Один-единственный раз в жизни я видела свою бабушку в состоянии «вне себя». Всегда рассудительная, спокойная, сдержанная бабушка влетела во двор, грохнув калиткой, с яростью припечатала к полу ведро с известью, швырнула на подоконник веранды мокрую кисть, которой белила деревья на улице – и, не говоря ни слова, промчалась в свою комнату. Мы с мамой застыли на месте, не в силах оторвать взгляд от струйки извести, стекавшей по стене. Мы как раз нажарили семечек и тоже собрались на улицу – жмурясь на майском солнце, сплетничать с соседями и путаться под ногами у бабушки, которая, как и все соседи, приводила в порядок к майским праздникам уличные палисадники. Поставив на стол миску с теплыми семечками, мы на цыпочках вошли в комнату. Бабушка стояла перед зеркалом в нарядном платье и подкрашивала губы. «Мам, у тебя лицо всё в известке, куда ты собралась?» – поинтересовалась мама. «Продолжать работу!» – незнакомо звонким голосом заявила бабушка. Отшвырнула ногой валяющиеся на полу заляпанные известью халат и платок, надела туфли и выскочила на веранду. Подхватила ведро с кистью и подиумной походкой прошествовала на улицу. Мы с мамой и котами ломанулись следом. Тут надо сказать, что халат бабушка как одежду вообще не признавала и надевала в двух случаях – когда болела и когда белила деревья. Дома она носила собственноручно сшитые платья. Каждое утро делала прическу. Ролевая модель, а не бабушка. И вот эта ролевая модель при полном параде как ни в чем не бывало белила ствол вишенки. Соседи на бабушкину смену имиджа отреагировали поразительно вяло. «Что, жарко стало, Юлечка?» – спросила бабушка Поля из соседнего дома, как будто не замечая, что Юлечка концептуально диссонирует с действительностью. Мы с мамой взяли семечки и уселись на порог в ожидании продолжения спектакля. Коты разлеглись рядом. Ничего мы не дождались. Бабушка невозмутимо добелила деревья. Вернувшись в обычное спокойное состояние, сделала нам с мамой замечание: «Все работают, а они на витрішках!» – и мы пошли домой. Лишь вечером бабушкин нордический характер раскололся: «Мы не виделись 40 лет! А он за мной ухаживал! Чёрт бы его побрал – зачем ему надо было приехать и пойти по нашей улице именно в тот момент, когда я была в халате и платке?!» Мы с мамой потрясённо молчали. Бабушка прожила с дедушкой 35 счастливых лет до самой дедушкиной смерти и даже в намёках на интерес к другим мужчинам замечена не была. Бабушка сердито продолжала: «Знаете, что он мне сказал? «Как ты изменилась, Юля!» – «А ты ему?» – отмерли мы с мамой. – «А я ему: «Гриша, но ведь ты же меня всё-таки узнал! И это я в халате!» И мы, три женщины разного возраста, горестно вздохнули, осознавая весь ужас непоправимости момента: они не виделись 40 лет, а она в халате! Ну вы понимаете, да? Ни я, ни мама не рискнули спросить, а зачем же бабушка переодевалась. Она, кашлянув, смущённо произнесла: «Я подумала, Гриша ведь, наверное, обратно по нашей улице пойдёт…» Гриша обратно не пошёл. Бабушка больше никогда не вспоминала об этом случае.“ «Женщина у окна». Датский художник Карл Альфред Броге (дат. Karl Harald Alfred Broge; 1870–1955).
Мы все прожили и выросли в ХИШРАУ
Татьяна Петкова:
Один-единственный раз в жизни я видела свою бабушку в состоянии «вне себя».
Всегда рассудительная, спокойная, сдержанная бабушка влетела во двор, грохнув калиткой, с яростью припечатала к полу ведро с известью, швырнула на подоконник веранды мокрую кисть, которой белила деревья на улице – и, не говоря ни слова, промчалась в свою комнату.
Мы с мамой застыли на месте, не в силах оторвать взгляд от струйки извести, стекавшей по стене. Мы как раз нажарили семечек и тоже собрались на улицу – жмурясь на майском солнце, сплетничать с соседями и путаться под ногами у бабушки, которая, как и все соседи, приводила в порядок к майским праздникам уличные палисадники.
Поставив на стол миску с теплыми семечками, мы на цыпочках вошли в комнату. Бабушка стояла перед зеркалом в нарядном платье и подкрашивала губы. «Мам, у тебя лицо всё в известке, куда ты собралась?» – поинтересовалась мама. «Продолжать работу!» – незнакомо звонким голосом заявила бабушка.
Отшвырнула ногой валяющиеся на полу заляпанные известью халат и платок, надела туфли и выскочила на веранду.
Подхватила ведро с кистью и подиумной походкой прошествовала на улицу. Мы с мамой и котами ломанулись следом.
Тут надо сказать, что халат бабушка как одежду вообще не признавала и надевала в двух случаях – когда болела и когда белила деревья. Дома она носила собственноручно сшитые платья. Каждое утро делала прическу. Ролевая модель, а не бабушка.
И вот эта ролевая модель при полном параде как ни в чем не бывало белила ствол вишенки. Соседи на бабушкину смену имиджа отреагировали поразительно вяло. «Что, жарко стало, Юлечка?» – спросила бабушка Поля из соседнего дома, как будто не замечая, что Юлечка концептуально диссонирует с действительностью.
Мы с мамой взяли семечки и уселись на порог в ожидании продолжения спектакля. Коты разлеглись рядом. Ничего мы не дождались. Бабушка невозмутимо добелила деревья. Вернувшись в обычное спокойное состояние, сделала нам с мамой замечание: «Все работают, а они на витрішках!» – и мы пошли домой.
Лишь вечером бабушкин нордический характер раскололся: «Мы не виделись 40 лет! А он за мной ухаживал! Чёрт бы его побрал – зачем ему надо было приехать и пойти по нашей улице именно в тот момент, когда я была в халате и платке?!» Мы с мамой потрясённо молчали. Бабушка прожила с дедушкой 35 счастливых лет до самой дедушкиной смерти и даже в намёках на интерес к другим мужчинам замечена не была.
Бабушка сердито продолжала: «Знаете, что он мне сказал? «Как ты изменилась, Юля!» – «А ты ему?» – отмерли мы с мамой. – «А я ему: «Гриша, но ведь ты же меня всё-таки узнал! И это я в халате!» И мы, три женщины разного возраста, горестно вздохнули, осознавая весь ужас непоправимости момента: они не виделись 40 лет, а она в халате! Ну вы понимаете, да?
Ни я, ни мама не рискнули спросить, а зачем же бабушка переодевалась. Она, кашлянув, смущённо произнесла: «Я подумала, Гриша ведь, наверное, обратно по нашей улице пойдёт…»
Гриша обратно не пошёл.
Бабушка больше никогда не вспоминала об этом случае.“
«Женщина у окна». Датский художник Карл Альфред Броге (дат. Karl Harald Alfred Broge; 1870–1955).