Собственно, я и не сомневался, что мы с Гоголем пересекались не только в снах.

В 1975 году мой однокурсник в цирковом училище Владик Антонов женился на нашей юной библиотекарше, которая заочно училась на театроведческом в ГИТИСе. Это она, Катя Чистова, в своей курсовой про спектакль "Разгром" в Маяковке, смущеннная близостью букв "ж" и "д" на клавиатуре пишущей машинки, напечатала всюду "Ждигарханян", а потом замазывала эти буквы белой краской и во всём объёмном тексте исправляла одну и ту же ошибку.
Свадьба была пышной, насколько пышным был весь этот старинный дом - огромная коммунальная квартира, окруженная сразу тремя арбатскими улицами: Сивцевым Вражком, улицей Фурманова, с которой заходили в дом, и улицей Мясковского - с парадным входом, который почти никогда не открывали. На свадьбе я прославился тем, что меня захотел убить какой-то перепивший знакомый молодоженов, а еще тем, что среди ночи разбудил маму Владика, заснувшую в изнеможении на сундуке, - только лишь для того, чтобы спросить, удобно ли ей спится.
Там, в огромной комнате, бывшем зимнем саду, под стеклянным плафоном вместо потолка прошла вся моя московская молодость. Я проводил все свои свободные часы в этом "сумасшедшем" и причудливом доме с неясным количеством комнат, жильцов и закутков, застав в живых уже впавшую в деменцию хозяйку, Софью Максимовну. Я появлялся там по привычке, уже став артистом, приводя своих знакомых, и еще тогда, когда Виктюк, которого лишили комнаты в общежитии театра Моссовета, на целых полтора года поселился здесь.
Потом мои друзья разошлись. Их дочери Тане уже намного больше лет, чем было в ту пору мне.
Но я начал с Гоголя...
Именно в этот дом, который снимала несколько лет семья Аксаковых, не имевших московского жилья, его привел историк Погодин. К тому времени за плечами у Николая Васильевича уже были "Вечера на хуторе близ Диканьки", и в одну из литературных суббот, как рассказывают справочники, ему устроили здесь радушную встречу....