Хоть нет её, давно уж нет на свете, Я рук не знал нежнее и добрей, Чем жесткие, мозолистые эти. Я помню руки матери моей, Что утирали слезы мне когда - то, В пригорошнях приносили мне с полей Всё, чем весна в родном краю богата. Я помню руки матери моей, Суровой ласки редкие мгновенья. Я становился лучше и сильней От каждого её прикосновенья. Я помню руки матери моей, Широкие, шершавые ладони. Они - что ковш. Приникни к ним и пей, И не сыскать источника бездонней. Я помню руки матери моей, И я хочу, чтоб повторяли дети: "Натруженные руки матерей, Святее Вас нет ничего на свете!"
Я помню руки матери моей,
Хоть нет её, давно уж нет на свете,
Я рук не знал нежнее и добрей,
Чем жесткие, мозолистые эти.
Я помню руки матери моей,
Что утирали слезы мне когда - то,
В пригорошнях приносили мне с полей
Всё, чем весна в родном краю богата.
Я помню руки матери моей,
Суровой ласки редкие мгновенья.
Я становился лучше и сильней
От каждого её прикосновенья.
Я помню руки матери моей,
Широкие, шершавые ладони.
Они - что ковш. Приникни к ним и пей,
И не сыскать источника бездонней.
Я помню руки матери моей,
И я хочу, чтоб повторяли дети:
"Натруженные руки матерей,
Святее Вас нет ничего на свете!"