На одной из встреч с читателями случился комичный, на первый взгляд, эпизод...

Я рассказывала про ценность контакта человека со своим внутренним миром, а так же про необходимость признавать и уважать не только свой мир, но и мир своих близких.
И тут резко поднялась одна из слушательниц, которая очень звонко и крайне убеждённо произнесла такие слова:
- Да ни одна нормальная женщина не позволит, чтобы у её мужчины был внутренний мир!
Можно, собственно, и без комментариев: занавеса достаточно.
Но прокомментирую.
Итак, контроль "животворящий".
Сколько перспективных историй превратил он в истории унизительных уличений и собственнической токсичности, быстро вытеснив всё то тёплое и принимающее, что дало возможность начать, но пало под его разрушительным напором...
Принято думать, что контроль - всегда про неуверенность и тревожность.
Не всегда.
Много раз я сталкивалась с патологичным контролем, который люди искренне считали важным условием близких отношений. При этом у них всё в порядке было с самовосприятием, а неврозов и вовсе не наблюдалось.
Некоторые контролировали чисто наследственно, насмотревшись дома, и наслушавшись "добрых советов" про необходимость всё проверять и всё отслеживать.
Остальные - по открывшейся созависимости, у которой фокус всегда снаружи, а не внутри, и по затянувшейся детской привычке присваивать себе сначала родителей, а потом и любимых.
То есть, основным вложением в отношения у них становится круглосуточная попытка сохранить их путём предотвращения больше гипотетических, чем реальных опасностей.
Человек, которого контролируют, априори лишается доверия и равного диалога.
Лишается он и права на что-то исключительно личное, потому что в глазах контролёра любое личное - это красная лампочка, несущая в себе угрозу предательства.
Контролёр - не злодей и не холодный собственник, он - психологическая недоросль, убеждённая, что любить - это держать.
Да, он почти всегда любит, правда любовь его тяжелее бетонной плиты как для него самого, так и для того, кого она больше оккупирует, чем бережёт.
Он вредит себе, потому что не может обустроить свою здоровую отдельность, так как боится отвести взгляд от происходящего в той жизни, что рядом.
Он теряет многие контакты, потому что у него нет на них времени.
Он с трудом начинает понимать, что хочет именно для себя, потому что всё время патологично сливается с тем, что выбрал для себя близкий человек, и очень быстро становится ему неинтересным.
Он стремится не пропустить ни одного слова, взгляда, жеста, и объясняет себе благими намерениями свой бытовой шпионаж, от просмотра чужого телефона до тайной слежки и сбора информации.
И он продолжает верить, будто всё это во имя любви.
Но вот чего он не может взять в расчёт, так это того, что человек, которого он сам когда-то выбрал, очень быстро обретает на него только одну реакцию - хронического напряжения, хронического раздражения и хронического желания как можно чаще оказываться подальше.
И тут контроль оглушительно проваливает ту важнейшую миссию, которую на него возложили, и превращается из оберега отношений в их талантливого киллера, который всегда доводит дело до конца...
Расстаться с ролью созависимого контролёра - это чисто личный выбор, возникающий не тогда, когда человек просто стыдится её, поняв, что она считается плохой, а тогда, когда у него приходит полное осознание того, что в близости всё решает добровольность, за которой скрывается живой интерес людей друг к другу.
Вот в этот интерес и имеет смысл вкладываться.
Это честнее, чем давить на клавиши вины и жалости к себе по высосанным из пальца компроматам и подозрениям.
Но и ощущения иные...
Лиля Град