Как полтавский хлопец вызывал на борьбу донского казака, но получив оплеуху, написал на него донос и объявил «ГОСУДАРЕВО СЛОВО И ДЕЛО»

Уже много раз убеждаюсь, что любое, даже, казалось бы, поначалу неинтересное дело, всегда необходимо изучать «от корки до корки». Как пример, показания 1711 г. выходца из плена – «воронежца» Комарова /ранее я уже писал об этом, но будет не лишним и повториться/, в котором он сообщал, как «после Азовского взятья на другой год послан он был с Воронежа с воронежскими ж и иных городов работными людьми на бударах с хлебными запасы в Азов», как на пути на них напали кубанские татары, пожгли и потопили будары, а их полонили. Потом подробный рассказ о его скитаниях, как убегал «с Кубани», и судьба его вновь возвращала туда же... Ну казалось бы, а при чем тут казаки? Да и вообще, какая ценность для историков? Вот поэтому его до финала никто и не читал. А под конец повествования Комаров оказался у некрасовцев и подробнейше донес об их жительстве, назвал много имен и фамилий, кто откуда родом, а также о сыновьях атаманов Савелия Пахомова и Игната Некрасова. Именно из этого документа стало известно, что «Игнашка де Некрасов и все донские казаки имеют послушание салтану кубанскому так же как и кубанские татары», «у всех казаков старшиною медведецкой казак, которой пришел на Кубань в прошлых годех, Савка Пахомов, … вместо старца, и он, Игнашка, и все казаки о всем ево спрашиваютца, и в походы их отпускает он, Савка, а без ево согласия ничего они не чинят», в 1710 г. «крымской прислал от себя указ к вышеписанному старшине Савке Пафомову да к Игнашке Некрасову, чтоб они приехали к нему, хану, в Крым ... и они … ис Крыму приехали … и … казаки все и учинили круг, и в том кругу чли присланной от хана крымского … указ, и на словах они говорили, что де в Констянтинополи прежняго салтана турского яныченя убили до смерти, для того что он хотел выдать ис Турецкой стороны Великому Г[о]с[у]д[а]рю шведцкого короля да ево, Игнашку Некрасова, для того что де он, Игнашка, их нагайской природной». ВОТ ТАКОЙ ПОВОРОТЕЦ!!! Опубликовано: Служба донских казаков XVIII век. Отставные казаки Войска Донского 1777 год: материалы по истории и генеалогии казачества. Выпуск XII. / Авт.-составитель Гусев В.А. Волгоград. 2019.
И вот передо мною очередное и на первый взгляд «непримечательное дело». Но «чем дальше в лес, тем больше дров»!
В 1715 г. прислали в «Новой Транжамент» «полковника Вилима Андреева сына Рыкмана беглова ево человека» Богачева, который сказал за собою «великого государя слово». В чем же была суть? О себе он нес разное. В канцелярии он сказал о себе: «уроженец де он был города Корочи и жил у полковника Вилима Андреева сына Рыкмана в холопстве» от него «бежал на Дон в городок Медведицу, и будучи в том городке, сошол он … с ума, и был прикован к часовне», а никакого дела за ним нет и ни за кем не знает… /О, КАК!/
Повели в пыточную. «И на дыбе сказал за собою государево слово то, что де будучи в верхних казачьих городках, приходил из Березовской станицы в Малодельскую станицу» казак Сошников, напился и говорил «похвальные непристойные слова», мол «дай же сроку», доберется он до царя и до бояр, и якобы еще и ударил Богачева да хотел в воду посадить /т.е. утопить/. И все это было при многих местных казаках и атаманах.
«Учинили» серьезный розыск. Вызвали всех свидетелей. Провели очные ставки. Атаманы и казаки под клятвою подтверждали свои показания.
Картина вырисовывалась следующая. Отец Богачева «бывал черкаского кумпанейского городка Нехворощи Полтавского полку казак», жили своим двором. А «после Полтавской баталии» спасаясь «от шветцкаго разорения» ушли в Харьковский уезд. Там же «стоял с салдацким полком полковник Вилим Андреев сын Рикман». И родитель занял у полковник 4 рубля, а «заложил тому Рикмону в работу до росплаты тех денег сына». Затем после займа батя помер «и жил он у того Рикмона в работе в Харькове два года да в Новопаловском года с полтора». «Было тягостно от работы» и в 1715 Богачев бежал на Дон, как молвил он в допросе, «похотел служить казачью службу, как служил отец ево». «Пришел в казачьи донские городки на Усть Медведицу и пристал к станичному попу … И тот поп подрядил ево… построить себе мельницу на Медведецком протоке, и от того попа з зятем ево поповым с казаком … Селиверстовым ездили в урочищи на речку Безимянку, которая вверх по реке Медведице для жерновного дела». А он владел мастерством – жернова делать. В урочищах ломали камни, «и с тем камнем приехали в казачью Заполянскую станицу на двор х казаку». Тут через несколько дней «прилучился праздник в Молодельской станице Архистратига Михаила». Заполянской станицы атаман пригласил Богачева «к себе обедать», пили вино и пиво. Атаман и спросил: а какой ты породы? Похоже спьяну Богачев запямятовал тогда о своем якобы казачьем происхождении. Почему-то «сказался: литовской породы». Хорошо посидели, вышли на улицу. Там другие казаки подошли. Зеленый змий похоже «вернул к истинным корням», Богачев внезапно почуял себя каким-то нереальным «характерником» /КАК СЕЙЧАС СТАЛО МОДНО СОЧИНЯТЬ/, и принялся домогаться к донским казакам: давай бороться! Один из казаков подтрунивал: да ты еще тот мОлодец, дерись уж за сто рублей тогда. Это еще более раззадорило «бойца»: «сказал: и о сте де рублех боротца он станет»! «есть ли де, братцы, с кем мне поборотца во сто рублев». И бросил шапку на землю. К нему вышел казак Березовской станицы Сошников, и «вшед в тот круг, молвил: благословите де, братцы, мне свою шапку возле вашего бутору бросить». Хмельной чудо-богатырь Богачев подошел к казаку Сошникову: «что де ты, не боротца ль со мною хочешь, поборемся де во сто рублев». Сошников ехидно отметил, мол откуда у тебя такие деньги, одна шапка еле на полтинник потянет. Богачев «стал ево бранить матерны: такой де чорт во сто рублев не боресься, а боресься за полтину». И Сошников отвесил ему оплеуху. Как он посмел так поступить с характерником? В ответ Богачев выхватил нож. А Сошников выломал из забора оглоблю и влепил ею по плечу оппоненту, развивая обычные в подобных ситуациях темы: ТЫ ХТО ВАЩЕ ТАКОЙ?, т.е. по рукописи «какова чину», «что он за человек и откуды»; ХТО КРЫША? – «и есть ли по нем поруки». «И он сказал: порук по нем нет и поручитца некому; а какова чину и откуды, не сказал». Тут вмешались казаки: «ныне де день праздничной, а у праздника де они рады всякому человеку». И вроде разошлись. Мастер жерновов пошел в одному казаку гостевать. Казак Сошников «с вышеписанными своими товарыщи пошел пить по иным дворам». И по именуемому в наши дни «ЗАКОНУ ПОДЛОСТИ» «тогож числа в отдачю дневных часов» оба конечно же встретились опять. Богачев расслабленный пил у казака Болдырева, куда и заглянул уже известный березовский казак Сошников. И перепалка возобновилась. «Помянутой … Богачев стал говорить: сколько де я у праздников бывал, а нигде меня не бивали, а здесь де меня били». А Сошников ему: «как бы де ты глупо не делал, так бы де и бит не был; а он де… бил ево за то, что бранил ево матерны и гонялся за ним с ножем; и спросил: какова он чину и откуды». Богачев опять назвался казаком, «а жил де он в Черкаском у войскового атамана Максима Фролова и держал мельницы». «Ну и где же ты служил, если ты казак?» – поинтересовался Сошников. «И тот … сказал: я де был при Степане Андреевиче Колычове вожем». Что привело казака в хохот: «говорил, что он называетца казаков, а служил при руском боярине, а чаю де у него вожем были и лутчи тебе». И это чрезвычайно оскорбило черкашенина Богачева. Он рванул в станичную избу, требовал атамана и созвать круг! Себя сковать накрепко «в кайдалы», ибо знает он за собой «ГОСУДАРЕВО СЛОВО И ДЕЛО», а то дело до обидчика-казака Сошникова, и его нужно приковать к его же Богачева ноге /НУ ТОЧНО ПРИЗНАКИ БЕЛОЙ ГОРЯЧКИ/ . На что казак Сошников «молвил, что де ты дурак, бл*дин сын, врешь, за собою де ты сказываешь; а до него де … какое ему дело, и для чего велит ево приковать к себе к ноге». И в который раз «ударил ево ладонью по щеке».
Ломали головы атаманы-казаки: как же быть? В те времена после выкрикивания любым человеком, хоть честным, хоть и вором «СЛОВА и ДЕЛА» нужно было реагировать согласно букве закона. Богачева в «станичной избе … атаман со всею станицею положили в колодки» и выслали в Черкасской, а Сошникова отпустили. Но ненадолго. Вскоре вызвали в «Транжамент», а оттуда всех перевезли в Москву в Преображенский приказ.
СОШНИКОВ был заслуженный казак, «в роспросе сказал: отец ево был томбовец бобыль, … звали … сын Сошников, жил в том городе своим двором; и в прошлых годех, как он …был в малых летех, отец ево … ис Тамбова перешел с матерью ево … в Черкаской пригородок в Черногаевскую станицу, что на реке Медведицы …жили в той станице у зятя своего родного у казака … … сына Спасеникова по свойству, кормились работою». Когда родители умерли, его воспитывал тот зять. В службе был «тому лет с семь города Черкаского с атаманом с … … сыном Кутейниковым да с полковниками с … … сыном Серебряковым, с …Леонтьевым, с … Дяткиным были при фельтмаршале Борисе Петровиче Шереметеве за Киевом на польской границе», «Черкаского ж города с атаманом з … … сыном Улыбиным да с полковники с … Хохлачем, да прозвище Росторгуй… были под Азовым на море», «после здачи Азова отпущены они в домы свои; и пришед ис под Азова, в Березовской станице, что на реке Медведице, женился на казачье на … дочери … на девке …, шел к матери ее ко вдове … во двор».
По сыску явилось, что Богачев говорил все ложно, лишь бы как-то отомстить казаку, много врал. Что и подтвердили свидетели. Казаков отпустили на Дон. «Изветчика черкашенина» Богочева за ложный донос приказано «бить кнутом нещадно» и «сослать в ссылку в Пусто озеро на вечное житье».
ВРОДЕ ВСЕ ЯСНО И НИКАКИХ СЮПРИЗОВ НЕ ОЖИДАЕТСЯ? Ну уж нет, не тут то было!
Вдруг откуда ни возьмись, в тексте рукописи появляется ВТОРОЙ и ОТДЕЛЬНЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ АКТ!
В то время, как везли Богачева и Сошникова, первый услышал беседу последнего с конвоем. О чем он тут же заявил очередное «дело», что Сошников «в розговорех с провожатыми салдаты говорил о изменниках некрасовцах, как те изменники ушли на Кубань; и в тех разговорех говорил же: и сестра де моя проклятая с мужем ушла на Кубань же, и слышал де я, что живут там худо, а другие де выезжают оттуды и богаты …».
Естественно за это спросили и с Сошникова. Если кратко, да без имен и фамилий, он отвечал так. Солдаты у него выведывали: много ли «у вас на Дону было от булавинцов помутки ....». Сошников ничего не таил: «как де они, буловинцы, великому государю изменяли, так и пропали». А вот кто верно служил царю, «те де живы и по се число». Да добавлял: «как де буловинцы бунтовали и ушли на Кубань, и за теми де булавинцы ушли з деверем своим … и сестра моя проклятая …, и хотя де она в Кубань и ушла, чаю де пропала, что капустной черт!». А ныне «которые де изменники ис Кубани ушед, в винах своих великому государю добили челом, и тех де он, великий государь, простил». «И измены и бунта за ним нет».
Подробности читатель найдет в 15 выпуске "Материалы по истории и генеалогии казачества"
#архиввиталиягусева
Всем, кому интересно далекое прошлое предков-казаков, обращайтесь: guseffv@mail.ru Гусев Виталий Александрович