20 октября 2025 от Эльвира Парфенова Я проснулась глубокой ночью от боли. Сначала терпела, ворочалась, выпила таблетку, но становилось только хуже. Боль будто разрывала изнутри. Когда уже было невозможно терпеть, разбудила мужа, вызвали скорую. Больница. Диагноз — камень в почке. «Небольшой, выйдет сам, — сказал врач. — Мы поставим вам обезболивающее и будем ждать. Просто расслабьтесь». Легко сказать, когда боль на грани невыносимого. Я лежала и думала: зачем мне дано это испытание? Зачем именно сейчас, весной, когда вокруг жизнь, цветы, солнце? Но очень быстро я перестала думать только о себе. В палате была бодрая бабушка, которая строго отчитывала медсестер за каждый неверный шаг. Была скромная воспитательница детского сада, терпеливо переносившая боль после неудачного укола. Мы поддерживали друг друга, шутили, утешали, и это общее тепло помогало мне держаться. А потом в палату привезли Ларису. Очень бледная, сдержанная, с болью, которую она терпела молча. Шесть почечных камней. Шесть. Если я от одного маленького камушка кричала от боли, то что чувствовала она? Но оказалось, это лишь часть ее испытаний. Муж Ларисы умирал. Последняя стадия рака. Врачи сказали прямо: «Вам пора готовиться к переходу в другой мир. Смиритесь с неизбежным». Врач мужа был верующим человеком, искренне советовал принять крещение, пойти на исповедь и причаститься Святых Христовых Таин. Но Лариса и муж никак не могли прийти к вере. «Мы с ним с юности вместе, — рассказывала Лариса. — Двое детей, переезды, он военный. А теперь я просыпаюсь, он стоит надо мной и тихонько приговаривает: “Как же ты без меня останешься?”…» Мы плакали всей палатой. Вечером разговор снова зашел о смерти. И тут Лариса сказала тихо: «А я знаю, что там. Я ведь пережила смерть». Мы переглянулись: «Расскажите…» — Это было двадцать лет назад, — начала она. — Моему младшему сыну было лет пять-шесть. Я лежала в больнице, и вдруг будто провалилась куда-то. Очнулась — а рядом со мной две фигуры в белом. И кладут меня в какую-то ячейку. Вокруг — много-много таких же ячеек. И мне так хорошо… Такое спокойствие, умиротворение и радость, каких я никогда не испытывала на земле. Мне не хотелось никуда возвращаться. Она замолчала, и мы ждали продолжения. — Но вдруг… слышу голос. Очень далёкий, но такой родной. Крик моего сына: «Мама! Мама, вернись!». И во мне началась борьба. Одно чувство тянуло туда — где блаженство и свет. Другое — материнское — велело вернуться к сыну. И оно пересилило. Я открыла глаза. Рядом стоял мой испуганный муж, сын плакал надо мной, а доктор сказал: «Ой… кажется, я ошибся. Ваша жена не умерла. Хотя, непонятно, как это возможно». Мы слушали, затаив дыхание. Лариса не знала ничего о православных книгах, никогда не читала духовной литературы. Но то, что она описывала — фигуры в белом, покой, борьба души, — полностью совпадало с тем, что пишут некоторые святые отцы о переходе за грань жизни. И тогда я поняла, зачем оказалась в этой больнице. Мой собственный «камушек» был не столько про тело, сколько про душу. Эти дни дали мне утешение, укрепление в вере, понимание того, насколько важны человеческое участие и поддержка. Жизнь — как пазл. Иногда не сразу понимаешь, зачем выпал тот или иной кусочек. Но в какой-то момент он становится на место. И картинка обретает смысл.
Александр Ионов
ОЖНАЖДЫ В БОЛЬНИЧНОЙ ПАЛАТЕ
20 октября 2025 от Эльвира Парфенова
Я проснулась глубокой ночью от боли. Сначала терпела, ворочалась, выпила таблетку, но становилось только хуже. Боль будто разрывала изнутри. Когда уже было невозможно терпеть, разбудила мужа, вызвали скорую. Больница. Диагноз — камень в почке. «Небольшой, выйдет сам, — сказал врач. — Мы поставим вам обезболивающее и будем ждать. Просто расслабьтесь». Легко сказать, когда боль на грани невыносимого. Я лежала и думала: зачем мне дано это испытание? Зачем именно сейчас, весной, когда вокруг жизнь, цветы, солнце?
Но очень быстро я перестала думать только о себе. В палате была бодрая бабушка, которая строго отчитывала медсестер за каждый неверный шаг. Была скромная воспитательница детского сада, терпеливо переносившая боль после неудачного укола. Мы поддерживали друг друга, шутили, утешали, и это общее тепло помогало мне держаться.
А потом в палату привезли Ларису. Очень бледная, сдержанная, с болью, которую она терпела молча. Шесть почечных камней. Шесть. Если я от одного маленького камушка кричала от боли, то что чувствовала она?
Но оказалось, это лишь часть ее испытаний. Муж Ларисы умирал. Последняя стадия рака. Врачи сказали прямо: «Вам пора готовиться к переходу в другой мир. Смиритесь с неизбежным». Врач мужа был верующим человеком, искренне советовал принять крещение, пойти на исповедь и причаститься Святых Христовых Таин.
Но Лариса и муж никак не могли прийти к вере.
«Мы с ним с юности вместе, — рассказывала Лариса. — Двое детей, переезды, он военный. А теперь я просыпаюсь, он стоит надо мной и тихонько приговаривает: “Как же ты без меня останешься?”…»
Мы плакали всей палатой.
Вечером разговор снова зашел о смерти. И тут Лариса сказала тихо: «А я знаю, что там. Я ведь пережила смерть».
Мы переглянулись: «Расскажите…»
— Это было двадцать лет назад, — начала она. — Моему младшему сыну было лет пять-шесть. Я лежала в больнице, и вдруг будто провалилась куда-то. Очнулась — а рядом со мной две фигуры в белом. И кладут меня в какую-то ячейку. Вокруг — много-много таких же ячеек. И мне так хорошо… Такое спокойствие, умиротворение и радость, каких я никогда не испытывала на земле. Мне не хотелось никуда возвращаться.
Она замолчала, и мы ждали продолжения.
— Но вдруг… слышу голос. Очень далёкий, но такой родной. Крик моего сына: «Мама! Мама, вернись!». И во мне началась борьба. Одно чувство тянуло туда — где блаженство и свет. Другое — материнское — велело вернуться к сыну. И оно пересилило. Я открыла глаза. Рядом стоял мой испуганный муж, сын плакал надо мной, а доктор сказал: «Ой… кажется, я ошибся. Ваша жена не умерла. Хотя, непонятно, как это возможно».
Мы слушали, затаив дыхание. Лариса не знала ничего о православных книгах, никогда не читала духовной литературы. Но то, что она описывала — фигуры в белом, покой, борьба души, — полностью совпадало с тем, что пишут некоторые святые отцы о переходе за грань жизни.
И тогда я поняла, зачем оказалась в этой больнице. Мой собственный «камушек» был не столько про тело, сколько про душу. Эти дни дали мне утешение, укрепление в вере, понимание того, насколько важны человеческое участие и поддержка.
Жизнь — как пазл. Иногда не сразу понимаешь, зачем выпал тот или иной кусочек. Но в какой-то момент он становится на место. И картинка обретает смысл.