Мы — выходцы из Чечено-Ингушетии, из республики, которая в начале 90-х годов XX века разделилась условной границей, наблюдали и войну, и геноцид: кто-то, как я, десять лет на войне в Чечне, а кто-то издалека, из соседней Ингушетии.

В многонациональной на тот исторический момент Чечне не было еды, воды, лекарств, коммуникаций, и российские ракеты летели на наши дома. На улицах чеченцы, захватившие власть, устраивали казни по шариату. В Ингушетии было трудно, иногда случались теракты, но самолеты там не бомбили, а Красный крест частенько привозил беженцам в палаточные лагеря лекарства, тушенку и сгущенку. Чеченские боевики не чувствовали преград, перемещаясь по Чечне, Ингушетии, Дагестану, ловко уходили от погони, брали заложников и устраивали бои. Было множество разных отрядов, и, например, в группе легендарного воина Хаттаба были как чеченцы, так и ингуши. Некоторые из них даже попали в мой Чеченский дневник 1994–2004 годов.
Мирным жителям в период становления Ичкерии жилось плохо: в нашем Старопромысловском районе учителей убивали так часто, что пока мы с матерью шли до рынка, то успевали выслушать несколько историй. «Вы знаете, что убили русскую учительницу Аллу Евгеньевну вместе с мужем и детьми? Их сегодня утром зарубили топором! Она преподавала биологию!» — останавливали нас соседи.
Мы не знали.
Через несколько остановок снова кто-то из знакомых бросался нам наперерез: «Вы куда идете? Вы знаете, что убили русскую учительницу?!» Моя мама отвечала: «Есть нечего, идем из дома вещи продавать, может, удастся купить хлеба. Да, мы знаем, что бандиты зарубили топором семью учительницы! Она преподавала биологию». «Нет! – перебивали маму соседи по району. – Математику она преподавала! Марию Ивановну позавчера застрелили вместе с ее парализованной тетушкой!» Пройдя еще пару кварталов, мы узнавали, что на днях повесили старенького преподавателя лицея вместе с малолетним внуком, а другой старик-фронтовик попал в больницу с переломом и там внезапно скончался от укола, и в его дом уже въехали «новые хозяева».
Старшее поколение многонациональной республики, выросшее с наивной верой в дружбу народов, никак не могло сообразить, почему происходят подобные казни то врачей, то учителей, то ветеранов Второй мировой.
Арби Бараев, участник движения за независимость Ичкерии, лично казнил свою учительницу Сатину Евгению Павловну вместе с семьей. Они знали друг друга всю жизнь и были односельчанами. В современной Чечне именем казненной названа школа № 3 в селении Алхан-Кала, но это лишь формальность, навязанная чиновниками сверху. Инициалы убитой учительницы никто в школе расшифровать не смог, и я узнала ее имя и отчество с большим трудом, разыскав реальных свидетелей Чеченской войны.
В школе нет даже уголка с ее фотографией, и дети вместе со всеми учителями не знают, почему их школа № 3 в Алхан-Кале носит имя Сатиной Е. П.
«Я этого Арби Бараева проклинаю на чем свет стоит! Это его рукой была казнена моя родная сестра Новосартова Нелли Сергеевна. Учительница! Пусть будет проклят его род от мала до велика. Пусть его дети света белого не видят» – говорит Александр, брат зверски казненной вместе со своим мужем другой грозненской учительницы, семью которой оговорили перед смертью, а жилье с вещами — забрали. Никакой компенсации родные не получили. Квартира Нелли Сергеевны находилась по адресу: Грозный, улица Кирина, дом № 3, квартира № 9.
Опросив выживших свидетелей геноцида, мне удалось выяснить, что были те, кто лично наблюдал за извергами своими глазами, например, мать, знаменитого в Грозном учителя истории грозненского нефтяного техникума, кандидата исторических наук Потокова Евгения Нурбиевича, которая сама была профессором. К ним в дом ночью ворвались чеченские нацисты, выбив дверь ногами. Русская семья испугалась, и, надеясь спастись, сын спрятался под кроватью, а пожилая мать — в шкафу с одеждой.
Его вытащили из-под кровати, долго истязали ножами, а затем обезглавили на глазах у матери. Именно от нее стало известно, что бандиты, переговариваясь между собою, признались: им не нужны чуждые философии и традиции, а для этого в первую очередь следует расправиться с учителями, врачами, священнослужителями неверного мира — с теми, кто способен обучать и направлять будущие поколения. Маму Евгения Потокова преступники не нашли, она сидела в шкафу ни жива ни мертва и наблюдала страшную казнь собственного взрослого сына. Через несколько дней неравнодушные люди сумели вывезти ее из Чечни-Ичкерии, и с ней долго работали психологи, чтобы пожилая женщина могла хоть ненадолго уснуть.
Между войнами в нашем районе убили учительницу английского языка Астраханцеву Елену Михайловну, что примечательно, случайно выжила ее пожилая мама Зинаида и маленькая дочка Анечка: русско-чеченская семья Шакиных-Идиговых, жившая по соседству, подняла тревогу и смогла спугнуть убийц. Этот случай был подобен чуду во времена Ичкерии.
ПОЛИНА ЖЕРЕБЦОВА
* На фото учительница Нелли Сергеевна рядом с учениками.