Долго, очень долго размышлял, стоит ли еще писать, то ли возраст, то ли времени не хватало, а может, и лень. Тут чисто случайно встретился с администратором группы Н. Третьяковым. Был месяц март, мы стояли на площади Свободы города Глазова и снова вспоминали Слудскую школу. Весна вступала в свои права, ярко светило солнце. Так душевно разговорились и опять открылось второе дыхание. Я спросил его: «Может, уже не надо, ведь статья не имеет отношения к школе под таким названием «Поминки». Он сказал: «Пиши, Александр, пиши, это наша с тобой история, это наша с тобой биография». Ну что ж, с разрешения я начинаю писать воспоминания моего преподавателя – ветеринарного врача, доктора ветеринарных наук, профессора кафедры акушерства и гинекологии с/х животных, декана ветеринарного факультета ордена Ленина Казанского государственного ветеринарного института имени Н. Э. Баумана, заслуженного работника Республики Татарстан Михаила Григорьевича Миролюбова. Трудовую ветеринарную деятельность после окончания КВИ в начале 50-х годов он начинал в Богатырской МТС (д. Верхняя Слудка, Верхняя Богатырка, где прошло моё детство). Все по порядку. Из книги «Записки ветеринарного врача» (Казань, 2003): «В Удмуртии мы встретили необычные для нас ритуальные обряды. Проживая в Верхней Богатырке на самой окраине деревни, нам с Ирой (супругой) приходилось наблюдать, как крестьяне деревни справляли свои праздники, в частности поминки по умершим родственникам. Мимо нас деревенская улица переходила в дорогу мимо леса, по которой редко ездили на лошадях в лес. Но в течении года до 80 раз по ней к небольшому сельскому кладбищу проходили крестьяне в дни поминок. Люди, шедшие на поминки, были нарядные, празднично-веселые. Женщины – в национально украшенных льняных платьях с передниками несли небольшие корзинки, в которых были пресные картофельные шаньги, лепешки, хлеб и еще разная снедь, закуски. Обязательной была самогонка – кумышка, как ее тут зовут. Последняя была в бутылках разного объема: 0.5, 1 и даже в четвертях по 3 литра. Народ был разновозрастной, в основном женщины, подростки обоего пола, мужчины, которых всегда было меньше. Они приветливо здоровались, а некоторые из них звали с собой. Мы с Ирой никогда не бывали, но знаем, как проходят поминки. Люди на кладбище расходятся к могилам своих родственников и без особых поминальных ритуалов раскладывают нехитрую снедь, разливают и выпивают кумышку, закусывая после первой рюмки быстро (кумышка крепкая до 50-70 градусов). Наступает оживление, повышается тон разговоров, чаще о том, кого пришли помянуть. По истечении 15-20 минут, чаще после второй (а рюмки, стаканчики по сто грамм) рюмки громкость общения возрастает, начинаются взаимные угощения, переходя людей от группы к группе. Ведь все из одной деревни, знают друг друга. Поминка набирает темпы и переходит в общее, веселое общение. Степень опьянения нарастает и поведение пришедших соответственно меняется со слегка грустного на веселое. После час-полтора пребывания на кладбище некоторые собираются и уходят домой. Это одинокие женщины с детьми-подростками. Мужчины к этому времени входят во вкус, отвлекаясь от поминаний, они говорят и даже спорят о том, о чем это делается ежедневно дома и на работе. Через два-четыре часа все возвращаются домой, но все, кроме детей, пьяненькие, веселые, а некоторые и с песнями. По-нашему выход на кладбище, поминания, приход с кладбища – грустное дело, скорбное, нагоняющее на людей светлые воспоминания о близких и добрых людях, возврата которых нам не будет. Это даже тяжело, но у удмуртов мы этого не наблюдали, хотя всегда были среди толпы и плачущие женщины. Интересен и ритуал похорон. В райцентре Понино было совещание зооветспециалистов. В перерыве мы вышли из зала заседаний и нам представилась необычная на мой взгляд картина. Из-под горы появился с гармонией игравший веселую удмуртскую песню «Ялыке-ялыке, ойдолэ-ойдолэ» явно захмелевший мужчина. За ним шли вприпляс 4-5 человек молодые мужчины и женщины, а далее несли гроб!? И шла похоронная процессия довольно пестрого состава и тоже далеко не в грустном настроении. Я был очень удивлен и спросил рядом стоявшего местного главного ветврача района А.В. Караваева (выпускник Казанского ветеринарного института, много было казанских ветврачей в Глазовском районе, я склоняю голову перед казанскими коллегами): «Что это такое?» Он улыбнулся и ответил: «У нас так хоронят». Теперь здесь на Уве (работал после Богатырской МТС главным ветврачом Увинского района). Мне пришлось увидеть такие похороны с музыкой, пением и даже с плясками. Я перестал удивляться. Мне показалось, что объяснение такого поведения местных удмуртов кроется во времени и дозах возлияний. Ведь принято на похоронах не угощать спиртным и не пускать захмелевших в дом покойника до его погребения. После ритуала прощания в доме, у дома и предания его земле на кладбище пришедших проститься с покойником приглашают в дом или в заранее подготовленное помещение, столовой. Там устроитель всего ритуала похорон усаживает пришедших за стол для поминающих на стое должны быть: кутья, блины, мед, щи, гречневая каша, гороховое пюре, компот, кисель и другие. Устроитель дает слово о покойном одному из родных или очень близких покойному людей, который коротко и начинает ритуал поминания тостом водки или вина. Далее выступают другие и не возбраняется предложение второго тоста. При этом возбраняется чокаться рюмками. Все присутствующие понимают, что здесь не место для излишеств в хмельном. Даже любящие выпит достаточно быстро встают и уходят из-за стола, освобождая место вновь приходящим. А вот в северном регионе Удмуртии свои особенности, о которых сказано выше и по-видимому это нужно отнести к более упрощенным и менее взыскательным людям. Приходящим на похороны в дом покойного дают выпить. А раз так выпивших ранее меняются на описанное выше. P.S: Еще много интересного можно написать, статьи из книги «Записки ветеринарного врача» о Богатырской МТС, о деревнях близлежащих (Адам, Солдырь, Верхняя Слудка, Нижняя Слудка, Нижняя Богатырка, они тоже входили в состав МТС). А самое главное о людях, жителях, тружениках деревень, какие взаимоотношения складывались с ними. Один момент: меня пригласили в соседнюю Нижнюю Богатырку на конюшню. По приезде меня встретил старший конюх, огненно-рыжий крепкий мужчина, тот самый Василий, который объезжал мне жеребца. Он был фронтовик и сильно хромал на одну ногу, я не сразу разглядел у него деревянную колодку. Но он был бодр, легко управлял лошадьми и оживленно разговаривал. Василий Богданов – так звали, уточнил, что я тот самый недавно приехавший ветврач. А какие теплые отношения сложились с председателем колхоза «Богатырка» Евдокией Степановной Бельтюковой (я еще её застал). Женщина-легенда, награжденная орденами и медалями СССР. Все это описано в заметках. Нет уже колхоза «Богатырка», нет колхоза «Слудка» и поля за Чепцой заросли бурьяном, перелесками, не увидишь тучных стад, остались одни остовы заброшенных ферм, да и нет уже ветеринарной службы, осталось одно название. А какая была аура ветеринарии! И не надо писать радостные отчеты, видеть улыбающиеся фотографии, что только дала оптимизация ветеринарной службы в Удмуртии: повсеместная нехватка ветспециалистов, отток, мизерная зарплата и многое другое. Ушла эпоха созидателей, были времена, эх: накипело. А слезы так и капают на мою черновую рукопись, а я вспоминаю, опять вспоминаю стоя, не чокаясь: однокашников, учителей, своих родителей, однокурсников, профессорско-преподавательский состав ветинститута, которые ушли в мир иной, я отдаю дань памяти, склоняю голову перед казанскими ветврачами (семейные пары, которые описаны в книге) перед вами, Михаил Григорьевич Миролюбов, которые положили свою трудовую деятельность на алтарь Ветеринарии в городе Глазове и в районе в далекие 50-е годы. Земля Богатырская, Слудская никогда не забудет своего первого ветеринарного врача М.Г. Миролюбова. Вспомните, вспомните, пожалуйста, всех стоя. А впереди было Вербное воскресенье. С уважением выпускник Слудской школы 1976 года и выпускник КГВИ 1983 года Александр Золотарев. Песня «Тихая моя Родина» (сл. Н. Рубцова) Тихая моя родина! Ивы, река, соловьи… Мать моя здесь похоронена В детские годы мои. — Где тут погост? Вы не видели? Сам я найти не могу.- Тихо ответили жители: — Это на том берегу. Тихо ответили жители, Тихо проехал обоз. Купол церковной обители Яркой травою зарос. Там, где я плавал за рыбами, Сено гребут в сеновал: Между речными изгибами Вырыли люди канал. Тина теперь и болотина Там, где купаться любил… Тихая моя родина, Я ничего не забыл. Новый забор перед школою, Тот же зеленый простор. Словно ворона веселая, Сяду опять на забор! Школа моя деревянная!.. Время придет уезжать — Речка за мною туманная Будет бежать и бежать. С каждой избою и тучею, С громом, готовым упасть, Чувствую самую жгучую, Самую смертную связь.
Александр Золотарев
«Поминки»
Долго, очень долго размышлял, стоит ли еще писать, то ли возраст, то ли времени не хватало, а может, и лень. Тут чисто случайно встретился с администратором группы Н. Третьяковым. Был месяц март, мы стояли на площади Свободы города Глазова и снова вспоминали Слудскую школу. Весна вступала в свои права, ярко светило солнце. Так душевно разговорились и опять открылось второе дыхание. Я спросил его: «Может, уже не надо, ведь статья не имеет отношения к школе под таким названием «Поминки». Он сказал: «Пиши, Александр, пиши, это наша с тобой история, это наша с тобой биография». Ну что ж, с разрешения я начинаю писать воспоминания моего преподавателя – ветеринарного врача, доктора ветеринарных наук, профессора кафедры акушерства и гинекологии с/х животных, декана ветеринарного факультета ордена Ленина Казанского государственного ветеринарного института имени Н. Э. Баумана, заслуженного работника Республики Татарстан Михаила Григорьевича Миролюбова. Трудовую ветеринарную деятельность после окончания КВИ в начале 50-х годов он начинал в Богатырской МТС (д. Верхняя Слудка, Верхняя Богатырка, где прошло моё детство). Все по порядку.
Из книги «Записки ветеринарного врача» (Казань, 2003): «В Удмуртии мы встретили необычные для нас ритуальные обряды. Проживая в Верхней Богатырке на самой окраине деревни, нам с Ирой (супругой) приходилось наблюдать, как крестьяне деревни справляли свои праздники, в частности поминки по умершим родственникам. Мимо нас деревенская улица переходила в дорогу мимо леса, по которой редко ездили на лошадях в лес. Но в течении года до 80 раз по ней к небольшому сельскому кладбищу проходили крестьяне в дни поминок. Люди, шедшие на поминки, были нарядные, празднично-веселые. Женщины – в национально украшенных льняных платьях с передниками несли небольшие корзинки, в которых были пресные картофельные шаньги, лепешки, хлеб и еще разная снедь, закуски. Обязательной была самогонка – кумышка, как ее тут зовут. Последняя была в бутылках разного объема: 0.5, 1 и даже в четвертях по 3 литра. Народ был разновозрастной, в основном женщины, подростки обоего пола, мужчины, которых всегда было меньше. Они приветливо здоровались, а некоторые из них звали с собой. Мы с Ирой никогда не бывали, но знаем, как проходят поминки.
Люди на кладбище расходятся к могилам своих родственников и без особых поминальных ритуалов раскладывают нехитрую снедь, разливают и выпивают кумышку, закусывая после первой рюмки быстро (кумышка крепкая до 50-70 градусов). Наступает оживление, повышается тон разговоров, чаще о том, кого пришли помянуть. По истечении 15-20 минут, чаще после второй (а рюмки, стаканчики по сто грамм) рюмки громкость общения возрастает, начинаются взаимные угощения, переходя людей от группы к группе. Ведь все из одной деревни, знают друг друга. Поминка набирает темпы и переходит в общее, веселое общение. Степень опьянения нарастает и поведение пришедших соответственно меняется со слегка грустного на веселое. После час-полтора пребывания на кладбище некоторые собираются и уходят домой. Это одинокие женщины с детьми-подростками. Мужчины к этому времени входят во вкус, отвлекаясь от поминаний, они говорят и даже спорят о том, о чем это делается ежедневно дома и на работе. Через два-четыре часа все возвращаются домой, но все, кроме детей, пьяненькие, веселые, а некоторые и с песнями. По-нашему выход на кладбище, поминания, приход с кладбища – грустное дело, скорбное, нагоняющее на людей светлые воспоминания о близких и добрых людях, возврата которых нам не будет. Это даже тяжело, но у удмуртов мы этого не наблюдали, хотя всегда были среди толпы и плачущие женщины. Интересен и ритуал похорон. В райцентре Понино было совещание зооветспециалистов. В перерыве мы вышли из зала заседаний и нам представилась необычная на мой взгляд картина. Из-под горы появился с гармонией игравший веселую удмуртскую песню «Ялыке-ялыке, ойдолэ-ойдолэ» явно захмелевший мужчина. За ним шли вприпляс 4-5 человек молодые мужчины и женщины, а далее несли гроб!? И шла похоронная процессия довольно пестрого состава и тоже далеко не в грустном настроении. Я был очень удивлен и спросил рядом стоявшего местного главного ветврача района А.В. Караваева (выпускник Казанского ветеринарного института, много было казанских ветврачей в Глазовском районе, я склоняю голову перед казанскими коллегами): «Что это такое?» Он улыбнулся и ответил: «У нас так хоронят». Теперь здесь на Уве (работал после Богатырской МТС главным ветврачом Увинского района). Мне пришлось увидеть такие похороны с музыкой, пением и даже с плясками. Я перестал удивляться.
Мне показалось, что объяснение такого поведения местных удмуртов кроется во времени и дозах возлияний. Ведь принято на похоронах не угощать спиртным и не пускать захмелевших в дом покойника до его погребения. После ритуала прощания в доме, у дома и предания его земле на кладбище пришедших проститься с покойником приглашают в дом или в заранее подготовленное помещение, столовой. Там устроитель всего ритуала похорон усаживает пришедших за стол для поминающих на стое должны быть: кутья, блины, мед, щи, гречневая каша, гороховое пюре, компот, кисель и другие. Устроитель дает слово о покойном одному из родных или очень близких покойному людей, который коротко и начинает ритуал поминания тостом водки или вина. Далее выступают другие и не возбраняется предложение второго тоста. При этом возбраняется чокаться рюмками. Все присутствующие понимают, что здесь не место для излишеств в хмельном. Даже любящие выпит достаточно быстро встают и уходят из-за стола, освобождая место вновь приходящим.
А вот в северном регионе Удмуртии свои особенности, о которых сказано выше и по-видимому это нужно отнести к более упрощенным и менее взыскательным людям. Приходящим на похороны в дом покойного дают выпить. А раз так выпивших ранее меняются на описанное выше.
P.S: Еще много интересного можно написать, статьи из книги «Записки ветеринарного врача» о Богатырской МТС, о деревнях близлежащих (Адам, Солдырь, Верхняя Слудка, Нижняя Слудка, Нижняя Богатырка, они тоже входили в состав МТС). А самое главное о людях, жителях, тружениках деревень, какие взаимоотношения складывались с ними. Один момент: меня пригласили в соседнюю Нижнюю Богатырку на конюшню. По приезде меня встретил старший конюх, огненно-рыжий крепкий мужчина, тот самый Василий, который объезжал мне жеребца. Он был фронтовик и сильно хромал на одну ногу, я не сразу разглядел у него деревянную колодку. Но он был бодр, легко управлял лошадьми и оживленно разговаривал. Василий Богданов – так звали, уточнил, что я тот самый недавно приехавший ветврач. А какие теплые отношения сложились с председателем колхоза «Богатырка» Евдокией Степановной Бельтюковой (я еще её застал). Женщина-легенда, награжденная орденами и медалями СССР. Все это описано в заметках.
Нет уже колхоза «Богатырка», нет колхоза «Слудка» и поля за Чепцой заросли бурьяном, перелесками, не увидишь тучных стад, остались одни остовы заброшенных ферм, да и нет уже ветеринарной службы, осталось одно название. А какая была аура ветеринарии! И не надо писать радостные отчеты, видеть улыбающиеся фотографии, что только дала оптимизация ветеринарной службы в Удмуртии: повсеместная нехватка ветспециалистов, отток, мизерная зарплата и многое другое. Ушла эпоха созидателей, были времена, эх: накипело.
А слезы так и капают на мою черновую рукопись, а я вспоминаю, опять вспоминаю стоя, не чокаясь: однокашников, учителей, своих родителей, однокурсников, профессорско-преподавательский состав ветинститута, которые ушли в мир иной, я отдаю дань памяти, склоняю голову перед казанскими ветврачами (семейные пары, которые описаны в книге) перед вами, Михаил Григорьевич Миролюбов, которые положили свою трудовую деятельность на алтарь Ветеринарии в городе Глазове и в районе в далекие 50-е годы. Земля Богатырская, Слудская никогда не забудет своего первого ветеринарного врача М.Г. Миролюбова. Вспомните, вспомните, пожалуйста, всех стоя. А впереди было Вербное воскресенье. С уважением выпускник Слудской школы 1976 года и выпускник КГВИ 1983 года Александр Золотарев.
Песня «Тихая моя Родина» (сл. Н. Рубцова)
Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…
Мать моя здесь похоронена
В детские годы мои.
— Где тут погост? Вы не видели?
Сам я найти не могу.-
Тихо ответили жители:
— Это на том берегу.
Тихо ответили жители,
Тихо проехал обоз.
Купол церковной обители
Яркой травою зарос.
Там, где я плавал за рыбами,
Сено гребут в сеновал:
Между речными изгибами
Вырыли люди канал.
Тина теперь и болотина
Там, где купаться любил…
Тихая моя родина,
Я ничего не забыл.
Новый забор перед школою,
Тот же зеленый простор.
Словно ворона веселая,
Сяду опять на забор!
Школа моя деревянная!..
Время придет уезжать —
Речка за мною туманная
Будет бежать и бежать.
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.