Перемётное

По выходе из вагона на станции
«Переметной» я первым делом бросился искать себе попутчика до Переметного
поселка, лежащего в 5-6 верстах от станции на берегу р. Деркула и в полверсты
от полотна железной дороги. Поселок этот стоит так, что если вы едете из
Саратова, то, выйдя из вагона, садитесь на лошадь  и одновременно с поездом выезжаете в том же
направлении, едете на протяжении 5-6 верст и с завистью смотрите, как вас
обгоняет поезд, который минут на 40-50 ранее будет у цели вашего путешествия;
если же вы едете с противоположной стороны от Уральска, то с досадой  в сердце смотрите в окошко вагона на
пробегающие перед глазами домики этого поселка; пробежит перед вашими глазами
хутор, пробежит другой и вы, выразив вздохом покорность неотвратимой судьбе,
подумаете, что мимо этих хуторов вновь придется ехать, но уже в ином,
противоположном, направлении и на лошади по снежным раскатам. Когда я нашел
извозчика и сел в сани, меня еще не покинуло моё дурное настроение, которое
обычно бывает при выходе из вагона, когда нет попутчика, и приходится
волей-неволей  ночевать на станции. Я
поспешил своим настроением поделиться со своим спутником, казак лет под
пятьдесят, которого, несмотря на его возраст, видимо, ни разу в жизни не
коснулась не одна болезнь, ни невзгода. Я знал, что он старообрядец довольно
крепкого закала, в этой местности считается зажиточным казаком, живет на одном
из хуторов, мимо которых пришлось проезжать в поезде. При моем обращении к нему
он крякнул, повернулся в санях, отчего сани издали жалобный стон, и заговорил
так, что я сразу понял, что, «наступил ему на любимую мозоль».          

-- Это, скажу вам, наша
казачья дурь заставляет нас нести эту эпитимью. Вы слышали, наверно, что из
Уральска в Гурьев хотели железную дорогу провести, так нет: «не жалам!» А вот
теперь, когда  извоз то в Гурьев около 10
руб. за пуд, чай, кольнуло их: деньги, которые платятся за извоз-то, все бы
остались у казаков в кармане.

-Позвольте, ведь извозом то занимаются
больше казаки же, деньги все-равно у них остаются.  

- Все, да не все равно! Деньги то, они остаются, к примеру сказать, вот у
Ходиных или Махлеевых, у которых около ста верблюдов да сбруя вся на железном
ходу, а бедному казаку не шутка в нынешнее время собраться в дорогу, не больно
много у него рысаков то. А кабы была железная дорога, он бы на месте втрое
зароботал, да и богатый-то тоже не был бы в накладе...

--- Ну, а тут, у вас что-же?  

--- Да известно что, все тоже: «не жалам!» да и только. Видишь-ли,- уже
более покойным тоном продолжал он,-когда строили эту дорогу, то станцию хотели
построить между Переметным и нашем хутором, так куда! – переметновские казаки
даже квартиру инженеру не дали, в ногах валялись, чтобы от них  ​станцию подальше построили, да и наши то
вместе с ними орут: разведется, дескать, при станции разного люда, пойдет
воровство... да и по грешному считали...

Когда инженеру в
Переметном не дали квартиру, он приехал к нам на хутор, остановился у нас в
доме. Я тогда молодой был, только женился, слушал только, что старики говорят.
Отец у меня (царство ему небесное!) был всетаки уважаемый человек. Инженер то и
начал его уговаривать: дескать, уломаю его, а там за ним,может, все пойдут. Не
тут-то было. Отец под лад неидет. Спорить то он- не спорит,-всетаки, ведь,
начальство а никаких резонов не принимает. Встанет   этот инженер то перед ним говорит.. говорит.
Отец только и скажет: « Не знай, как обчество». Так и недозволили. Конечно,
начальство могло бы и не спрося построить станцию, да вишь-ты, инженеру то,
видно не хотелось идти  супротив
обчества. Бился, бился он с моим отцом, потом обратился ко мне (я тут же был,
слушал), да и говорит: « Вот что я тебе скажу: они – старики, их не сломаешь;
может, они век проживут, им не надо будет станции, а ты, молодой человек, ты
скоро хватишься и вспомнишь инженера Соколовского». Оно так и вышло. Построили
станцию на открытом поле, от нас в 4-х, а от Переметного  около 5 верст.   ​А что хватились то, так не то, что я,
а и батенька хватился, да только виду не показывал: суровый был царство ему
небесное. Все теперь хватились. Теперь, хотя бы сказать про меня:  у меня на станцию каждый день дело, и вот я
скачу не то, что каждый день, а на дню два-три раза, попьешь – поешь и опять
туда. Перенес туда амбар для хлеба, построил дом, придется перебраться со всем
хозяйством, на дню десять раз не намыкаешься.
Теперь нам шагу нельзя ступнуть без железной дороги, хоть богатому, хоть
бедному, потому - хлеб.  После-то мы
просили, чтобы против наших хуторов хоть остановку устроили минут на 5. Не
тут-то было. «Возьмите, говорят, на себя постройку платформы, фонаря и пр.,
тогда, говорят, можно». Мы язык то и прикусили. Потом думали…  думали… шутка ли, если надо поехать в Уральск
или еще куда, ездить до станции 5-6 верст,
когда можно до остановки дойти пешком в одну минуту! -и решили взять на
себя расход. Услали, нет ли об этом бумагу – точно не знаю, а только до сих пор
об остановке ни слуху, ни духу.

-Да, это плохо, промолвил я посиневшими на морозе губами,
когда мы подъехали к воротам его дома. – Куда хуже!..

Ванюрка!  -  крикнул он затем мальчику лет 10: -- поди,
отвези вот его на Перемет, да мотри не вывали, вон шибли то какие.  И мы поехали….