3 июня 1876 года родился Николай Нилович Бурденко, хирург, организатор советского здравоохранения, основоположник отечественной нейрохирургии, главный хирург Красной Армии, академик Академии Наук СССР, генерал-полковник медицинской службы, основатель и первый президент Академии медицинских наук СССР, Герой Социалистического Труда, почетный член Лондонского королевского общества хирургов и Парижской академии хирургии.
Именно Бурденко был председателем Советской комиссии, расследовавшей так называемое «катынское дело» - расстрел гитлеровцами польских граждан под Смоленском во время Великой Отечественной войны. Катынь – крупнейшая «долгоиграющая» провокация, организованная спецслужбами Германии против нашей страны. Выводы комиссии Бурденко предадут свои же – те, кто потом предадут и страну, победившую нацизм. Николай Нилович Бурденко – военный врач. Он прошел русско-японскую, Первую мировую, советско-финскую и Великую Отечественную. Без преувеличения можно сказать: Бурденко отдал жизнь за Родину. Да, он умер после войны, в ноябре 1946-го. Но вот штрихи из биографии великого врача. Две контузии в 1941-м. В конце сентября этого кровавого года, под Москвой, при осмотре прибывшего с фронта военно-санитарного поезда у Бурденко произошёл инсульт. Два месяца он пролежал на госпитальной койке, почти полностью лишился слуха, но все-таки вернулся в строй – продолжил исполнять обязанности главного военного хирурга РККА. Хирургом он был действующим. Солдатский храм публикует воспоминания врача Е.Г. Ландесман. В годы войны она работала вместе с Николаем Ниловичем Бурденко. ХЛЕБ ВРАЧА Я работала тогда в Омске, в одном из эвакогоспиталей. Кажется, это был ЭГ № 1497. Работали мы очень много, с 8 утра до 11 вечера. Однажды нам сказали, что в Омск приехал генерал-полковник медицинской службы – профессор Николай Нилович Бурденко и что сегодня он придёт в госпиталь. Нечего и говорить, какая суета и тревога начались в госпитале. Многие знали о суровом характере Николая Ниловича, о его нетерпимости к грязи, беспорядку и т. д. И вот Николай Нилович пришёл в госпиталь. Он впервые вышел на работу после длительного заболевания – кровоизлияния в мозг, которое возникло у него в момент гневного разговора, когда он, стоя на ступеньке вагона, распекал за какое-то упущение начальника санитарного поезда. Это было в годы войны, и генерал-полковник Бурденко был главным хирургом Советской армии. Болел Николай Нилович долго и тяжело. У него так и не восстановился слух, но это был волевой, крепкий человек, не желавший и при таких обстоятельствах расставаться ни со своей любимой хирургической работой, ни с привычной ему административной деятельностью. Строго глядя по сторонам, в сопровождении начальника госпиталя и группы врачей, он бегом взлетал по лестнице на второй этаж в ординаторскую, где для него было приготовлено новое бельё, пижама, ибо профессор никогда не ходил по госпиталю в той одежде, в которой бывал на улице. В комнате Николай Нилович снимал генеральскую форму, надевал всё госпитальное и буквально бежал в операционную, часто, однако, забывая снять валенки. Именно в нашем госпитале он сделал свою первую после длительной болезни операцию – извлечение осколка из спинно-мозгового канала, и больной вскоре стал ходить и выписался из госпиталя в хорошем состоянии. Во время операции Николай Нилович часто сердился, бил ассистентов по рукам, доводя их иногда до слёз, кричал: «Не ловите мух!» и т. д. Но оперировал он блестяще. Ассистировал ему однажды пожилой невропатолог, до войны никогда не занимавшийся хирургией. Понятная нам неумелость и неловкость этого врача выводила из себя Николая Ниловича. К концу операции ассистент весь мокрый, расстроенный лёг на диван отдохнуть. Николай Нилович подошёл и стал его успокаивать, говоря: «Ничего, ничего, в следующий раз не будешь мух ловить на операции!». Однажды Николай Нилович зашёл в ординаторскую, где я писала истории болезни, увидел, как я одновременно с этим доставала из ящика письменного стола чёрный хлеб и с аппетитом его ела. Время было очень тяжёлое, и, если санитарки и сёстры могли съедать иногда оставшуюся после раздачи больным пищу, то врачи были в значительно худшем положении. Суровый нрав и тяжёлый характер начальника госпиталя Г. И. Виноградовой запрещали, как это делалось в ряде других эвакогоспиталей, изыскивать какие-то возможности для улучшения бытовых условий ведущих работников госпиталя, врачей-хирургов, работавших зачастую без сна и отдыха по 16-18 часов в сутки. Иногда, оглядываясь по сторонам и боясь неприятностей, в ординаторскую в обеденные часы забегала официантка и потихоньку совала в руки врача тарелку со вторым блюдом, иногда кто-либо из раненых офицеров, лежавших в отделении, дежуривших на кухне, приносил оттуда тарелку с какой-либо вкусной едой. Кормили раненых в то время прекрасно, а персонал часто не доедал. И вот однажды в середине дня, во время обеда, прибегает за мной санитарка и говорит: «Срочно идите, Вас вызывает начальник госпиталя». Я побежала. Мы все очень боялись нашей начальницы. Захожу: накрыт стол, на нём два прибора. За столом сидит профессор Бурденко. Разгневанная начальница, изображая на лице улыбку, обратилась ко мне со словами: – Где это профессор увидел Вас и что это Вы делали? Он не садится без Вас, говорит: «Я не буду есть, позовите эту голодную, которая ела хлеб из письменного стола». Я стояла вся красная, ожидая ещё большего гнева и крика. Естественно, профессор ничего не слышал. Увидев меня, он заулыбался и сказал: «Вот, вот она! Давайте обедать!». Когда хотели принести ещё одну порцию, он сказал: «Не надо, нам с ней хватит!» – и отдал мне суп и компот, а сам съел второе. Несмотря на тяжёлое время, мы обычно не теряли чувства юмора. Зная, что истинно глухой человек может ощущать сотрясение воздуха, если поблизости произойдёт стук, удар, а человек, симулирующий глухоту, даже не вздрогнет при этом, мы однажды с озорной целью стукнули за спиной профессора по столу тяжёлым операционным журналом. Профессор подскочил чуть не до потолка. «Значит, не симулирует», – решили мы! Прошло это озорство безнаказанным. Однажды утром Николай Нилович пришёл в госпиталь не побритым и, по-видимому, давно не стриженным и сел в ординаторской что-то писать. Я привела в ординаторскую парикмахера и попросила его постричь и побрить профессора. Николай Нилович долго не мог понять, чего от него хотят. Тогда я подвела его к зеркалу, висевшему на стене, и усадила на стул. Он заулыбался и разрешил парикмахеру приняться за дело. А я в это время побежала по палатам и выпросила у кого-то из раненых одеколон. Профессор был очень доволен «санитарной обработкой» и с улыбкой поблагодарил и парикмахера, и меня. Жил он с женой, Марией Яковлевной, в трудных бытовых условиях. Эвакуированные в далёкий сибирский город, они не имели ни посуды, ни кухонного инвентаря и т. д. Мы, врачи, собрали для них чашки, тарелки, керосиновую лампу. За всё это Мария Яковлевна была нам очень благодарна. Тяжёлая болезнь оставила свои следы – у Николая Ниловича, кроме потери слуха, отмечался пропуск букв, слогов в разговоре и в письме. Но у него сохранился ясный ум, требовательность к себе и людям, доброта, человечность и блестящая хирургическая техника. Знакомство с Николаем Ниловичем Бурденко явилось одним из ярких моментов в моей жизни в годы Великой Отечественной войны. (По материалам Кировской областной научной библиотеки им. А.И. Герцена - herzenlib.ru ) #Поисковики #ПоисковикиРФ #ПоисковикиМО #поисковыйотрядзападныйфронт #РООИКПЦОБЕЛИСК #поисковикимосквы #поисковикимосковскойобласти #наркомпоиск #надопомнить #союзпоисковыхотрядов #поисковоедвижениероссии
3 июня 1876 года родился Николай Нилович Бурденко, хирург, организатор советского здравоохранения, основоположник отечественной нейрохирургии, главный хирург Красной Армии, академик Академии Наук СССР, генерал-полковник медицинской службы, основатель и первый президент Академии медицинских наук СССР, Герой Социалистического Труда, почетный член Лондонского королевского общества хирургов и Парижской академии хирургии.
Именно Бурденко был председателем Советской комиссии, расследовавшей так называемое «катынское дело» - расстрел гитлеровцами польских граждан под Смоленском во время Великой Отечественной войны. Катынь – крупнейшая «долгоиграющая» провокация, организованная спецслужбами Германии против нашей страны. Выводы комиссии Бурденко предадут свои же – те, кто потом предадут и страну, победившую нацизм.
Николай Нилович Бурденко – военный врач. Он прошел русско-японскую, Первую мировую, советско-финскую и Великую Отечественную. Без преувеличения можно сказать: Бурденко отдал жизнь за Родину. Да, он умер после войны, в ноябре 1946-го. Но вот штрихи из биографии великого врача.
Две контузии в 1941-м. В конце сентября этого кровавого года, под Москвой, при осмотре прибывшего с фронта военно-санитарного поезда у Бурденко произошёл инсульт. Два месяца он пролежал на госпитальной койке, почти полностью лишился слуха, но все-таки вернулся в строй – продолжил исполнять обязанности главного военного хирурга РККА. Хирургом он был действующим.
Солдатский храм публикует воспоминания врача Е.Г. Ландесман. В годы войны она работала вместе с Николаем Ниловичем Бурденко.
ХЛЕБ ВРАЧА
Я работала тогда в Омске, в одном из эвакогоспиталей. Кажется, это был ЭГ № 1497. Работали мы очень много, с 8 утра до 11 вечера. Однажды нам сказали, что в Омск приехал генерал-полковник медицинской службы – профессор Николай Нилович Бурденко и что сегодня он придёт в госпиталь. Нечего и говорить, какая суета и тревога начались в госпитале.
Многие знали о суровом характере Николая Ниловича, о его нетерпимости к грязи, беспорядку и т. д.
И вот Николай Нилович пришёл в госпиталь. Он впервые вышел на работу после длительного заболевания – кровоизлияния в мозг, которое возникло у него в момент гневного разговора, когда он, стоя на ступеньке вагона, распекал за какое-то упущение начальника санитарного поезда. Это было в годы войны, и генерал-полковник Бурденко был главным хирургом Советской армии.
Болел Николай Нилович долго и тяжело. У него так и не восстановился слух, но это был волевой, крепкий человек, не желавший и при таких обстоятельствах расставаться ни со своей любимой хирургической работой, ни с привычной ему административной деятельностью.
Строго глядя по сторонам, в сопровождении начальника госпиталя и группы врачей, он бегом взлетал по лестнице на второй этаж в ординаторскую, где для него было приготовлено новое бельё, пижама, ибо профессор никогда не ходил по госпиталю в той одежде, в которой бывал на улице. В комнате Николай Нилович снимал генеральскую форму, надевал всё госпитальное и буквально бежал в операционную, часто, однако, забывая снять валенки. Именно в нашем госпитале он сделал свою первую после длительной болезни операцию – извлечение осколка из спинно-мозгового канала, и больной вскоре стал ходить и выписался из госпиталя в хорошем состоянии. Во время операции Николай Нилович часто сердился, бил ассистентов по рукам, доводя их иногда до слёз, кричал: «Не ловите мух!» и т. д. Но оперировал он блестяще. Ассистировал ему однажды пожилой невропатолог, до войны никогда не занимавшийся хирургией. Понятная нам неумелость и неловкость этого врача выводила из себя Николая Ниловича. К концу операции ассистент весь мокрый, расстроенный лёг на диван отдохнуть. Николай Нилович подошёл и стал его успокаивать, говоря: «Ничего, ничего, в следующий раз не будешь мух ловить на операции!».
Однажды Николай Нилович зашёл в ординаторскую, где я писала истории болезни, увидел, как я одновременно с этим доставала из ящика письменного стола чёрный хлеб и с аппетитом его ела. Время было очень тяжёлое, и, если санитарки и сёстры могли съедать иногда оставшуюся после раздачи больным пищу, то врачи были в значительно худшем положении. Суровый нрав и тяжёлый характер начальника госпиталя Г. И. Виноградовой запрещали, как это делалось в ряде других эвакогоспиталей, изыскивать какие-то возможности для улучшения бытовых условий ведущих работников госпиталя, врачей-хирургов, работавших зачастую без сна и отдыха по 16-18 часов в сутки.
Иногда, оглядываясь по сторонам и боясь неприятностей, в ординаторскую в обеденные часы забегала официантка и потихоньку совала в руки врача тарелку со вторым блюдом, иногда кто-либо из раненых офицеров, лежавших в отделении, дежуривших на кухне, приносил оттуда тарелку с какой-либо вкусной едой. Кормили раненых в то время прекрасно, а персонал часто не доедал. И вот однажды в середине дня, во время обеда, прибегает за мной санитарка и говорит: «Срочно идите, Вас вызывает начальник госпиталя». Я побежала. Мы все очень боялись нашей начальницы. Захожу: накрыт стол, на нём два прибора. За столом сидит профессор Бурденко.
Разгневанная начальница, изображая на лице улыбку, обратилась ко мне со словами:
– Где это профессор увидел Вас и что это Вы делали? Он не садится без Вас, говорит: «Я не буду есть, позовите эту голодную, которая ела хлеб из письменного стола».
Я стояла вся красная, ожидая ещё большего гнева и крика. Естественно, профессор ничего не слышал. Увидев меня, он заулыбался и сказал: «Вот, вот она! Давайте обедать!». Когда хотели принести ещё одну порцию, он сказал: «Не надо, нам с ней хватит!» – и отдал мне суп и компот, а сам съел второе.
Несмотря на тяжёлое время, мы обычно не теряли чувства юмора.
Зная, что истинно глухой человек может ощущать сотрясение воздуха, если поблизости произойдёт стук, удар, а человек, симулирующий глухоту, даже не вздрогнет при этом, мы однажды с озорной целью стукнули за спиной профессора по столу тяжёлым операционным журналом. Профессор подскочил чуть не до потолка. «Значит, не симулирует», – решили мы! Прошло это озорство безнаказанным.
Однажды утром Николай Нилович пришёл в госпиталь не побритым и, по-видимому, давно не стриженным и сел в ординаторской что-то писать. Я привела в ординаторскую парикмахера и попросила его постричь и побрить профессора.
Николай Нилович долго не мог понять, чего от него хотят. Тогда я подвела его к зеркалу, висевшему на стене, и усадила на стул. Он заулыбался и разрешил парикмахеру приняться за дело. А я в это время побежала по палатам и выпросила у кого-то из раненых одеколон.
Профессор был очень доволен «санитарной обработкой» и с улыбкой поблагодарил и парикмахера, и меня.
Жил он с женой, Марией Яковлевной, в трудных бытовых условиях. Эвакуированные в далёкий сибирский город, они не имели ни посуды, ни кухонного инвентаря и т. д.
Мы, врачи, собрали для них чашки, тарелки, керосиновую лампу. За всё это Мария Яковлевна была нам очень благодарна.
Тяжёлая болезнь оставила свои следы – у Николая Ниловича, кроме потери слуха, отмечался пропуск букв, слогов в разговоре и в письме.
Но у него сохранился ясный ум, требовательность к себе и людям, доброта, человечность и блестящая хирургическая техника.
Знакомство с Николаем Ниловичем Бурденко явилось одним из ярких моментов в моей жизни в годы Великой Отечественной войны.
(По материалам Кировской областной научной библиотеки им. А.И. Герцена - herzenlib.ru )
#Поисковики #ПоисковикиРФ #ПоисковикиМО #поисковыйотрядзападныйфронт #РООИКПЦОБЕЛИСК #поисковикимосквы #поисковикимосковскойобласти #наркомпоиск #надопомнить #союзпоисковыхотрядов #поисковоедвижениероссии