвечала прабабушка Поля.
– Как же ты будешь без своего домика и сада? – вмешалась Варина мама. – Ты же так привыкла жить здесь. Тяжело, конечно, но все-таки…
– Раз уж решила, так решила, – был ответ. – Не век же одной доживать, сил уж не хватает.
«Это хорошо, что прабабушка будет жить с нами, – обрадовалась Варя. – Только вот почему она говорит, что у нее сил не хватает? Не похоже…»
– Ну, тогда придется ваш домик продать, Полина Степановна, – вмешался дедушка.
Папа его тут же поддержал:
– Здесь некому будет вести хозяйство, все развалится.
– Конечно, – помолчав, тихо сказала прабабушка Поля. «Что она говорит?» – ужаснулась Варюша.
– Жалко, ведь мы с Ниной тут выросли, да и мама тоже, – подала голос Варина мама.
– Но ехать сюда уж очень далеко, да и деньги семье не помешают, – настаивал дед.
– Ты ведь не железная, бабуля, – добавила тетя Нина. – Нелегко тебе тут управляться одной. А если заболеешь?
– Это верно. Раньше хоть Шурка, твой ухажер, помогал, когда жил по соседству – то забор поправит, то рыбки с рыбалки принесет. А теперь уехал на Север – все из-за тебя, Ниночка, прогнала хорошего парня.
– Ну вот еще! – фыркнула тетя Нина. – Нашла о чем вспоминать – это давно было! Я ведь о том говорю, что годы твои уж немалые.
– Это правда, – согласилась прабабушка. – Да и родственники нашлись, которые хотят мой домик купить.
«Как она может так говорить? Какие еще родственники? – расстроилась Варюша. – Нам самим тут хорошо, лучше не бывает!»
– Может, подождать годик, не продавать, захочешь еще вернуться сюда, мама? – спросила бабушка Маша, и Варе показалось, что голос ее дрогнул.
– Да нет уж, дочка. Ну что же, родные мои, все обсудили, обо всем поговорили, пора спать.
В соседней комнате погасили большой свет, оставили только лампу, и стали расходиться спать. Варя слышала, как бабушка с дедом отправились в горницу, папа пошел покурить на улицу, а мама с тетей Ниной уселись на крылечке. Прабабушка Поля спала в одной комнате с Варей. Она вошла неслышно, боясь разбудить девочку, осторожно укрыла ее одеялом, шепотом прочитала молитвы и улеглась на свою пружинную, слегка скрипучую кровать. Немного поворочалась на ней и несколько раз глубоко вздохнула. Потом, видимо, заснула. Варе стало слышно, о чем говорят на крылечке.
– Конечно, ей тут уже не под силу, – сетовала мама. – И воду нужно руками носить, и печку топить, и землю копать – в ее-то годы!
– Она еще крепкая у нас. От нас с тобой к ее годам только развалины останутся. Если вообще доживем. Особенно я, – произнесла тетя Нина.
– Что ты говоришь, ты же моложе меня!
– Иногда в больнице за сутки так уработаешься, что к концу смены чувствуешь себя старухой. И начинаешь ненавидеть и саму эту работу, и людей, которых лечишь.
– Но ты же так мечтала стать врачом, Нинка! Спасать людям жизнь, работать на «скорой помощи».
– Да, конечно. Только иногда кажется, что все это бессмысленно – ты за кого-то борешься ночь напролет, а подлечишь – он опять пойдет напьется или объестся и снова на больничной койке окажется. К чему тогда все?
– Ты о чем?
– Да все к одному концу сведется.
– Так нельзя думать! Как же с такими мыслями людей лечить?
– А не все ли равно им?
– Думаю, не все равно. Душа-то у каждого есть.
– Вот уж не знаю. Сколько раз на глазах у меня люди умирали – никакой души я у них не наблюдала. Места такого нет, где бы она помещалась.
Повисло молчание. Потом мама, вздохнув, сказала:
– Тяжело тебе.
Скрипнула калитка – это возвращался папа.
– Ну, если и вправду продадим домик, может быть, наконец машину себе купим, – сказал он вполголоса.
– Какую еще машину? – возразила мама. – Эти деньги нужно разделить между всеми. Отцу надо бы съездить полечиться на юг, маме нужен новый телевизор, у Нинки тоже какие-нибудь планы.
– Я бы шубу себе купила, – сказала тетя Нина.
– Так что останется только на пару хороших велосипедов? – спросил папа. – Ну что ж, ладно.
– Тут и делить-то нечего, – скрипучим, противным каким-то голосом произнесла тетя Нина. – За всю жизнь прабабушка наша нажила так мало, что смешно на что-то рассчитывать.
Все разошлись по своим местам – спать. А Варя долго еще лежала, глядя на лунные пятна на беленом потолке, и думала: как же так, мало нажила? Ведь у прабабушки так много хорошего, чего ни у кого нет: и домик, и два двора, передний и задний, и вишни, и цветы, и сад, да не один, а два! А сколько сокровищ таит в себе прохладный амбар, замкнутый на тяжелый железный засов, или, к примеру, старинный полированный шкаф с цветными стеклами? Варюша иногда увязывалась за прабабушкой, когда та шла в амбар отсыпать муки из мешка или поставить на холод банку с парным молоком, и жадно рассматривала длинные полки, накрытые газетами или домотканым редким полотном. Иногда там удавалось найти какую-нибудь чудесную старинную вещицу: коробочку из-под халвы с нарисованным на ней турком или фарфоровый молочник с откидывающейся крышечкой на замочке. В шкафу висели шелковые платья, тонкие, как крылья бабочек, и бархатный жакет – было странно представить, что прабабушка когда-то надевала их на праздники. А что могло храниться в огромном зеленом сундуке, обшитом медными полосами с блестящими клепками, даже трудно себе представить. И что же, это все теперь достанется чужим? И «нажила так мало»? В этих словах слышалась Варюше какая-то неправильность, как в дедушкином убеждении, что чудес не бывает – сама-то она столько раз чудеса видала!
Конечно, хорошо, что прабабушка переедет к ним в город, с ней станет только лучше. Но без этого маленького домика Варюша теперь уже не могла себе представить ни ее, ни свою жизнь. Нужно отговорить прабабушку Полю продавать домик! Только вот согласится ли она?
Девочка повздыхала, повертелась и наконец уснула.
Утром она хотела поговорить с прабабушкой, но оказалось, что та с раннего утра уехала в храм в соседнее село. Бабушка Маша с ней не поехала – решила, что ей обязательно нужно накормить утром тетю Нину и маму с папой пирогами. Вот она с утра и возилась у печки. Варя решила поговорить сначала с ней.
– Бабушка Маша, мне так нравится жить здесь, – начала она издалека. – Мама мне сказала, что нигде ей не было так хорошо, как у прабабушки Поли, а я ей сначала не поверила. А теперь верю. Я хотела бы приезжать сюда как можно чаще – и зимой, и летом, и, если можно, весной и осенью.
– Вряд ли это получится, внученька. – Бабушка Маша повернула к ней от печки раскрасневшееся круглое лицо и рассказала обо всем, что говорилось вчера вечером за столом. Так хитрая Варя «узнала» о переезде прабабушки и о том, что домик будут продавать.
– А зачем это нужно? – спросила она. – Он ведь, наверное, совсем мало стоит? Может быть, лучше сделать так: пусть прабабушка переезжает к нам, а домик тут остается. На летние и зимние каникулы мы будем здесь гостить. А когда я стану большая, я насовсем сюда перееду.
– Не говори глупости, – рассердилась бабушка Маша. – Здесь нет института, а тебе и после школы надо учиться. Да и деньги нам сейчас не помешают – деду нужно полечиться, а тете Нине хорошо бы купить шубку: ходит в пуховике, на который страшно смотреть. А нам домой мы купим большой новый телевизор.
– Не хочу я никакого нового телевизора! – заупрямилась Варя. – У нас и старый хороший. А тетя Нина и без шубы красивая.
– Что тебе так тут понравилось?
– Как – что? Тут кошка, и ежик, и озеро, и по улицам овечки ходят, а в саду… – тут Варя прикусила губу. В самом деле, что же будет с садом – и с одним, и с другим?
– Кошку возьмем с собой.
– Она у нас не захочет жить! Прабабушка говорит – тут ей воля, а в четырех стенах что за жизнь?
– Что-то ты очень непослушная стала! – отмахнулась бабушка Маша. – Иди в сад, нарви малины для начинки. – Она сунула Варе в руки белую эмалированную миску. – А то мы тут с тобой спорим – тесто плохо поднимется, оно любит тишину и покой, тогда хорошо получается.
Варя взяла миску и вышла во двор, все еще думая о саде. Если продадут домик и сад, то мальчики и девочки, играющие за калиткой, увитой сухими вьюнками… Погибнут? Перейдут в другой сад, и она никогда уже больше их не увидит?
Варя со всех ног бросилась к амбару, проскользнула за приоткрытую дверь и, нащупав на стене ключ, сунула его в карман платья. Она честно собрала малину, поставила миску с ягодами в тень под яблоней, а потом побежала по дорожке до самого конца. Ключ почему-то легко вошел в скважину и повернулся. Калитка открылась.
Варюша, замирая, вошла в сад. Сегодня он казался совсем пустым – лучи солнца замерли на дорожках и стволах яблонь, цветы не шелохнулись от ветра. Даже бабочки и стрекозы не летали. Варя на минуту испугалась – а вдруг это совсем другой сад, не тот, где она встретила Манечку? Вдруг того сада и не было? Она внимательно пригляделась к яблоням и облегченно вздохнула: нет, яблоки на них висели ровные, румяные как на подбор, без единого червивого пятнышка, а листья не были изъедены гусеницами.
– Эй, ты что тут делаешь? – раздался сзади звонкий голос, и, обернувшись, Варя увидела того самого мальчика, с которым разговаривала Манечка. Он стоял на дорожке подбоченившись, слегка вызывающе, но лицо у него было дружелюбное, а глаза – веселые и добрые.
– Я? Манечку ищу, – запнувшись, сказала Варя. Она и сама толком не знала, зачем она сюда пришла, что будет делать дальше, о чем собиралась попросить Манечку. Но почему-то ей твердо казалось, что она поступила правильно.
– Она далеко сейчас, – прищурившись, сказал мальчишка. – А чего ты хочешь?
– Я хотела бы… – Варя растерялась. От огорчения, что не получается увидеться с Манечкой, она чуть не плакала. – Попросить ее поговорить с бабушкой Машей… и мамой, и папой, и тетей Ниной…
– Не знаю никакой бабушки Маши и тети Нины. И не понимаю, чем бы Манечка смогла тебе помочь. Может, я могу что-нибудь сделать для тебя?
Варюша рассердилась: этот паренек воображает, что он во всем разбирается лучше всех!
– Ну, если ты можешь сделать так, чтобы этот сад никуда не исчез, и его не купили чужие люди, чтобы я всегда могла в него приходить, и бабушка Маша тоже, – попробуй, сделай это! – сказала она сердито. Мальчик рассмеялся.
– Какая ты смешная! – сказал он. – Этот сад не может никуда исчезнуть. И купить его тоже нельзя. Он может достаться только по наследству или в подарок. Как тебе, например.
– Мне?! – опешила Варюша.
– Ну конечно, раз ты можешь сюда прийти. У тебя и ключ есть, верно?
– Но вам тут всем угрожает опасность! – возразила Варюша. – Сад хотят продать вместе с домиком прабабушки Поли.
– Я уже тебе сказал: его нельзя ни продать, ни купить. И исчезнуть он не может. Он вечный, – сказал мальчик, как о чем-то самом обыкновенном. – Хочешь яблок?
– Хочу, – призналась Варюша, давно поглядывавшая на низко наклонившиеся ветки с румяными плодами. Мальчик потянул одну из веток к себе и стал срывать яблоки, передавая их Варюше. Девочка складывала их в передник, время от времени оглядываясь через плечо – не видно ли Манечки? Но в саду, похоже, больше никого не было. Когда передник наполнился доверху, так что Варе стало уже трудно удерживать яблоки, мальчик сказал:
– Ну ладно, пока хватит. Сейчас иди домой, а после приходи еще, когда захочешь. Манечка будет очень рада.
Варя поблагодарила и пошла к калитке. Уже на пороге она обернулась и спросила мальчика, смотревшего ей вслед:
– А можно, я как-нибудь приду ночью? Когда вы все тут играете в лунном свете?
– Наверное, можно. – Он пожал плечами.
– А тут много других детей?
– Много.
Варя шагнула за калитку и, закрывая ее, хотела еще что-то крикнуть мальчику, но его под яблонями уже не было. Девочка вздохнула и пошла обратно.
Бабушка Маша очень обрадовалась и малине, и яблокам.
– Мне как раз не хватало яблок для начинки! – сказала она, и лицо ее просветлело. – Хорошо, что ты пришла, внученька. А то у меня уже с утра настроение испортилось. – Она кивнула туда, где под навесом, укрытым диким виноградом и вьющимися розами, сидели за деревянным столом мама, папа и тетя Нина. Оттуда доносились резкие возбужденные голоса.
– По-моему, можно найти место, где лечат хорошо и недорого! – говорил папа.
– А я говорю, что отцу нужно купить путевку в самый дорогой санаторий! Обойдетесь и одним велосипедом! – раздавался голос тети Нины.
– Как будто ты об отце заботишься! – восклицала мама. – Боишься, что не хватит тебе на шубу? И без шубы можно отлично прожить!
– А сколько я могу ходить во всяком барахле? И так уже в детстве донашивала за тобой, так и теперь нельзя одеться как следует?
Папа попытался вмешаться в разговор, но ему это не удалось.
– Ты вполне прилично одета! Я хожу в таком же пуховике – и ничего! – воскликнула мама.
– Ниночка, я не буду покупать себе телевизор, и мы купим тебе шубку! – крикнула из кухни бабушка Маша, но ее никто не услышал.
– Тебе, Женя, может быть, и можно ходить в чем попало… – сказала тетя Нина.
– Это почему же?
– Да потому, что тебя вряд ли что украсит!
– А ты, несмотря на всю свою красоту, так и не вышла замуж!
– Да мало ли за мной ухаживали – хоть тот же Шурка!
– Ухаживали – а что толку? Все принца ждешь!
– Да, жду! А за такого, как твой Игорь, я бы и насильно не пошла!
Тут папа схватился за голову и отошел в сторону, а бабушка Маша закричала из кухни так, как будто ей было больно:
– Девочки, девочки, ну разве так можно? Остановитесь!
Тетя Нина фыркнула, встала из-за стола и пошла на улицу, а мама всхлипнула и стала нервно листать журнал, лежавший на столе.
– И все это проклятое наследство, – пробормотала бабушка Маша. – Лучше бы его не было.
– Вот и не нужно продавать домик, – вмешалась Варюша. – Тем более что сад вообще нельзя ни продать, ни купить, а кто купит домик без сада?
– Что ты лепечешь? – сердито сказала бабушка Маша. – Господи, ведь они же были в детстве дружные – не разлей вода. Откуда взялась такая злость? Как будто ненавидят друг друга! А я так радовалась, что у меня – две дочери…
Продолжая бормотать себе под нос что-то очень горькое и печальное, она ушла за печку и громко загремела там кастрюлями.
– Я всегда тебе говорил, что ты их неправильно воспитываешь, – злорадно заявил подслушавший разговор дедушка, появляясь на пороге. – И насчет Жениного мужа Нина, между прочим, отчасти права…
– Замолчи хоть ты! – попросила бабушка Маша.