Сегодня день рождения народной артистки РСФСР Натальи ГУНДАРЕВОЙ.

Она четырежды признавалась лучшей актрисой Советского Союза.
…В конце семидесятых годов минувшего века Военно-политическая академия делегировала меня на общественную работу во Всероссийское театральное общество. С такими как я новичками, ничего не смыслящими в театральной жизни столицы (а знать её необходимо было, как говорится, по долгу службы), факультативно занимался Виктор Комиссаржевский, прямой потомок известной русской театральной династии. Это был очень популярный на ту пору актёр, режиссёр театра и кино, театральный критик. Майя Плисецкая однажды сказала мне: «Балетным критикам я не сильно доверяю. За исключением Вити Комиссаржевского».
Теперь не трудно догадаться, как я доверял Виктору Григорьевичу, на всякий случай, автору книг «Беседы режиссера», «Действие и образ на сцене», «Театры Москвы», «День театра», «Театр, который люблю», «Майя Плисецкая» и других. Да я в рот ему постоянно смотрел, вопросами всякими донимая. Как-то поинтересовался его мнением о только что вышедшем в Театре имени В.Маяковского спектакле М.Булгаков "Бег": «Вещица - так себе, хотя Андрюша Гончаров (главный режиссер театра - М.З) и очень высокие волны вокруг спектакля поднимает. Но я ему готов всё простить за то, что усиленно двигает Гундареву. Большая будет актриса! Вспомните когда-нибудь мое предсказание».
Фамилию эту я услышал впервые, о чём на голубом глазу и признался Комиссаржевскому.
- Ну, знаете, Михаил, это даже неприлично не знать такой актрисы, ни разу не видеть Наташу на сцене. Быть может, вы ничего и про «Сладкую женщину» не слышали? Извините, друг мой, но это уже ваша провинциальная дремучесть. Даже не знаю, как её и лечить. Поймите, лучше Гундаревой сегодня никто в Москве, да и в стране не играет! Вот на днях у неё будет премьера «Леди Макбет Мценского уезда», я вас обязательно Наташе представлю!»
Много времени спустя, когда мои отношения с Натальей Гундаревой уже были почти дружескими, во всяком случае, между нами запретных тем для обсуждения существовало очень немного, и мы перешли на «ты», я узнал, что Виктор Григорьевич, равно, как и Андрей Александрович Гончаров «не ровно дышали» к этой замечательной актрисе не только из-за её творческих свершений. Что было понятно и во многом оправдано. На неё «западали» все или почти все мужчины, хоть немного понимающие толк в женской красоте. В её исконной, а не подиумно-глянцевой сущности. Плюс ещё артистический талант действительно невероятной силы. Всё это составляло вместе нечто трудно постижимое, фантастическое, неописуемое по мощному воздействию на противоположный пол.
Когда я сам впервые увидел за кулисами Наталью Георгиевна без грима, тоже подумал о том, что этой «сладкой женщине» и вовсе не требуется играть никаких «сладостей». На неё просто смотришь и тихо дуреешь от всяких вожделений. Она была не просто красива, а как бы фосфоресцировала своей красотой. Как будто изнутри ею освещалась. Такого феномена я больше ни у когда не наблюдал в артистическом мире. И ей поэтому, как в том старом анекдоте, не надо было исполнять песен, чтобы понравиться мужикам. Достаточно только прохаживаться по сцене туда-сюда. Когда мы говорили и на эту тему, Гундарева однажды в сердцах призналась: «Наверное, не поверишь, но иной раз эта моя «сладость» хуже любой самой горькой горечи. Ты душу на сцене выворачиваешь, а половина зала твоё тело глазами пожирает, как в той «Оптимистической трагедии». И вообще я думаю, что по-настоящему великой актрисой можно стать лишь обладая лицом и статью Цецилии Мансуровой или Фаины Раневской. Да и Сара Бернар тоже красавицей не слыла…».
В этом ряду, не случайно выстроенном Гундаревой, не хватает только Бабы Яги, сыгранной Милляром, чтобы понять, каким же тяжким крестом для высокоодарённой актрисы была её потрясающая красота. Меж тем, слабая половина советского народа именно внешнему обаянию Гундаревой завидовала. В то время, как сильная была в неё натуральным образом влюблена. Такое нестандартное положение занимала в обществе Наталья Георгиевна в пору своего духовного, физического и творческого расцвета. После фильма «Сладкая женщина» актриса как бы и официально (по опросу журнала «Советский экран») стала самой красивой в Советском Союзе. Впрочем, эти натужные рассуждения доказывают лишь одно: по-настоящему большой творец, а Гундарева была и остаётся одной из лучших отечественных актрис,- немыслим без сильных внутренних противоречий. Которые, в конечном итоге, и двигают его творчество по восходящей спирали. А у моей героини их наблюдалось с лихвой: надоедливая полнота, никотинная и винная зависимость, бездетность, перманентные болезни, которые в конечном итоге и свели её в могилу. Впрочем, об этом ещё речь впереди.
Вернусь, однако, к спектаклю "Леди Макбет Мценского уезда". Катерина Измайлова персонаж весьма соблазнительный для творцов в разных жанрах. Одноименную оперу поставил не кто-нибудь, а сам Мстислав Ростропович. Есть фильм по известному очерку Н.С.Лескова с участием Натальи Андрейченко и Александра Абдулова. Когда-то, говорят, Алексей Дикий ставил эту вещь в Малом и вся Москва валом на него валила. Но возьму на себя смелость заметить: глубже Гундаревой Измайлову вряд ли кто до сих пор постиг и воплотил в сценическом образе. Все, кому посчастливилось видеть тот спектакль, а он шёл в Театре имени Маяковского 13 лет, со мной согласятся. Скажу даже больше. Выше этой театральной своей роли в том же кино Наталья Георгиевна, по моему мнению, так и не поднялась. Притом, что сыграла более, чем в сотне (104) фильмов. Для актрисы - моей ровесницы, прекратившей сниматься в 53 года - это очень много. Аккурат на «Книгу рекордов Гиннеса» тянет. И притом, что есть у неё серьёзные кинематографические удачи: Голубева – «Одиноким предоставляется общежитие», Бузыкина – «Осенний марафон», Ванеева – «Хозяйка детского дома». Всё это, конечно, холмы высокие, но Измайлова – настоящая мощная гора.
С данным утверждением можно и должно спорить. Что сама Наталья Георгиевна всегда и проделывала при наших беседах, уповая на известное артистическое присловье: лучшая роль всегда – впереди. Так что, дескать, не надо зря волноваться, с помощью Господа Бога она ещё переплюнет свою Измайлову. Словесные наши упражнения на эту тему приобрели необычную остроту в конце 1993 года, когда Гундарева, войдя в политическое движение «Женщины России», решила избираться в Думу. Для меня в то время подобный её поступок выглядел далеко не самым взвешенным и продуманным. Это если выражаться языком дипломатическим. Ежели резать всю правду-матку (а я, грешен, излишне самонадеянно позволял себе подобное в отношении Гундаревой), то все вещи надо называть своими именами и с солдатской прямотой. Так вот, имея такую артистическую харизму, будучи столь востребованной в кино, на телевидении, особенно в театре, и при этом протирать юбку на плюшевом кресле Госдумы – это, как минимум, опрометчиво, если не сказать круче. Собственно, я и высказывался круче, сравнивая тогдашнюю политику ельцинских клевретов с «парашей вонючей», не будучи при этом оригинальным. Но не хочу сейчас красоваться и пиариться на фоне образа великой ушедшей актрисы. Тем более, что куда важнее, как самоё Наталья реагировала на справедливые, в общем-то, упреки:
«Мне с некоторых пор стало неловко и даже, прости, стыдно ругать правительство, сидя на кухне. И я вспомнила не самый плохой жизненный принцип: если не я, то кто же? А ещё подумала про соседа. Юрий Георгиевич всегда перегоревшую лампочку в подъезде или на лестничной клетке поменяет, дребезжание в кабине лифта устранит, скрипучую входную дверь дома смажет. Между прочим, полковник, большая шишка в вашем Министерстве обороны. Мог бы приказать своим подчиненным или позвонить куда следует. Нет, сам всегда всё аккуратно сделает, не снимая даже кителя, как будто дом не общий, а его личный. Так вот, если каждый человек, ни на кого не надеясь, сам польёт газон у дома и подметёт тротуар - только тогда, а никак иначе, во всём городе, да и во всей стране чище станет. Понимаю я так же и то, что во многих вещах нынче профан полный. Но как раз некомпетентные люди порой видят то, мимо чего проходят высококлассные специалисты. Как в той байке: «Титаник» строили специалисты, а Ковчег – дилетант Ной. С другой стороны куда как верна и другая аксиома нашей жизни: если даже ты не хочешь заниматься политикой, то она тобой всё равно займется».
Необходимое отступление. Покойны Юрий Георгиевич Широченко - самый близкий мой друг по службе воинской и по жизни личной. Он был начальником секретариата Главкома – секретарём военного совета Войск ПВО во времена, о которых рассказывает Гундарева. Юрий Георгиевич с женой Валентиной Ивановной жили над квартирой Гундаревой по улице Тверская-Ямская. Наташа часто повторяла: «Говорят, что все соседи дурные, но хуже всех те, кто сверху. А я вот соседей лучше Широченко в жизни не встречала. Завидую, что у тебя такой друг. (Это последовало после того, как я ей сказал, что Юра мне - дар от Бога и Войск ПВО).
Справедливости ради надо отметить, что свои депутатские обязанности Гундарева исполняла тщательно и с энтузиазмом, существенно выделяясь среди прочих своих коллег. Об этом мне рассказывала Екатерина Лахова, с которой нас познакомила всё та же Наталья Георгиевна. Но горькая правда заключается и в том, что на творческом фронте актрисы за время её депутатства наблюдалось непривычное затишье. Вот простенькая диаграмма, подтверждающая справедливость такого вывода. В 1992 году Гундарева снялась в двух фильмах. В 1993 – в трёх. Следующие три года – по одному фильму. 1997 год – ноль. Понятно, что истории неведомо сослагательное наклонение. Но даже и при этом нельзя не подосадовать: это ж сколько «простаивала» лучшая актриса страны в пору своего творческого расцвета, ради глупой политики!
Отступление второе.
Родилась Наташа в столичной коммунальной квартире на Таганке, где, как писал поэт Высоцкий: «Все жили вровень, скромно так: система коридорная,/ На тридцать восемь комнаток всего одна уборная». Отец, Георгий Макарович, был инженером на заводе малолитражных автомобилей. Мать, Елена Михайловна, руководила группой в проектно-конструкторском бюро ЦНИИ строительства торговых и промышленных зданий. Родители-инженеры работали на шестидневке, и им некогда было заниматься дочкой. Зато они сделали главное: привили малышке любовь к театру. В Щукинском училище Наталья занималась на курсе великолепного актёра и педагога Юрия Катина-Ярцева. Вместе с ней «гранит театральной науки» грызли Наталья Варлей, Костя Райкин, Юрка Богатырев. Гундарева со своей пышной кустодиевской красотой была востребована театром и кино ещё со студенческой скамьи. По выпуску предложения играть и сниматься сыпались ей как из рога изобилия.
Актриса решительно ушла от амплуа простых деревенских женщин, доярок-буфетчиц. Наоборот, раскрывала психологически сложные, многогранные и глубокие образы современниц. Зрители и критика были единодушны в безоговорочном признании за Гундаревой неоспоримого первенства в изображении сложных судеб русских женщин. Сама лишённая материнства, она столь пронзительно воплощала образ матери, причём многодетной, что это всем казалось просто невероятным. Однако есть какая-то трагичная и жестокая символика в том, что известие о своём фатальном бесплодии Гундарева узнала от врачей, как раз перед съёмками фильма «Однажды двадцать лет спустя». Там ей предстояло сыграть мать-героиню – символ семейного благополучия и надёжности домашнего очага. Меж тем, в собственной семейной жизни актрисы никогда не наблюдалось покоя, мира и благоденствия.
…Наталья Георгиевна трижды была в официальном браке и, как бы это поделикатнее выразиться, имела некоторое число внебрачных отношений. Скорее всего, подобная нравственная вольность происходила из-за её широкой, да что там скромничать, – удальской натуры, не признающей никаких домостроевских традиций и условностей. Так она легко и почти шутя вышла замуж за не очень симпатичного, к тому же на полтора десятка лет старше себя, Леонида Хейфеца. Это от него молодая актриса понесла ребёнка, но сделала роковой аборт. Через шесть лет они спокойно разошлись, как в море корабли. Комментируя это расставание, Гундарева с вызовом говорила: «Я не испытываю потребности иметь детей. Театр мне их заменяет». В том же театре нашла для себя второго мужа Виктора Корешкова. Они столь азартно играли любовников в «Леди Макбет Мценского уезда», что доигрались до загса. Однако и этот брак оказался несчастливым из-за обоюдных измен. Корешков увлёкся певицей Валентиной Игнатьевой, а Гундарева – красавцем младше себя на десять лет Сергеем Насибовым. Бросив свои семьи, страстно влюблённые соединились, но, как оказалось, совсем ненадолго. И лишь тогда Наталья Георгиевна нашла свою настоящую «половинку» актёра своего же театра Михаила Филиппова. В первом браке он оставил сына и жену Ирину, дочь бывшего Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова.
Михаил Иванович написал книгу-воспоминание о своей любви под названием «Наташа». Очень трогательная работа, в которой нет самолюбования на тему: «Я и Гундарева». Там с пронзительностью и грустью написано о двух любящих сердцах. «Жили-были старик со старухой. И не было у них детей. И послал им Бог дочку…» Вот и нам послал Господь дочку. Не Снегурочку, не Дюймовочку, а как Маугли - Человеческого детеныша - Ирку! Мы оба привязались к ней, а она к нам. Когда мы обрели этого Подкидыша, ребёнку было лет тридцать, так что многие заботы от нас отпадали - она умела читать, плавать, и в школу нас никто не вызывал за неуспеваемость и проказы».
Наталья Георгиевна очень хотела родить ребёнка от Филиппова. А когда узнала, что не сможет никогда стать матерью, с горечью заметила: «Детьми я, заплатила за свой успех. Велика цена...».
Проблемы со здоровьем у Гундаревой начались в середине 1980-х. Как уже говорилось, она много курила. Случались и другие «излишества». Из-за приступов гипертонической болезни участились переносы спектаклей с её участием. Заядлая автолюбительница, актриса в 1986 году попала в тяжёлую аварию и почти год приходила в себя. Спустя некоторое время радикально сбросила вес и сделала пластическую операцию. Выглядела при этом фантастически и сногсшибательно. Но вот основные мышцы лица перестали её слушаться. Тем не менее, в начале 2001 года Наташа блистательно сыграла сваху Василису Саввичну в сериале «Саломея». Михаил Филиппов там же исполнил роль Василия Игнатьевича Захолустьева, московского купца. Эта их совместная работа оказалась для Натальи Георгиевны и последней в её творческой биографии. Спустя несколько месяцев у неё случился гипертонический криз, развывшийся в обширный инсульт. Потом наступила кома на несколько недель. Пришла в себя Гундарева мистическим образом аккурат в день собственного рождения. И с тех пор мы больше не виделись. Но о малейших подвижках в её состоянии здоровья я был осведомлен, прежде всего, от супругов Широченко. Но и не только. Гундарева ещё в конце восьмидесятых, узнав, что я заядлый банщик, познакомила меня со своим другом юности, известным артистом Виктором Павловым, еще большим приверженцем пара. И мы с ним почти десять лет затем ходили в кропоткинские бани, бывшие на месте нынешнего Храма Христа Спасителя. (Он ушёл из жизни год спустя после Гундаревой). Ну и, разумеется, я часто общался с бессменным депутатом всех думских созывов Лаховой. Екатерина Филипповна очень крепко дружила с Натальей Георгиевной и тоже знала о её состоянии до самого смертного часа…
В своём последнем интервью Гундарева призналась: «Многие годы я жила в непрерывной гонке, когда утром за волосы стаскиваешь себя с постели, вливаешь в себя кофе, закуриваешь, бросаешься в машину, мчишься на репетицию, примерку, спектакль, съемку, а к вечеру прибегаешь выпотрошенная, не понимая, куда ушел день. И кажется, что ничего не сделано, хотя объективно это не так: прошла репетиция, примерила платья для новой роли. Но настоящего, на что действительно стоило бы употребить это жизненное пространство, нет совсем. Я люблю результат, а моя работа результат дает далеко не сразу, и никогда не знаешь заранее, что из неё выйдет. И вдруг в этой гонке судьба меня остановила. И я думаю: «Почему Бог мне послал эти испытания? Может, потому, что я люблю результат, а это свойственно людям, которых обуяла гордыня? Может, судьба решила именно так меня поставить на место?»
Дальше последовали четыре года борьбы с тяжелейшим и в итоге с неизлечимым недугом. Перед смертью попросила у всех прощения - у сиделки, у медсестер, у мужа, родных. И в дневник занесла последние строчки: «Я всё люблю в этой жизни - любую погоду, любое настроение. Не верю в переселение душ и считаю, что человек живет только один раз. Хочется ощутить всю полноту жизни и очень многое в ней понять. Возможно, это покажется самонадеянным, но я ни о чём не жалею. Я много видела, много просмеялась и прострадала. Почувствовала объем жизни и не отказываюсь ни от одного своего дыхания. Это моя жизнь, и я рада, что она прошла так наполнено. Работа, встречи с интересными людьми. Одни прошли, другие задержались. Вот и я ухожу...".