Вы знаете, что такое «еврейское счастье»?

Нет, вы не знаете, никогда не знали и не будете знать, что же это такое — «еврейское счастье»!
… Скажите, положив руку на сердце, где были мозги моих родителей, когда они выбирали имя для новорожденной малютки, то есть для меня? Где?!
Правильно, Клавдия Сергеевна, именно в том месте, о котором вы подумали.
Ну как можно было дать ребёнку, рожденному в СССР, имя Сара?! Для русского уха — просто ругательство. Самое страшное в том, что в сочетании с нашей фамилией моё имя становилось несовместимым с жизнью.
— А сейчас к доске пойдет Сара Пизенгольц!
— Пизенгольц! Ты сдала анализы? Нет?
— Сара! Завтра же уезжать в пионерский лагерь!
— Сара! Сара!!! Купи ещё две бутылки кефира! Ты меня слышишь, Сара?!
Я опускаю малиновое лицо вниз и бегу в магазин, проклиная своих родителей, эту улицу с прохожими, милиционера, дворника и всех, всех… и конечно, себя!
Мне пришлось стать круглой отличницей, чемпионкой Москвы по толканию ядра. Я выучила пять иностранных языков (среди них иврит и японский). Читаю в подлинниках классиков мировой литературы.
Но где личная жизнь? Где тот единственный, тот, кто не отпрыгнет от меня, узнав мои имя и фамилию?
Так прошло много лет в страданиях, которые невозможно себе представить. Но есть Бог на свете, и чудо свершилось! Это было настоящее чудо-jude!
Он подошёл ко мне поздно вечером и попросил 2 коп. на телефон.
Ночь озарилась светом его огненно-рыжей головы.
Двухметровый верзила, похожий на подсолнух Ван-Гога, улыбался во всю свою бандитскую рожу.
— Абрам — назвался он, и протянул мне свою руку.
— Сара, — ответила я и, сжав его ладонь так, что он побледнел, добавила, глядя в его глаза: — Сара Пизенгольц.
Потом мы часто вспоминали, как мы ржали после того, как Абрам произнёс свою фамилию.
— Абрам Ашпизд, — сказал он.
Клавдия Сергеевна! У нас скоро свадьба. Что делать с фамилиями?