Мне десять лет и я живу просто в невыносимых условиях!

Родители ставят надо мной бесчеловечные эксперименты. Дома царит троллинг и жутинг. Из-за этого у меня постоянно бесинг и трясинг.
Во-первых, меня силком загоняют за стол. А на столе стоит тарелка, из которой меня заставляют есть.
- Мама, - говорю я. – Ты же знаешь, что я не люблю свёклу.
- Тогда ешь всё, кроме свёклы, - говорит она.
- Но кроме свёклы там лук, - говорю я. – Ты же знаешь, что я не люблю лук.
Мама вздохнула и выловила всю свёклу и лук.
- Ешь теперь, - говорит.
Это ли не издевательство над единственной дочерью? Как будто мама не видит, что в тарелке ещё и мясо, а я не люблю мясо. И там ещё капуста, а я не выношу капусту. Просто кринж и спаминг какой-то. А они называют это борщом.
Тут же подключается папа.
- Алика, - говорит. – Ты уроки выучила? Вам вроде задавали стихотворение Лермонтова «Бородино».
- Выучила, - говорю. – Это легко, оно короткое. В книге написано «М.Ю.Лермонтов. Бородино» - и больше ничего не написано.
Папа ушёл и принёс книгу. Блин, оказывается, её надо было открыть. А внутри сто-о-о-олько букв, что у меня сразу начался плющинг и колбасинг.
Мало меня родители мучают, так ещё и Лермонтов так подставил. Без ножа зарезал. Понашлёпал кучу текстов, а я майся с ними, как хочешь.
Если бы за троллинг детей возбуждали уголовные дела, мама бы уже была хронической рецидивисткой. С утра до вечера я живу в прессинге и травле. То в школу иди, то из школы приди. То мусор вынеси, то постель заправь. Не семья у нас, а мракинг и попандосинг.
Выволокли меня предки на пикник, как я ни упиралась. Увезли меня за город жарить сосиски на костре. Это был депрессняк и дурдоминг.
Во-первых, там не оказалось сотовой сети (нарочно такое место выбрали!) Во-вторых, в лесу выяснилось, что пакет с чипсами остался в городе, потому что я, видите ли, его не взяла. Как будто я обязана обо всём думать.
Пикничок для меня превратился в ад и жесть. Сети нет. Чипсов нет. Жареные на костре сосиски я не ем. Помидоры с огурцами я не ем. Обжаренные бараньи рёбрышки я категорически не ем. В итоге я не ела ничего, зато комары вовсю ели меня, а я не могла пожаловаться в сети на таёжный произвол.
И как мы умудрились оставить в городе чипсы? К середине пикника уровень чипсов в организме упал до критического. Я была близка к голодному обмороку, когда подъехала семья Миланки. У Миланки оказался гигантский запас чипсов, и меня выдернули из преисподней. Я наконец-то наелась.
А вчера что было? Кошмаринг вчера был. Мама отобрала у меня смартфон. С самым наглым видом отобрала и сказала:
- Алика, я засекала время: ты не отрывалась от телефона шесть часов! Ну вылези ты сначала из ванны уже хотя бы или голову мой.
Видали? И это в самый важный в жизни момент, когда я только написала Миланке:
«Привет! Чо делаешь?»
Теперь из-за токсичной маминой выходки я не узнаю, что ответила мне Миланка. А ведь Миланка мне могла ответить кучу интересного. Просто кучу. Например:
1) Привет. Ничо.
2) Привет. А ты чо?
Ничего этого я теперь не узнаю, вот и мучайся неизвестностью, пока мать не вернёт трубу. Я оторвана от мира. Списана со счетов. Выброшена на свалку истории. Жутинг и кошмаринг. Не жизнь, а затянувшийся акт домашнего насилия над беспомощным ребёнком.
Опять у меня бесинг и трясинг по всему организму. Ох, дождутся родители – наклепаю на них телегу детскому омбудсмену по защите прав детей. Наберу побольше компромата – и дам делу ход. Шутка ли: десятилетний ребёнок висит над социальной пропастью и двумя ногами находится в группе риска. Нельзя спускать такое с рук.
Двадцать лет спустя
…Ну и детки у меня растут, охламоны. Куда бы пожаловаться на этот жутинг и кошмаринг? Мусор вынести не заставишь. Постель заправить – тоже. То не буду, это не хочу. Капусту не ем, картошку ненавижу. И от телефона не оторвёшь.
Я в их годы такой не была!
Д. Спиридонов