Рассказ монахини Теклы (Сихарулидзе).

Я встречалась с отцом Гавриилом всего несколько раз. Первая встреча произошла, когда я приехала из Москвы, где училась, в Грузию на каникулы к своей приятельнице Нино, сейчас она игуменья Мариам. В то время она только-только пошла в монастырь, и мне очень интересно было с ней встретиться, поговорить, все узнать. Я тогда только начинала ходить в церковь, делала первые шаги. Захожу в монастырь, меня встречает Нино с нашими общими знакомыми и друзьями. Мы поздоровались, я хочу что-то у нее спросить, а она говорит: «Подожди, монах Гавриил пришел, быстро пойдем, возьмем у него благословение», – они называли его «монах Гавриил». Я говорю: «Ну хорошо, возьмем, но я приехала все-таки к тебе, хочу поговорить», – а я еще ничего про отца Гавриила не знала. Мы побежали, она взяла меня за руку, поднялись в монастырь и: «Батюшка-батюшка, благословите мою подругу». Он, как меня увидел, поднял руки вверх и очень театрально, как будто со сцены сказал: «Сестра ваша пришла!» Я посмотрела на него и вдруг, сама не знаю как, оказалась перед ним на коленях, у меня начали течь слезы. Отец Гавриил говорит: «Принесите мне мантию». Начался переполох, быстро принесли мантию, продолжает: «Наденьте!» – надели на него мантию. А я смотрю и не могу ничего понять, потому что я не плачу, а просто слезы текут: не от радости, не от горя, ни от чего, – потом я поняла, что это благодать, которая от него исходила. Надели на отца Гавриила мантию, и он позвал: «Пойдемте в храм», а матушкам говорит: «Пойте» – и назвал им какой-то тропарь. Как потом матушки сказали, это был тропарь из чина пострига. Он накрыл меня своей мантией, мы спустились по лестнице в храм в сопровождении примерно тридцати монахинь, послушниц и мирян, все хором поют, я иду накрытая мантией и не понимаю, что со мной происходит. Со свечами входим в храм, отец Гавриил ставит меня перед чудотворной Иверской иконой Божьей Матери, начинает молиться, и я чувствую, что он как бы передает меня под Ее покров. Потом он мне велел: «Встань», пошел к амвону, встал на него и говорит: «Дочь моя, поднимись ко мне». Тут я немножко очнулась и вспомнила, что женщины не поднимаются на амвон, а он очень строго сказал: «Поднимись». Я смотрю на монахинь: «Матушки, как, куда?» Отец Гавриил: «Монах Гавриил тебе говорит, поднимись». Смотрю на матушек, а там старенькие такие матушки. «Что мне делать? Как мне подняться? Что этот монах от меня хочет?» Они говорят: «Поднимись, поднимись». Думаю: «Боже мой, знаю, что грех, но, раз матушки сказали, я же не ослушаюсь». Я поднялась, отец Гавриил велел приложиться к иконостасу, потом благословил и отпустил. Я спустилась, не могу понять, что со мной произошло. Матушки начали говорить, когда я проходила: «Монахиней будешь», – и действительно через год я пошла в монастырь. Удивительно.
В то время отец Гавриил жил в настоящем курятнике недалеко от Самтавро. И вот после вышеописанного представления он собрал у этого курятника послушниц и мирян, которые жили в монастыре, и рассказывал про Евангелие, объяснял какие-то места, а я по-прежнему хотела поговорить со своей подругой Нино. Она взяла меня: «Давай послушаем, что он говорит». «Ну хорошо, пошли послушаем, что он говорит». Но я все-таки время от времени хочу и с ней поговорить. Слушаем, и через некоторое время он возводит руки к небу и начинает плач, настоящий плач с такими словами: «Господи, какие испытания, какие испытания, ой, Господи, Господи сохрани, Господи помилуй, Господи поддержи!», потом упомянул цитату из Евангелия от Матфея про то, что на камне сем создам Церковь Мою и врата ада не одолеют ее (Мф 16:18), – три раза повторил этот стих. И оказывается, все время он смотрел в мою сторону. Нино говорит: «Смотри, он про тебя это говорит». А у отца Гавриила рядом стоит бутылка вина и стакан, и время от времени, не знаю, пил он в действительности или не пил, у меня было полное ощущение, что он пил. И эти его слова про испытания были настолько неприятные, он таким голосом про это говорил, что меня прямо дрожь брала. И вот он смотрит на меня таким взором, что я немного испугалась и как бы не хочу это принять. Тут я вдруг про себя подумала: «Что этот пьяный монах может мне сказать?..» В это время отец Гавриил уже успокоился и говорит веселым театральным таким голосом: «Тут некоторые сидят и думают», – и фразу построил именно так, как я ее думала, только немного на старогрузинский лад: «Тут некоторые сидят и думают, что́ этот пьяный монах может мне сказать». Я не обращаю на это внимания. Один раз он это сказал, второй раз, третий, и через какое-то время я поняла. Мне все это открылось, я поняла, с кем я имею дело, кто этот человек. Когда я это поняла, он тоже понял, что я поняла, улыбнулся, как-то так хитро усмехнулся и продолжил свой рассказ про Евангелие, как будто ничего и не было. Это все было сказано с любовью, но при этом мне было очень, очень стыдно. И я про себя думаю: «Господи, прости меня за то, что я так думаю». А он обрадовался видно, почувствовал, что я поняла, в чем дело.
На этой встрече, когда я подумала, что отец Гавриил пьян, он говорил про три больших испытания. Когда у меня случилось первое большое испытание, я была уже в монастыре. Как-то я отлучилась в Тбилиси и решила поехать к отцу Гавриилу, поговорить с ним, спросить совета. Это был праздник Преображения, Святейший служил в храме, а отец Гавриил там чудил. Во время службы я все хотела к нему подойти, а надо сказать, что от этого испытания я была в очень удрученном состоянии, была какая-то безвыходность. Настолько я хотела прийти к нему и спросить совета, что, думаю, без этого не могло бы быть никакого разрешения этой ситуации. И вот я собираюсь в храме к нему подойти, а он как-то ускользает – от этого мне становится еще хуже. Прямо подхожу к отцу Гавриилу, а он буквально исчезает: стоит, и уже нет его, как будто ангел его покрывал, и вдруг он где-то в другом месте храма оказывался. Не может человек вот так перемещаться, надо же несколько шагов сделать и пройти, а вот он здесь, и вдруг его здесь нет. Думаю: «Боже мой, Господи, какая я грешная, что даже вот хочу попросить молитвы отца Гавриила, и никак». Я уже отчаялась, смирилась, думаю, все, стою молюсь, и вот редко так бывает, когда чувствуешь себя очень близко к Господу. Стою так у Столпа [прим. Столп в соборе Светицховели, под которым находится Хитон Господень], прислонилась к нему, и в это время отец Гавриил подходит сзади и говорит: «Какое счастье быть близко с Богом», – и с такой любовью! Мне стало так хорошо, так легко на душе! Я физически чувствовала, что эта любовь, эта благодать, эти его слова проходили через ум, сердце и тело, через все. Он разрешил мою проблемную ситуацию, я поняла, что он молится за меня, а он понял, что мне было очень плохо. Как будто куда-то все улетело, ничего не случилось, как будто и не было никаких испытаний, и я начала даже благодарить Бога: «Господи, как я Тебе благодарна за такое испытание!» А отец Гавриил тогда дал мне понять, что нужно было уповать не на него, а на Господа. После службы я летела как на крыльях. Каждое Преображение я переживаю этот случай, вспоминаю. И как только у меня начинаются какие-нибудь искушения или испытания, всегда вспоминаю его предупреждение о том, что будут очень большие испытания, но через Церковь, через Господа все разрешится.
Святый угодниче Божий, преподобный отче наш Гаврииле моли Бога о нас!
Из книги: "Юродивый. Преподобный Гавриил (Ургебадзе)".