зачем опять завис в Крыму?». Бреду по солнечной Алуште и до сих пор я не пойму знакомых, что, погрязши в слякоть, надев сто шкур, дрожат в ночи. Эх, климат наш - страдать и плакать, и солнца нет - ищи-свищи. А Крым - он в аромате пиний, плюс двадцать воздух и вода, захватит враз и душу вынет, а все наносное - байда. Стал лирикой вчерашний эпос, запросов пик уже упал, приезжих мало, хотя Эрос без остановки правит бал. В тумане скроются обманы, неважно, с кем и кто кого, да и курортные романы вполне цветут - не без того. С пустою головой без цели иду, и в теле пустота, и опустевшие отели зовут табличкой: «Есть места!». Там окна настежь, только стоны курортниц страстных вразнобой, и плач печальный саксофона, и задающий ритм прибой...
Сергей Пономарев
Мне снова говорят: «Послушай,
зачем опять завис в Крыму?».
Бреду по солнечной Алуште
и до сих пор я не пойму
знакомых, что, погрязши в слякоть,
надев сто шкур, дрожат в ночи.
Эх, климат наш - страдать и плакать,
и солнца нет - ищи-свищи.
А Крым - он в аромате пиний,
плюс двадцать воздух и вода,
захватит враз и душу вынет,
а все наносное - байда.
Стал лирикой вчерашний эпос,
запросов пик уже упал,
приезжих мало, хотя Эрос
без остановки правит бал.
В тумане скроются обманы,
неважно, с кем и кто кого,
да и курортные романы
вполне цветут - не без того.
С пустою головой без цели
иду, и в теле пустота,
и опустевшие отели
зовут табличкой: «Есть места!».
Там окна настежь, только стоны
курортниц страстных вразнобой,
и плач печальный саксофона,
и задающий ритм прибой...