Родная душа объявилась..

Давно уже ничто не трогало душу Валентины Егоровны. И веры не было ни во что, так как потеряла она в своей жизни всё, что имела.
Муж погиб, провалился под лёд и затонул.
Единственный сын пропал без вести в девяностых.
Даже дом, отстроенный всем на зависть, когда они с мужем Сергеем только жить начали, сгорел.
Бахвалился Серёга, что жить с Валечкой они будут богато. Работал он на лесопилке. И брал грех на душу, тащил всё, что плохо лежало. Баньку по-началу поставил, а потом и дом отстроил потихоньку.
Ну прямо хоромы, а не дом.
Соседи издали крестились, глядя на многоскатную крышу,
- Ну чисто храм, Сергей Павлович, издалёка видать!
Серёга усмехался в усы, - Жизнь короткая, спешить надобно! Жена-то у меня во какая! Ребятни народит мне, так чтобы не тесно было надо большой дом!
И как в воду глядел, нагрузил он как-то старую машину чем мог. Поехали втихую по ледяной дороге через реку, чтобы никто не видел.
Водитель ещё успел как-то выскочить, а Серега так и утоп вместе с машиной и ворованным добром.
Вот такая и вышла у него короткая жизнь.
Валентина тогда ходила в церковь, отмаливала мужнины грехи, да за сынка малого просила. Чтобы по стопам отцовым не пошёл, не зарился на чужое добро. Да куда там! Кровь не водица, а яблочко от яблони...
Кольке семнадцать было, они всё в бане так и жили в пристройке. Однажды пришёл весёлый,
- Мама, я работу нашёл!
Спрашивала какую - хитро улыбается, - Не переживай, мам, хорошая работа, надо жизнь поправлять. Дом поставлю, женюсь, дети пойдут, как отец мечтал! Хочу, мам, чтобы счастье было!
Валентина Егоровна тогда даже повеселела. Да только зря радовалась.
Год сын отработал, Валентина Егоровна всё пыталась его на учёбу направить, да куда там. Коля стал очень хорошо зарабатывать, кто же откажется от такого?
Однажды вечером к нему кто-то зашёл, Валентина Егоровна не рассмотрела.
Сын вбежал, схватил сумку,
- Мама, мне надо отлучиться, срочно кое что передать!
Ушёл и больше Валентина Егоровна его не видела...
Пропал её Николенька, сколько не искали сыночка, сколько ни кланялась, ни молилась она, всё бесполезно было.
Так что жила теперь Валентина Егоровна как по привычке, без смысла.
Иной раз смеялась или вроде даже радовалась чему-то. Ела, не чувствуя вкуса. Дышала, как все, но только душа её словно окаменела, камнем тяжким давила, вздохнуть аж тяжело.
Не было больше праздника в душе Валентины.
Ни когда особо пышно цвели вишни, как в тот год, когда они с Серёжей женихались.
Тогда пышные розоватые бутоны набухли и враз распустились. Аромат их дурманил, словно обещая радость и счастье. Да не вышло ничего.
Не радовал Валентину и Новый год. Первый выпавший снег и ледок на реке тут же обдавал ледяной тоской сердце.
Думалось ей сразу, как же маялся её любимый, когда тонул в ледяной воде! Хоть и сам виноват, но для неё же старался. Да видно за то воровство и покарала его судьба.
Жаль она не понимала, что он творит, наивная была, а не то отговорила бы. Да неужто доски те стоили жизни драгоценной?
А лес и вовсе пугал её. Мерещилось до сих пор, что так и лежит где-то Коленька её. Сумку его говорят нашли, в ней часть денег осталась, видно спугнул кто-то.
А тут по весне совсем она слегла на вербной неделе. Соседи принесли и ей веточки с пушистыми и мохнатыми барашками, порадовать хотели.
Веришь - не веришь, а праздник, душа у людей радуется , все празднуют.
Только Валентина Егоровна для себя уже всё решила.
Для чего ей жить, если никому не важно есть она или нет на белом свете. Да и ей самой ждать от жизни больше нечего. Будь как будет.
Она лежала в полудрёме в холодной нетопленой комнате. Солнце пригревало сквозь немытые окна. И в его лучах были видны мелкие пылинки, будто повисшие в воздухе.
Валентине Егоровне ничего не хотелось, но почему-то было хорошо.
Вдруг вспомнилась её матушка, она перед праздниками обычно суетилась. Выбивала половички и крахмалила выбеленное солнцем бельё. Высохшее, оно колотилось на ветру и было весело. Бабка ставила тесто, беготня вокруг. А маленькая Валя любила спрятаться в уголке. И прищурившись смотреть, как в лучиках солнца, проникших в комнату, сверкают будто повисшие в воздухе, мелкие пылинки.
Она так и сидела в ожидании праздника и радостного предвкушения, что же будет дальше в её жизни?
Но теперь ей уже точно совсем нечего ждать... Не будет больше ничего!Дверь тихонько скрипнула, это похоже соседка Антонина,
- Валентина Егоровна, тут тобой интересуются!
Прямо за Антониной стояла молоденькая девушка,
- Здравствуйте, а меня Маша зовут. Я ищу родных моего отца, папа умер, а я ему обещала!
- Ну а я то тут причём, Тоня? - устало спросила Валентина Егоровна, - Для чего ты ко мне эту девочку привела?
- Да ты погоди, девчонку то не выпроваживай, дай сказать! Отца её раненым беспамяным подобрали в девяностые, а мать Маши его выходила. А он так и не вспомнил, кто он. Только всё боялся, что ищут его, да от всех скрывался. Документы кое как справили, да недолго он пожил. А дочке наказ дал, как она вырастет, чтобы родню его поискала.
Вот Маша прознала, что в девяностые у нас в деревне пропал человек, и приехала справиться.
Валентина Егоровна слушала, недоверчиво улыбаясь. Да разве может такое быть, что сын её жив тогда остался, да ещё и дочка у него была?
Маша подошла ближе, - Вот посмотрите фотографии, может вы моего папу узнаете? Посмотрите пожалуйста, Валентина Егоровна! Я отцу обещала, может это ваш сын?
Валентина Егоровна протянула руку за очками, взяла фотографию. Лицо худое, бородка, нет, не похож на Колю. Протянула обратно, потом опять к лицу поднесла. А глаза вроде похожи, но пропал то Коля в девятнадцать. А мужчине на фото больше лет, не узнать.
- Он не помнил ничего, даже с кем жил не помнил, - Маша была расстроена, что опять не нашла папину родню. И она с каким то отчаянием сказала, - Папа мой только песню помнил, что мать ему пела,
- Дай мне твою мужскую ладошку,
Я каждый твой пальчик дыханием согрею.
Ведь мамино сердце иначе
Ну просто любить не умеет!
Дрожащим голосом полу читала - полу пела Маша.
И вдруг вздрогнула, услышав, как Валентина Егоровна, сев на диване, продолжила,
- И ты возьми меня за руку, мой родной,
Нас время не щадит, ты у меня совсем большой.
И если нет меня рядом, - помни, мальчик мой,
Тебя я храню, я всегда с тобой...
- Да, это папина песня, папина! Вы её знаете, а больше её и не знает никто? - Маша присела на краешек дивана, на глазах слёзы, - Папа Егором звался, не помнил он имени своего. А может не хотел помнить. Говорил, что в честь деда его назвали.
Валентина Егоровна ещё раз глянула на фотографию, а на ней вдруг будто ожил её Коленька!
Да как же сразу она его не узнала, да он это! Глаза, усмешка, ну щеки ввалились, повзрослел, но он это! Это от неверия ей показалось, а теперь она поняла - Коленька это. И назвался ведь Егором, так его деда и звали!
Валентина Егоровна вдруг ощутила, что ей есть хочется и силы откуда-то взялись!
А если Машенька эта и впрямь её внучка, так может не стоит пока помирать то? Не зря же она её долго так разыскивала, значит тоже нужна ей родная душа?
Валентина Егоровна вздохнула, поправила платочек, заправила волосы и кофточку одернула,
- Ну что же, внученька, что нам тут грустно так сидеть. Идём я тебя чаем напою. Чувствует моё сердце, что есть нам с тобой о чём поговорить! Ты мне о сыночке моем расскажешь, как жил он. А я тебе о твоём папе расскажу, какой он был. Идем, внучка, идём Машенька.
Валентина Егоровна встала - надо же, даже ноги не дрожат! И камень, что грудь теснил, исчез, оттаяла видно душа, весна пришла, пришла всё таки, пережили зиму...
Автор Жизнь имеет значение