«Его талант – от бога!» А ежели – от чёрта? Что тогда?.. Выстраиваясь медленно в эпоху, ни шатко и ни валко шли года. И жил талант. Больной. Нелепый. Хмурый. Всего Гомера знавший назубок, Его считал своею креатурой тогда ещё существовавший бог. Бог находил, что слог его прекрасен, что на земле таких – наперечёт!.. Но с богом был, конечно, не согласен тогда ещё не отменённый чёрт. Таланту чёрт шептал: «Опомнись, бездарь! Кому теперь стихи твои нужны?! Ведь ты, как все, погибнешь в адской бездне. Расслабься! Не отягощай вины». И шёл талант в кабак. И – расслаблялся. Он пил всерьёз! Он вдохновенно пил! Так пил, что чёрт глядел и умилялся. талант себя талантливо губил!.. Бог тоже не дремал! В каморке утлой, где – стол, перо и пузырёк чернил, бог возникал раскаяньем наутро, загадочными строчками дразнил... Вставал талант, почёсываясь сонно. Утерянную личность обретал. И банка огуречного рассола была ему нужнее, чем нектар... Небритый. С пересохшими губами. Упрямо ждал он часа своего... И строки на бумаге проступали, как письмена, – отдельно от него. И было столько гнева и напора в самом возникновенье этих строк!.. Талант, как на медведя, шёл на бога! И чёрта скручивал в бараний рог!.. Талант работал. Зло. Ожесточённо. Перо макая в собственную боль. Теперь он богом был! И был он чёртом! А это значит: был самим собой. И восходило солнце над строкою!.. Крестился чёрт. И чертыхался бог. «Да как же смог он написать такое?!» ...А он ещё и не такое мог.  Роберт Рождественский.
Евгения Евгеша
Все говорят:
«Его талант – от бога!»
А ежели – от чёрта?
Что тогда?..
Выстраиваясь медленно в эпоху,
ни шатко и ни валко
шли года.
И жил талант.
Больной.
Нелепый.
Хмурый.
Всего Гомера знавший назубок,
Его считал
своею креатурой
тогда ещё существовавший
бог.
Бог находил, что слог его прекрасен,
что на земле таких –
наперечёт!..
Но с богом был, конечно, не согласен
тогда ещё не отменённый
чёрт.
Таланту чёрт шептал:
«Опомнись,
бездарь!
Кому теперь стихи твои нужны?!
Ведь ты, как все,
погибнешь в адской бездне.
Расслабься!
Не отягощай вины».
И шёл талант в кабак.
И –
расслаблялся.
Он пил всерьёз!
Он вдохновенно
пил!
Так пил,
что чёрт глядел и умилялся.
талант
себя талантливо
губил!..
Бог
тоже не дремал!
В каморке утлой,
где – стол,
перо
и пузырёк чернил,
бог возникал
раскаяньем наутро,
загадочными строчками
дразнил...
Вставал талант,
почёсываясь сонно.
Утерянную личность
обретал.
И банка
огуречного рассола
была ему нужнее,
чем нектар...
Небритый.
С пересохшими губами.
Упрямо ждал он
часа своего...
И строки
на бумаге
проступали,
как письмена, –
отдельно от него.
И было столько гнева и напора
в самом возникновенье
этих строк!..
Талант, как на медведя,
шёл
на бога!
И чёрта
скручивал
в бараний рог!..
Талант работал.
Зло.
Ожесточённо.
Перо макая
в собственную боль.
Теперь он богом был!
И был он чёртом!
А это значит:
был
самим собой.
И восходило солнце
над строкою!..
Крестился чёрт.
И чертыхался бог.
«Да как же смог он
написать
такое?!»
...А он
ещё и не такое
мог.
 Роберт Рождественский.