На берегах Волги.

Часть восьмая Шкурка змейки
Бывало так, что наша кампания не собиралась вместе. Дети оставались дома, помогая родителям в доме или на огороде. Им доверяли прополку грядок, сбор ягод: клубники, малины, смородины.
У нас, семей военных, не было своих садов и огородов, поэтому нам помогать было некому и негде, и мы были предоставлены самим себе. В такое время мы по нескольку дней не встречались с деревенскими ребятишками.
Сестра моя сидела дома, читала книги, заданные на лето по программе или оформляла гербарий, подшивая сухие цветочки и листочки на плотные странички альбома по рисованию. Я какое-то время наблюдала за ней, а потом убегала на улицу.
Я обожала кататься на качелях. Возле нашего дома на веревках, привязанных к двум высоким соснам, была укреплена доска качели. Мне очень нравилось по долгу качаться на этой качели.
Раскачавшись как следует, казалось, что мои ноги взлетали выше Волги и даже противоположного лесистого берега, задевая облака, проплывавшие над тем лесом. Вернувшись назад было видно, как красуется разноцветьем наш крутой холм, по которому дорога к воинской части сползала змейкой, соединяясь с дорогой, вынырнувшей из темноты оврага.
Накачавшись вволю, я шла к оврагу и спускалась по осыпям к травянистым кускам дерна. Они виднелись на крутизне осыпи островами разного размера, ведь отломившись вместе с травой и кустами от верхнего края оврага, они тихо с потоками дождей и весеннего подтаявшего снега сползали вниз.
Иногда, наступив на край такого острова, я съезжала вместе в ним по песку, пока этот остров упирался в ниже расположенный остров, но более крупных размеров, который своей массой смог остановить наше сползание. На этих островах я искала в траве землянику.
Однажды возле сухого пенька, с причудливо торчащими в осыпи корнями, я заметила забавное явление.
Небольшая змейка ползла между корнями, зачем-то протискиваясь между ними, хотя рядом под сводами корней были свободные для ее размера проходы. Мне стало интересно, зачем она так делает. Я тихонько, чтобы не спугнуть эту странную маленькую змейку, присела рядом и стала наблюдать.
Змейка ползала, ползала взад и вперед и вдруг их стало две. Причем одна замерла на месте, а другая поспешно уползла куда-то в траву, стебли которой заколыхались от ее движения. Вторая змейка лежала без движения, я сначала подумала, что их сразу было две, но я не заметила. И та, уползшая змея, убила эту.
Но, увидев, что эта змейка вдруг, как лента стала провисать на корнях, я поняла, что это не мертвая змея, а шкурка убежавшей змейки. Просто здесь это пресмыкающиеся освобождалась от своей прежней одежки, которая ей стала мала. Я вспомнила, что как-то слышала разговоры взрослых на эту тему. Они говорили, что змеи по мере роста должны освобождаться от своей прежней шкурки, иначе задохнутся и погибнут.
Я аккуратно взяла в руки шкурку, она была похожа на чулок для куклы, причем ее блестящий до этого цвет геометрических выпуклостей стал бледнеть и тускнеть. Шкурка от солнечного тепла начинала сохнуть.
Пока она была еще целой, я решила отнести и показать ее сестре, а вечером маме и папе. Но в это время где-то за спиной я услышала крик ворона Яшки, который, подлетев, уселся на пеньке. Вздрогнув от неожиданности, я уронила шкурку в траву, но сколько не пыталась потом найти ее, не смогла.
В это время подошел Юрка, у меня выступили от обиды слезы. Ведь я теперь не смогу никому показать это чудо, и мне никто не поверит. Юрка утешил меня, сказав, что шкурка, видимо, на кусочки рассыпалась, она ведь очень тоненькая, а он мне верит, так как на песке возле сухого пня виднелись множественные следы ползавшей недавно змеи.
В тот вечер на нашем СЗМ (старое знакомое место), подсушивая в огне костра, нанизанный на ивовый прутик хлебушек, я рассказывала о том, что видела.
Мальчишки слушали с любопытством, а девочки ежились от страха и удивлялись почему я так смело смотрела на эту жуткую картину, а потом даже взяла в руки эту страшную шкурку. Позже я написала об этом стихотворение.
Шкурка змейки
Я искала в тот день друга Юрку,
Но заметила возле пенька,
Змейка сбросила старую шкурку
И дала от меня «драпака»,
Поспешая от края тропинки,
Где в овраг убегали кусты.
Шевелились над нею травинки,
И тревожно качались цветы.
Шкурка змейки, вместилище тела,
Словно платье, что стало не в рост,
Я с земли подняла и смотрела:
Здесь была голова, а здесь хвост.
Убежала. От знойного пекла
Геометрия бывших кольчуг
На глазах потускнела, поблекла.
Стало грустно и горестно вдруг.
Отчего так? И тут осенило
(Словно тайна разгаданных снов),
Мне открылось, что мир наш премилый
Жив конечностью твёрдых основ.
Что живём, обретая одежды:
Их лелеем, растим и холим.
И воюем с другими, невежды.
Тело прах, серый ветер и дым.
И приходит пора, в землю сбросим
Наработки телесных кольчуг,
Как листву ветер выбросит в осень,
Разметав на восток и на юг.
Было чудом, а стало вдруг лишним.
Я смотрела, туманясь в слезах.
Шкурка змейки, вместилище жизни,
Отслужила и сброшена в прах.
Подошёл незаметно друг Юрка
И не понял, о чём я грущу,
Для чего я змеиную шкурку
Средь весенних травинок ищу.