В июне 1987-го подполковник Николай Мауренко был направлен в Афганистан. В белорусском Гродно осталась семья: жена Александра и сын Олег учился в школе. Наверное, учли армейские кадровики, что восток - дело тонкое и знакомое для Николая. Климат привычный, еще в Ташкенте в Высшем общевойсковом командном училище туризмом занимался.
- Улетали в Афганистан в транспортном самолете с ташкентского аэродрома. Все парашюты одевают. Тесно в этих ремнях, какие-то кронштейны, и я зажатый весь. А когда к Кабулу подлетали, кабина пилота где-то в ногах оказалась. Думаю, Бог ты мой! С парашютом-то никогда в жизни не прыгал. Вышел - жара 50 градусов. Пот течет. Кругом колючая проволока. Потом опять на самолет - и в Шинданд, тогда уж научился пристегивать все ремни.
На фотографиях из военного альбома подполковника Мауренко - крепость Чагчаран в афганской провинции Гор на высоте 3600 метров. Мотострелковый батальон Мауренко охранял `духовский` аэропорт `зеленых` - так называли солдат Народной армии Афганистана, с которой сотрудничали. А самого комбата и его батальон охраняли 40 собачек всех мастей, чтоб `духи` не порезали`. Такая была дружба - днем все улыбаются, а ночью напасть могли запросто. Город Чагчаран, как и другие афганские городки, жил тогда обычной жизнью. Глинобитные, не пробиваемые из танка дома. Сутолока базарчиков, духанов и магазинчиков с привозным товаром.
- Вообще-то мирное население относилось к нам спокойно. Но из-за личной недисциплинированности много людей страдало. Переговоры вел с гранатой на столе. Как забудешь положить, сразу взгляд настороженный. Например, в городе Фарах была мирная зона, и все равно - ушки на макушке. Идешь с двумя автоматчиками, а ощущение неприятное. Но надо было все правильно понимать - мы же на их землю пришли, не они к нам. В Афганистане по Корану был 1369 год - 14 век. А мы со своим двадцатым веком туда вошли. Около полгода я там был, потом из Чагчарана нас выводили в Шинданд на технике броневой. Это 5 перевалов на высоте более трех тысяч метров с боевыми действиями. Через месяц я обратно повез продукты и боеприпасы нашим братьям `зеленым` - 500 километров туда и обратно в боевой обстановке.
Разведка - дело особое
Потом была служба в разведбате. Боевая задача - охрана `иранки` - 800 км территории вдоль иранской границы - от Кушки через Торгунди, Герат, Шинданд, Фарах и до Гиришка и Кандагара. Батальон в составе мотострелковой Шиндандской дивизии занимался сбором и реализацией разведданных и выполнением операций в горных засадах. А горы там серьезные - сплошное нагромождение скал.
- Когда разведчики идут на задание, дважды по одной тропе не ходят. На старых заросших дорогах, перекрестках, где вода после дождей скопилась, где узкие тоннели, нет объездных путей, как правило, участки заминированы. Где вправо и влево не можешь двинуться, лучше сделать объезд в 5-10 км, но этой дорогой не ходить. Тут уж чутье не подводило, помогала и радиотехническая разведка, и прослушка, и агентура, и специалисты, и наблюдение, и слежка, и артиллерия. Каждый вечер в 19 часов обрабатывались те точки, с которых нас могут обстрелять ночью. Огневые завесы делали, потому что за жизнь людей, нам доверенных, надо было отвечать. Помню, на 7 ноября командующий Громов прилетел в Шинданд. В этот день погибли два человека - один в Кабуле и в моем батальоне. Случилась нелепость: санинструктор вышел ночью, а там стена - дувал на уровне головы. Караульная собака выбежала за дувал, налетела на `растяжку`, взрыв, и осколки полетели. Сержант получил ранение, несовместимое с жизнью, и умер. И эта ничем не оправданная смерть навсегда в памяти останется.
Война, война - нелегкий труд
- Изобретательные люди, эти `духи`, они обучались в спецшколах в Пакистане и Иране. Не было так, как в прошлую войну - тут они, а тут мы. Была партизанская горная война. 15 человек могли держать батальон в ущелье. На танках и бронемашинах мы оцепляли все эти высотки, чтобы дать путь проводке нашей колонны. И с воздуха прикрывали: бомбили и вертолеты, и самолеты дальнего действия.
Фото из архива подполковника Мауренко - не подписано Как-то итальянцы снимали кино про Афган. Стол им накрыли с боржоми. А когда мы выложили синьорам мины `Made in Italy`, на которых наши ребята подрывались, сразу глаза опустили. Попросили они показать, как бойцы батальона стреляют. Я сказал, что мы - стройбат. А мои `орлы` были под два метра ростом! Когда начали стрелять, влет все размочили, догадались иностранцы, что это не строительный батальон. Если люди спят с оружием под подушкой - это война. И если граната в `лифчике` - это война. Много эпизодов было. Осознаешь потом. А тогда и не думали, что могли голову оторвать. Было единение, духовное братство. Командующий Громов говорил, что наши мальчики показывали чудеса мужества. Ребята были очень хорошие. У меня впечатление осталось самое светлое - и о солдатах, и о прапорщиках, и о молодых лейтенантах. Я с гордостью вспоминаю, как мне, вспотевшему, солдат безрукавочку одевал, чтобы я не простыл. Это не подхалимаж - это уважение. Мои ребята называли меня `батя`. И я этим горжусь, потому что `гнилых` офицеров таким именем не назовут. Когда я на Кушке выезжал домой на поезде, весь разведбат убежал с дислокации и строевым шагом прошел мимо вагона. Я даже заревел. В Афганистане я без отпуска был 20 месяцев, и ни одного дня не болел. Ни одного глотка сырой воды не сделал, ведь в горах на `духовском` керогазе вода кипит за пару минут в разреженном воздухе. А кто не выдерживал, пил из ручья, мог болезнь схватить. В горах по рации ловил разговоры ташкентских таксистов. Улицы называют знакомые, когда возят пассажиров - все слышно. Какое там небо красивое ночью, можно часами смотреть на звезды. Они крупные, видно движение комет. А днем голубизна неба удивительная, ни одного дымка. `Зеленка`, где вода есть, камыш, тополя - въезжаешь, сразу воздух свежий. Цвет яркий - в глазах рябит.
Операция `Кандагар`
- В январе 1989 года в Кандагаре уже не было наших частей. Когда мы туда следовали, из Пакистана за нами шли два каравана, чтобы взять нас, 170 человек, в заложники. У нас была прямая связь с Язовым и Горбачевым. Я доложил, что разведданные есть очень неприятные. Пошла дальняя авиация, разобрались с ними. А я со своей десантной ротой прибыл в Кандагар на пяти бортах с задачей: блокировать аэропорт, обеспечить круговую охрану для посадки и взлета наших самолетов, подвозивших боеприпасы, горючее и продукты для Народной армии Афганистана. Две недели мы выполняли такую работу - охрана, блокирование. Каждый борт встречаем с моими разведчиками, с нами собаки. Афганцев проверяли на предмет наличия взрывчатки, чтобы они нас не подорвали. Они ящики с самолетов разгружают, каждый борт где-то по 10 по 15 тонн. На машинах вывозят. Все контролируется, чтобы нас тут не уничтожили. Днем - боевое дежурство, а ночью разгрузка. Вот в это время нас обстреливали. За две недели 700 пусков ракет по нам сделали. Спасательный самолет подбили, и один самолет разрушился - хвост отлетел при посадке. Благо, стрелок-радист был пристегнут ремнями, а то бы его размазало, как масло, по бронестеклу. Мы обманули `духов`. Должны были уходить из аэропорта Кандагара 6 февраля, а улетели 5-го, на день раньше. `Духи` готовили нам `подарки` за работу - головы поотрезают, и все. С Василием Анатольевичем Шабалиным мы приняли решение: изменить дату вылета. Отступали задним ходом, в самолеты всех загрузили, а в борткабины по 25-27 человек набивается. Кислородные маски, как положено. Бегаю, считаю, все ли на месте. Не дай Бог, кого оставлю, мне никто этого не простит. Взлетели. Через минут 7-8 ничего снизу не слышно, значит, удачно.
Выход
Утром 5 февраля 1989 года я прибыл из Кандагара в Шинданд в полчетвертого утра, и корреспондент `Юности` пришел интервью брать. А я простужен был, мне не до интервью. В пять часов меня комдив вызвал, уже отдали `зеленым` наши военные городки. И я получил приказ: блокировать аэропорт в Шинданде. Когда дивизия уходила, мои подразделения были по плану командования раскинуты по частям и выполняли боевую задачу. Мы следили, чтобы `духи` не минировали дорогу, чтобы не было обстрелов скопления наших войск. Дивизия уже направлялась к Торгунди и далее на Кушку. Все ушли, и наша разведдесантная рота замыкала путь на Герат. В Герате тоже блокировали сопки - дивизия шла, а мы сзади. Там нас обстреляли. Потом перевал прошли. В Торгунди получил задачу: блокировать сопки и не допустить воздействия бандгрупп на наши подразделения. С 9 по 15 февраля разведбат стоял на сопках, пропускал всю дивизию в Союз. В Торгунди переодевали солдат в новое обмундирование. 40-ая армия должна была выходить по двум направлениям: западное - Кушка и восточное - Термез. Снег был в этот день, 15 февраля. У нас было 40 единиц бронетехники. Посадили мы людей на броню. В 10 часов утра наша колонна начала движение, и через 20 минут за нами закрылась граница СССР. На Кушке нас ждали командир дивизии генерал-майор Андреев, замком дивизии Фуженко, офицеры. Туркменские власти приготовили столы метров по сто длиной - плов, шашлыки, пряности, лепешки. Уходили с чувством морального удовлетворения. К выводу готовились, все было продумано. Командующий армии Громов поставил задачу - вывести части без потерь, и мы ее выполнили. 15 февраля в Минске собираются наши, шиндандские. Саша Клейменов, был со мной в одном мотострелковом полку, Шабалин Василий Анатольевич - старший уполномоченный, подполковник Саша Чистаков - замначоперотдела армии, Федор Михайлович Алейников - начштаба, Черных Геннадий Анатольевич, замполит разведбата. Он был одним из исполнителей памятника афганцам на Острове слез.
Жители и дома селения Турагунди.
В Афганистане Николай Мауренко был вручен орден Красной Звезды и две награды Республики Афганистан - их орден Красного знамени и медаль за исполнение интернационального долга. 4 февраля 1989 года последнее подразделение Советской Армии покинуло Кабул. 14 февраля 1989 года - все войска СССР выведены с территории Афганистана. Последним 15 февраля покинул Афганистан командующий 40-й армии генерал-лейтенант Борис Громов.
Наталья Макушина, Гродно, Беларусь
АФГАНИСТАН
Воспоминания комбата,
В июне 1987-го подполковник Николай Мауренко был направлен в Афганистан. В белорусском Гродно осталась семья: жена Александра и сын Олег учился в школе. Наверное, учли армейские кадровики, что восток - дело тонкое и знакомое для Николая. Климат привычный, еще в Ташкенте в Высшем общевойсковом командном училище туризмом занимался.
- Улетали в Афганистан в транспортном самолете с ташкентского аэродрома. Все парашюты одевают. Тесно в этих ремнях, какие-то кронштейны, и я зажатый весь. А когда к Кабулу подлетали, кабина пилота где-то в ногах оказалась. Думаю, Бог ты мой! С парашютом-то никогда в жизни не прыгал. Вышел - жара 50 градусов. Пот течет. Кругом колючая проволока. Потом опять на самолет - и в Шинданд, тогда уж научился пристегивать все ремни.
На фотографиях из военного альбома подполковника Мауренко - крепость Чагчаран в афганской провинции Гор на высоте 3600 метров. Мотострелковый батальон Мауренко охранял `духовский` аэропорт `зеленых` - так называли солдат Народной армии Афганистана, с которой сотрудничали. А самого комбата и его батальон охраняли 40 собачек всех мастей, чтоб `духи` не порезали`. Такая была дружба - днем все улыбаются, а ночью напасть могли запросто. Город Чагчаран, как и другие афганские городки, жил тогда обычной жизнью. Глинобитные, не пробиваемые из танка дома. Сутолока базарчиков, духанов и магазинчиков с привозным товаром.
- Вообще-то мирное население относилось к нам спокойно. Но из-за личной недисциплинированности много людей страдало. Переговоры вел с гранатой на столе. Как забудешь положить, сразу взгляд настороженный. Например, в городе Фарах была мирная зона, и все равно - ушки на макушке. Идешь с двумя автоматчиками, а ощущение неприятное. Но надо было все правильно понимать - мы же на их землю пришли, не они к нам. В Афганистане по Корану был 1369 год - 14 век. А мы со своим двадцатым веком туда вошли.
Около полгода я там был, потом из Чагчарана нас выводили в Шинданд на технике броневой. Это 5 перевалов на высоте более трех тысяч метров с боевыми действиями. Через месяц я обратно повез продукты и боеприпасы нашим братьям `зеленым` - 500 километров туда и обратно в боевой обстановке.
Разведка - дело особое
Потом была служба в разведбате. Боевая задача - охрана `иранки` - 800 км территории вдоль иранской границы - от Кушки через Торгунди, Герат, Шинданд, Фарах и до Гиришка и Кандагара. Батальон в составе мотострелковой Шиндандской дивизии занимался сбором и реализацией разведданных и выполнением операций в горных засадах. А горы там серьезные - сплошное нагромождение скал.
- Когда разведчики идут на задание, дважды по одной тропе не ходят. На старых заросших дорогах, перекрестках, где вода после дождей скопилась, где узкие тоннели, нет объездных путей, как правило, участки заминированы. Где вправо и влево не можешь двинуться, лучше сделать объезд в 5-10 км, но этой дорогой не ходить. Тут уж чутье не подводило, помогала и радиотехническая разведка, и прослушка, и агентура, и специалисты, и наблюдение, и слежка, и артиллерия. Каждый вечер в 19
часов обрабатывались те точки, с которых нас могут обстрелять ночью. Огневые завесы делали, потому что за жизнь людей, нам доверенных, надо было отвечать.
Помню, на 7 ноября командующий Громов прилетел в Шинданд. В этот день погибли два человека - один в Кабуле и в моем батальоне. Случилась нелепость: санинструктор вышел ночью, а там стена - дувал на уровне головы. Караульная собака выбежала за дувал, налетела на `растяжку`, взрыв, и осколки полетели. Сержант получил ранение, несовместимое с жизнью, и умер. И эта ничем не оправданная смерть навсегда в памяти останется.
Война, война - нелегкий труд
- Изобретательные люди, эти `духи`, они обучались в спецшколах в Пакистане и Иране. Не было так, как в прошлую войну - тут они, а тут мы. Была партизанская горная война. 15 человек могли держать батальон в ущелье. На танках и бронемашинах мы оцепляли все эти высотки, чтобы дать путь
проводке нашей колонны. И с воздуха прикрывали: бомбили и вертолеты, и самолеты дальнего действия.
Фото из архива подполковника Мауренко - не подписано
Как-то итальянцы снимали кино про Афган. Стол им накрыли с боржоми. А когда мы выложили синьорам мины `Made in Italy`, на которых наши ребята подрывались, сразу глаза опустили. Попросили они показать, как бойцы батальона стреляют. Я сказал, что мы - стройбат. А мои `орлы` были под два метра ростом! Когда начали стрелять, влет все размочили, догадались иностранцы, что это не строительный батальон.
Если люди спят с оружием под подушкой - это война. И если граната в `лифчике` - это война. Много эпизодов было. Осознаешь потом. А тогда и не думали, что могли голову оторвать. Было единение, духовное братство.
Командующий Громов говорил, что наши мальчики показывали чудеса мужества. Ребята были очень хорошие. У меня впечатление осталось самое светлое - и о солдатах, и о прапорщиках, и о молодых лейтенантах. Я с гордостью вспоминаю, как мне, вспотевшему, солдат безрукавочку одевал, чтобы я не
простыл. Это не подхалимаж - это уважение.
Мои ребята называли меня `батя`. И я этим горжусь, потому что `гнилых` офицеров таким именем не назовут. Когда я на Кушке выезжал домой на поезде, весь разведбат убежал с дислокации и строевым шагом прошел мимо вагона. Я даже заревел.
В Афганистане я без отпуска был 20 месяцев, и ни одного дня не болел. Ни одного глотка сырой воды не сделал, ведь в горах на `духовском` керогазе вода кипит за пару минут в разреженном воздухе. А кто не выдерживал, пил из ручья, мог болезнь схватить.
В горах по рации ловил разговоры ташкентских таксистов. Улицы называют знакомые, когда возят пассажиров - все слышно. Какое там небо красивое ночью, можно часами смотреть на звезды. Они крупные, видно движение комет. А днем голубизна неба удивительная, ни одного дымка. `Зеленка`, где вода есть, камыш, тополя - въезжаешь, сразу воздух свежий. Цвет яркий - в глазах рябит.
Операция `Кандагар`
- В январе 1989 года в Кандагаре уже не было наших частей. Когда мы туда следовали, из Пакистана за нами шли два каравана, чтобы взять нас, 170 человек, в заложники. У нас была прямая связь с Язовым и Горбачевым. Я доложил, что разведданные есть очень неприятные. Пошла дальняя авиация,
разобрались с ними.
А я со своей десантной ротой прибыл в Кандагар на пяти бортах с задачей: блокировать аэропорт, обеспечить круговую охрану для посадки и взлета наших самолетов, подвозивших боеприпасы, горючее и продукты для Народной армии Афганистана. Две недели мы выполняли такую работу - охрана, блокирование. Каждый борт встречаем с моими разведчиками, с нами собаки.
Афганцев проверяли на предмет наличия взрывчатки, чтобы они нас не подорвали. Они ящики с самолетов разгружают, каждый борт где-то по 10 по 15 тонн. На машинах вывозят. Все контролируется, чтобы нас тут не уничтожили. Днем - боевое дежурство, а ночью разгрузка.
Вот в это время нас обстреливали. За две недели 700 пусков ракет по нам сделали. Спасательный самолет подбили, и один самолет разрушился - хвост отлетел при посадке. Благо, стрелок-радист был пристегнут ремнями, а то бы его размазало, как масло, по бронестеклу.
Мы обманули `духов`. Должны были уходить из аэропорта Кандагара 6 февраля, а улетели 5-го, на день раньше. `Духи` готовили нам `подарки` за работу - головы поотрезают, и все. С Василием Анатольевичем Шабалиным мы приняли решение: изменить дату вылета. Отступали задним ходом, в самолеты всех загрузили, а в борткабины по 25-27 человек набивается. Кислородные маски,
как положено. Бегаю, считаю, все ли на месте. Не дай Бог, кого оставлю, мне никто этого не простит. Взлетели. Через минут 7-8 ничего снизу не слышно, значит, удачно.
Выход
Утром 5 февраля 1989 года я прибыл из Кандагара в Шинданд в полчетвертого утра, и корреспондент `Юности` пришел интервью брать. А я простужен был, мне не до интервью. В пять часов меня комдив вызвал, уже отдали `зеленым` наши военные городки. И я получил приказ: блокировать аэропорт в Шинданде. Когда дивизия уходила, мои подразделения были по плану командования раскинуты по частям и выполняли боевую задачу. Мы следили, чтобы `духи` не минировали дорогу, чтобы не было обстрелов скопления наших войск. Дивизия уже направлялась к Торгунди и далее на Кушку. Все ушли, и наша разведдесантная рота замыкала путь на Герат. В Герате тоже блокировали сопки - дивизия шла, а мы сзади. Там нас обстреляли. Потом перевал прошли. В Торгунди получил задачу: блокировать сопки и не допустить воздействия бандгрупп на наши подразделения. С 9 по 15 февраля разведбат стоял на сопках, пропускал всю дивизию в Союз. В Торгунди переодевали солдат в новое обмундирование.
40-ая армия должна была выходить по двум направлениям: западное - Кушка и восточное - Термез. Снег был в этот день, 15 февраля. У нас было 40 единиц бронетехники. Посадили мы людей на броню. В 10 часов утра наша колонна начала движение, и через 20 минут за нами закрылась граница СССР. На Кушке нас ждали командир дивизии генерал-майор Андреев, замком дивизии Фуженко,
офицеры. Туркменские власти приготовили столы метров по сто длиной - плов, шашлыки, пряности, лепешки.
Уходили с чувством морального удовлетворения. К выводу готовились, все было продумано. Командующий армии Громов поставил задачу - вывести части без потерь, и мы ее выполнили.
15 февраля в Минске собираются наши, шиндандские. Саша Клейменов, был со мной в одном мотострелковом полку, Шабалин Василий Анатольевич - старший уполномоченный, подполковник Саша Чистаков - замначоперотдела армии, Федор Михайлович Алейников - начштаба, Черных Геннадий Анатольевич, замполит разведбата. Он был одним из исполнителей памятника афганцам на Острове слез.
Жители и дома селения Турагунди.
В Афганистане Николай Мауренко был вручен орден Красной Звезды и две награды Республики Афганистан - их орден Красного знамени и медаль за исполнение интернационального долга. 4 февраля 1989 года последнее подразделение Советской Армии покинуло Кабул. 14 февраля 1989 года - все войска СССР выведены с территории Афганистана. Последним 15 февраля покинул Афганистан командующий 40-й армии генерал-лейтенант Борис Громов.