бронежилеты не меняют в цене и в весе,

броня под кожей с каждым годом дорожает в тарифе.
страннее, чем свобода, только жёлтая пресса.
прекраснее, чем мы, лишь скандинавские мифы.
и всё относительно, но всему своё время.
во всех ситуациях на этапах взросления
тебя учили разве что лгать, не краснея.
как тот, кого били, становится гением?
как новорождённый преодолеет влагалище?
как спины выдерживают удары розгами?
и почему каждой ночью мы смотрим на кладбище —
железное небо с мёртвыми звёздами?
всё будет здорово, но только не сразу.
жизнь — терапия гештальтов и страхов.
хорошо живётся тем, кто отдаёт приказы,
плохо тем, у кого последняя стадия рака.
вот и нас метастазит.
боже, спаси нас!
только без святости понтов дешёвых.
на языке метафизики мы увязли в трясине,
на языке русском — мы полностью в жопе.
у кого-то мечты исполняет Санта,
мою мечту исполняет киллер.
мы встретимся снова где-нибудь завтра,
завтра – константа в геометрическом мире.
судьба неприветлива и брезглива,
как много бед творится её руками.
бесконечность абсолютна и уязвима,
а моя любовь к тебе — краеугольный камень,
отрицательное число,
непризнанное искусство...
истина такова в первой и последней инстанции:
я не принимаю ни одно твоё светлое чувство,
и именно это провоцирует не сдаваться.
это не так жестоко, как геноцид с пандемией,
но вроде тоже и на слезу, и до кома в горле.
я полюбила в тебе всё, что в других корила,
а ты во мне то,
что к тридцати не сдохла.
честно, до края пропасти осталось совсем немного,
и мы срослись там рядом,
избитые и увечные,
единым телом следуем по стопам Ван Гога:
печаль, как и всё плохое, продлится вечно.
честно,
я всё.
я кончилась.
я заплакала.
готова признаться, что это было тяжёлым решением:
инициатива традиционно ебёт инициатора,
моя инициатива — не дорасти до ошейника.
таких, как ты, обычно отрывают с ногтями,
ампутируют в госпитале подбуханные хирурги,
потому что любовь — зависимость, и она затягивает.
мир по швам вряд ли треснет,
земля останется круглой,
когда я тебя лишусь,
как лишилась всех своих близких.
внутри не прозреет ванга,
выйдут тройка, семёрка, туз.
самоубийство — высший грех, если есть записка,
мне надо дождаться лета.
у тревоги свинцовый вкус.
самое откровенное — испугаться чего-то прилюдно,
самое ненастоящее — целоваться под мягкий джаз.
я тебя брошу завтра
ответом на доброе утро,
чтобы долго и счастливо наверняка миновало нас.
(с) твоя темнота