как навсегда погас экран ташкентского Дома кино. Представьте Ташкент 1980-х. На проспекте, по которому движется вереница «Жигулей» и «Волг», вырастает нечто футуристическое — здание, похожее на инопланетный корабль, приземлившийся в центре города. Это не фантастика, а реальность того времени — новый Республиканский Дом кино, творение архитектора-визионера Рафаэля Хайрутдинова. Его цилиндрический фасад, украшенный гигантскими рулонами кинопленки, был вызовом стандартной застройке и символом веры в искусство будущего. Для отделки Дома кино использовался элитный газганский мрамор, доставленный из-под Самарканда. Этот уникальный камень с 35 оттенками — от нежно-розового до графитового — украшал знаковые объекты вроде ташкентского театра Навои и станцию московского метро «Кузнецкий мост». Его ценность — в идеальной полировке, феноменальной прочности и редкой декоративности, превращавшей обычную облицовку в произведение искусства. Несмотря на то, что практически весь добытый мрамор в 1980 году отправлялся на облицовку станций Минского метрополитена, Шараф Рашидов распорядился оставить нужное количество для нужд строящегося Дома кино. Автором Дома кино по праву считают Рафаэля Хайрутдинова (1932-2015). Странно, но в википедии о нём не написано ни строчки. Пришлось полистать в архиве старые документы, чтобы собрать нужный материал. Хайрутдинов разработал 50 архитектурных проектов. Среди ключевых работ — Центральный выставочный зал Академии художеств, Республиканский Дом кино и художественное училище имени Бенькова. Он руководил проектами застройки микрорайона Караташ, Мирабадского рынка и Дома быта на улице Нукусской. Его профессиональное признание подтверждалось статусом профессора Московского отделения Международной академии архитектуры. Дом кино Хайрутдинова стал чистым модернистским манифестом — без привычных восточных орнаментов, но с мощным бруталистским характером. Это был не просто кинотеатр, а «машина для искусства». Сердцем Дома кино был главный зал-эллипс на 900 мест, который буквально парил в воздухе, опираясь на четыре мощные опоры. Это инженерное чудо, выдержавшее десятки землетрясений, было бы амбициозным проектом даже сегодня. Внутри царила особая атмосфера: свет, фильтрованный через витражи Альберта Гана, играл на стенах, расписанных самым востребованным художником 1980-х годов Баходиром Джалаловым, а в небольших двориках стояли скульптуры. Это было место синтеза искусств — архитектуры, живописи и, конечно, кинематографа. По свидетельствам современников, даже Сергей Бондарчук отмечал, что в Москве на тот момент не было аналога такому Дому кино. Иронично, но первоначальный бюджет стройки Дома кино был сформирован за счёт торговли: Союз кинематографистов СССР финансировал проект за счет продаж открыток с портретами актеров по 10 копеек за штуку. Но в связи с афганской военной кампанией бюджет СССР был пересмотрен. И собранных денег уже оказалось недостаточно для завершения строительства Дома кино. И стройка едва не замерла в 1980 году, превратившись в очередной долгострой. Говорят «смелость города берёт». Чтобы заинтересовать власти, легендарный документалист Малик Каюмов организовал в Ташкент «звездный десант» — таланты советского кино Тихонов, Мордюкова, Санаев, Ерёменко один за другим сходили с трапа московского самолёта. Они должны были уговорить власти помочь строителям. Живёт легенда, что Нонна Мордюкова на правительственном приеме лично попросила первого секретаря ЦК Шарафа Рашидова достроить Дом кино. Руководитель Узбекской республики и сам был заинтересован в завершении уникального культурного объекта. Не рассказывая о большой политике и трудностях с финансированием, он взял на себя ответственность за перераспределение бюджетных поступлений, увеличив финансирование стройки. И в 1982 году здание было готово к открытию международного кинофестиваля стран Азии, Африки и Латинской Америки. Премьерным показом в Доме кино стал первый полнометражный игровой фильм, созданный в Демократической Республике Афганистан. Это было «Пробуждение» Абдул Халек Алиля. Через восемнадцать лет его взрослый сын Абдул Али выступит против нахождения американских войск в Афганистане и за чисто «афганское» управление страной. За это американские власти обвинят его в сотрудничестве с талибами и посадят в тюрьму. К слову, в тот год на фестиваль были привезены фильмы, которые впоследствии стали классикой своего жанра: кубинский «Пограничники» режиссёра Октавио Кортасара и мексиканский «Ад, которого мы все боимся» Серхио Ольховича. А мы, тогда ещё пацаны с ближайшей махалли, скупали все билеты на аргентинский «Человек из подполья» Николаса Саркиса, а потом перепродавали возле касс кинотеатра по завышенной цене. Для ташкентцев 1990-х и нулевых Дом кино стал порталом в другой мир. Именно здесь они впервые увидели «Матрицу» и «Титаник». В его залах с аншлагами шли ретроспективы Фассбиндера и Вуди Аллена, а перед сеансами зрителям читали лекции об искусстве кино. Он был не просто кинотеатром, а интеллектуальным клубом. Но его стены помнили не только кинопремьеры. Здесь проходил международный симпозиум «Человек в космосе» с прямым включением с орбитальной станции «Мир», а на сцене выступал американский астронавт Джордж Д. Нельсон. Среди висевших на стенах акварелей ташкентских художников особенно полюбились картины Людмилы Садыковой. Дом кино был настоящим хабом, где наука, искусство и кинематограф существовали в едином пространстве. В 2005 году на втором этаже Дома кино открылся экспозиционный зал Музея киноискусства Узбекистана. Там проходили выставки более 5000 уникальных экспонатов. Где их сейчас смотреть и как приобщаться к истории кино, непонятно. Когда в 2017 году поползли слухи о сносе Дома кино и строительстве бизнес-центра, практически все известные деятели культуры написали письмо на имя президента страны с просьбой сохранить уникальный архитектурный памятник. Даже был предложен проект интеграции исторического здания в новый комплекс. Не помогло. Коммерческие интересы встали выше сохранения культурного наследия. Строительство «Tashkent City» не могло быть не согласовано на высшем государственном уровне. Очевидно, что и решение о сносе Дома кино, оказавшегося на его пути, было окончательно утверждено в верхах. И наивно полагать, что «добрый царь не знал, что творят его бояре». Уникальное сооружение, находившееся в отличном состоянии, было обречено. Новая градостроительная политика и проект «Tashkent City» не оставили места для памятника брутализма. 2 декабря 2017 года начался снос. Вместе с бетонными стенами навсегда исчезли и уникальные фрески Джалалова «Посланники вечности» — дань уважения Пикассо и Сикейросу. Исчезла материальная память о целой культурной эпохе. Также были стёрты имена создателей этой красоты: архитекторов Хайрутдинова, Бреусенко, Шакирова, Азизова, Киевской; инженеров Костиной, Агасянц; художников Авакян, Ган, Джалалова и Умарбекова. А ещё не счесть, скольким строителям было плюнуто в лицо этим сносом. Сейчас на месте архитектурного шедевра построен очередной отель с чуждым названием Hilton и разбит лысый парк, которому при должном уходе расти лет сто, когда можно будет начать любоваться им. В день сноса Дома кино туда пришла Фируза Хайрутдинова, вдова архитектора. Она не кричала и не проклинала — просто плакала, глядя на снос. В её слезах была вся боль женщины, вынужденной стать свидетелем казни творения любимого человека. Те, кто отдавал приказы, даже не подозревали, что устраивают это циничное шоу с гибелью наследия для самой главной зрительницы. Её молчаливые слёзы сказали больше, чем любые протесты деятелей культуры. История Дома кино — это урок о хрупкости культурного слоя города и напоминание о том, что подлинная ценность архитектуры — не в ее возрасте, а в той силе духа, которую она в себе заключает. Дом кино Хайрутдинова был именно таким — смелым, одухотворенным и, увы, безвозвратно утраченным.
Татьяна Леонидовна Золотарёва
Последний кадр:
как навсегда погас экран ташкентского Дома кино.
Представьте Ташкент 1980-х. На проспекте, по которому движется вереница «Жигулей» и «Волг», вырастает нечто футуристическое — здание, похожее на инопланетный корабль, приземлившийся в центре города. Это не фантастика, а реальность того времени — новый Республиканский Дом кино, творение архитектора-визионера Рафаэля Хайрутдинова.
Его цилиндрический фасад, украшенный гигантскими рулонами кинопленки, был вызовом стандартной застройке и символом веры в искусство будущего.
Для отделки Дома кино использовался элитный газганский мрамор, доставленный из-под Самарканда. Этот уникальный камень с 35 оттенками — от нежно-розового до графитового — украшал знаковые объекты вроде ташкентского театра Навои и станцию московского метро «Кузнецкий мост». Его ценность — в идеальной полировке, феноменальной прочности и редкой декоративности, превращавшей обычную облицовку в произведение искусства.
Несмотря на то, что практически весь добытый мрамор в 1980 году отправлялся на облицовку станций Минского метрополитена, Шараф Рашидов распорядился оставить нужное количество для нужд строящегося Дома кино.
Автором Дома кино по праву считают Рафаэля Хайрутдинова (1932-2015). Странно, но в википедии о нём не написано ни строчки. Пришлось полистать в архиве старые документы, чтобы собрать нужный материал.
Хайрутдинов разработал 50 архитектурных проектов. Среди ключевых работ — Центральный выставочный зал Академии художеств, Республиканский Дом кино и художественное училище имени Бенькова.
Он руководил проектами застройки микрорайона Караташ, Мирабадского рынка и Дома быта на улице Нукусской. Его профессиональное признание подтверждалось статусом профессора Московского отделения Международной академии архитектуры.
Дом кино Хайрутдинова стал чистым модернистским манифестом — без привычных восточных орнаментов, но с мощным бруталистским характером. Это был не просто кинотеатр, а «машина для искусства».
Сердцем Дома кино был главный зал-эллипс на 900 мест, который буквально парил в воздухе, опираясь на четыре мощные опоры. Это инженерное чудо, выдержавшее десятки землетрясений, было бы амбициозным проектом даже сегодня.
Внутри царила особая атмосфера: свет, фильтрованный через витражи Альберта Гана, играл на стенах, расписанных самым востребованным художником 1980-х годов Баходиром Джалаловым, а в небольших двориках стояли скульптуры. Это было место синтеза искусств — архитектуры, живописи и, конечно, кинематографа.
По свидетельствам современников, даже Сергей Бондарчук отмечал, что в Москве на тот момент не было аналога такому Дому кино.
Иронично, но первоначальный бюджет стройки Дома кино был сформирован за счёт торговли: Союз кинематографистов СССР финансировал проект за счет продаж открыток с портретами актеров по 10 копеек за штуку.
Но в связи с афганской военной кампанией бюджет СССР был пересмотрен. И собранных денег уже оказалось недостаточно для завершения строительства Дома кино. И стройка едва не замерла в 1980 году, превратившись в очередной долгострой.
Говорят «смелость города берёт». Чтобы заинтересовать власти, легендарный документалист Малик Каюмов организовал в Ташкент «звездный десант» — таланты советского кино Тихонов, Мордюкова, Санаев, Ерёменко один за другим сходили с трапа московского самолёта. Они должны были уговорить власти помочь строителям.
Живёт легенда, что Нонна Мордюкова на правительственном приеме лично попросила первого секретаря ЦК Шарафа Рашидова достроить Дом кино.
Руководитель Узбекской республики и сам был заинтересован в завершении уникального культурного объекта.
Не рассказывая о большой политике и трудностях с финансированием, он взял на себя ответственность за перераспределение бюджетных поступлений, увеличив финансирование стройки.
И в 1982 году здание было готово к открытию международного кинофестиваля стран Азии, Африки и Латинской Америки.
Премьерным показом в Доме кино стал первый полнометражный игровой фильм, созданный в Демократической Республике Афганистан. Это было «Пробуждение» Абдул Халек Алиля.
Через восемнадцать лет его взрослый сын Абдул Али выступит против нахождения американских войск в Афганистане и за чисто «афганское» управление страной. За это американские власти обвинят его в сотрудничестве с талибами и посадят в тюрьму.
К слову, в тот год на фестиваль были привезены фильмы, которые впоследствии стали классикой своего жанра: кубинский «Пограничники» режиссёра Октавио Кортасара и мексиканский «Ад, которого мы все боимся» Серхио Ольховича.
А мы, тогда ещё пацаны с ближайшей махалли, скупали все билеты на аргентинский «Человек из подполья» Николаса Саркиса, а потом перепродавали возле касс кинотеатра по завышенной цене.
Для ташкентцев 1990-х и нулевых Дом кино стал порталом в другой мир. Именно здесь они впервые увидели «Матрицу» и «Титаник».
В его залах с аншлагами шли ретроспективы Фассбиндера и Вуди Аллена, а перед сеансами зрителям читали лекции об искусстве кино. Он был не просто кинотеатром, а интеллектуальным клубом.
Но его стены помнили не только кинопремьеры. Здесь проходил международный симпозиум «Человек в космосе» с прямым включением с орбитальной станции «Мир», а на сцене выступал американский астронавт Джордж Д. Нельсон.
Среди висевших на стенах акварелей ташкентских художников особенно полюбились картины Людмилы Садыковой.
Дом кино был настоящим хабом, где наука, искусство и кинематограф существовали в едином пространстве.
В 2005 году на втором этаже Дома кино открылся экспозиционный зал Музея киноискусства Узбекистана. Там проходили выставки более 5000 уникальных экспонатов. Где их сейчас смотреть и как приобщаться к истории кино, непонятно.
Когда в 2017 году поползли слухи о сносе Дома кино и строительстве бизнес-центра, практически все известные деятели культуры написали письмо на имя президента страны с просьбой сохранить уникальный архитектурный памятник. Даже был предложен проект интеграции исторического здания в новый комплекс.
Не помогло. Коммерческие интересы встали выше сохранения культурного наследия. Строительство «Tashkent City» не могло быть не согласовано на высшем государственном уровне.
Очевидно, что и решение о сносе Дома кино, оказавшегося на его пути, было окончательно утверждено в верхах. И наивно полагать, что «добрый царь не знал, что творят его бояре».
Уникальное сооружение, находившееся в отличном состоянии, было обречено. Новая градостроительная политика и проект «Tashkent City» не оставили места для памятника брутализма. 2 декабря 2017 года начался снос.
Вместе с бетонными стенами навсегда исчезли и уникальные фрески Джалалова «Посланники вечности» — дань уважения Пикассо и Сикейросу. Исчезла материальная память о целой культурной эпохе.
Также были стёрты имена создателей этой красоты: архитекторов Хайрутдинова, Бреусенко, Шакирова, Азизова, Киевской; инженеров Костиной, Агасянц; художников Авакян, Ган, Джалалова и Умарбекова. А ещё не счесть, скольким строителям было плюнуто в лицо этим сносом.
Сейчас на месте архитектурного шедевра построен очередной отель с чуждым названием Hilton и разбит лысый парк, которому при должном уходе расти лет сто, когда можно будет начать любоваться им.
В день сноса Дома кино туда пришла Фируза Хайрутдинова, вдова архитектора.
Она не кричала и не проклинала — просто плакала, глядя на снос. В её слезах была вся боль женщины, вынужденной стать свидетелем казни творения любимого человека. Те, кто отдавал приказы, даже не подозревали, что устраивают это циничное шоу с гибелью наследия для самой главной зрительницы. Её молчаливые слёзы сказали больше, чем любые протесты деятелей культуры.
История Дома кино — это урок о хрупкости культурного слоя города и напоминание о том, что подлинная ценность архитектуры — не в ее возрасте, а в той силе духа, которую она в себе заключает.
Дом кино Хайрутдинова был именно таким — смелым, одухотворенным и, увы, безвозвратно утраченным.