Друзья, опять предоставляю на ваш суд очередной отрезок из книги «Выбрать Россию»:

Сразу же после еды Толик и лейтенант оставались помогать хозяйке убирать со стола, а Вилли с учителем направлялись в директорский кабинет поиграть в шахматы. Ни одна партия так и не была закончена, потому что игроки после первых же ходов ввязывались в споры (порой очень ожесточенные) по всяким вопросам — но в основном политическим. По некоторым темам их мнения совпадали полностью, и тогда начинался увлекательнейший процесс построения идеального общества. А вот когда их взгляды оказывались диаметрально противоположными, начиналась настоящая война.
— Друг мой, ну как вы не можете понять, что насилие порождает только насилие?! — Петр Андреевич удрученно обхватывал голову руками, и казалось, что такая непонятливость его молодого оппонента причиняет ему настоящую физическую боль. — Только просвещением можно что-то изменить в лучшую сторону! Только просвещением!
— А вы же сами рассказывали, как Короб легко решал проблемы интерната! — парировал Вилли. — Он что, просвещать ходил этих чиновников?
— Но это же было вынужденной мерой! — из последних сил отбивался учитель. — Здесь такое дремучее бюрократическое болото, что если бы не Витя, то интернат до сих пор ютился бы в гнилых бараках!
— А я что, призываю мочить всех направо и налево? — наседал Вилли. — Я так же говорю, что насилие применимо только тогда, когда других методов уже не остается! Но в этих крайних случаях оно должно неизбежно применяться. И без всяких там сюсюканий! — в такие моменты Вилли часто вскакивал с места и принимался расхаживать по комнате, что очень раздражало учителя, привыкшего проводить беседы в менее импульсивном формате. — Вот интересно, как бы вы просвещали секретаря горкома, у которого на даче четыре санузла? А на его официальную зарплату разве возможно построить трехэтажную дачу? А как вы думаете, уважаемый Петр Андреевич, к сегодняшнему дню вы бы уже успели выйти после такой благородной просветительской попытки? — Вилли и не пытался щадить подавленного противника. — Наверно уже успели бы раза три сесть и выйти! Так что просвещайте лучше детей, а этих сволочей предоставьте мне и Коробу. Каждый должен заниматься своим делом!
— Да-да, скорее всего, вы правы… — удрученно соглашался старый учитель и печально опускал голову. — Вот и мировая история вам в подтверждение… Знаете, почему в Персии судьи не брали взяток?
— Не может быть!
— Может, друг мой, может! По преданию Геродота, судьи в Персии сидели в креслах обтянутых кожей их предшественников, уличенных во взятке. Так что я вынужден с вами согласиться — иногда и насилие приносит пользу… Как ни печально это признавать! — и еще ниже опускалась его седая голова.
— И вы правы, Петр Андреевич, — Вилли начинал испытывать угрызения совести. — Просвещение — это краеугольный камень существования цивилизованного общества.
После такого перемирия они возвращались в квартиру учителя и на цыпочках, поскольку все уже спали, пробирались на кухню. Там они наливали чаю, и порой только под утро затухала опять вспыхнувшая ожесточенная баталия.
Друзья, как считаете, кто из этих героев прав? Допустимо ли применение насилия в некоторых случаях или это недопустимо ни при каких обстоятельствах?