Христология начинается с вопроса об Иисусе Христе. Кто Он? Каково значение Его жизни и смерти? В чем суть сказанного Им? Какое отношение имеет Иисус Назарянин к Богу?
Он безапелляционно и требовательно обращался к людям от лица Бога: «А Я говорю вам»! Здесь возникает вопрос: откуда Его авторитет и в чем он заключается?
Чтобы занять правильную исходную позицию, нужно иметь в виду, что по свидетельству Нового Завета сам Иисус Христос не именовал себя Богом. Высказывания из Евангелия от Иоанна здесь не годятся, так как оно было написано значительное время спустя после распятия Иисуса Христа и отражает уже оформившуюся христологию ранней общины. Приходится констатировать по синоптическим источникам, что Иисус Христос проповедовал не о Себе, а о Царстве Божием. Проповедь исторического Иисуса Христа следует отличать от богословия Церкви после Его воскресения. Исконное обнаруживается в Евангелии от Марка, являющемся древнейшим. Там звучит вопрос: «Кто же Сей, что и ветер и море повинуются Ему?» (Мр. 4, 41), или «Откуда у Него это?».
Иисус Христос говорит иначе, чем другие. На основании манеры Его речи, того, как и что Он говорил, как говорил о Боге и что при этом подразумевал, люди задавались вопросом о Нем самом. Они начали фиксировать Его значение в своих образах и понятиях. Иудеи, следовавшие за Ним, называли Его Мессией, сыном Давидовым, или величали Его одним из пророков, новым Моисеем, а также Сыном Божиим. Греческим мыслителям представлялось само собой разумеющимся, что этот Человек существовал уже прежде, чем стал видим и узнаваем, был предсуществующим Логосом. В подтверждение тому можно привести самые ранние славословия Христу, например: «Он, будучи образом Божиим (ἐν μορφῇ Θεοῦ ὑπάρχων), не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек» (Фил. 2, 6–7).
Одновременно были в ходу такие славословия, которые утверждали, что Он «объявился» (ὁρισθέντος) Сыном Божиим, причем именно на основании воскресения, например: «Открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых»1 (Рим. 1, 4). Новый Завет показывает, как формируется интерес к личности Иисуса Христа. Сначала на Его проповедях задаются вопросом: «Откуда Он это взял?». Отсюда последовательно возникает вопрос: «Кто это?».
Итак, интерес переходит с содержания проповеди на личность проповедника. Как ранние христиане во времена вскоре после зарождения христианства озвучивали соотношение Иисуса Христа с Единым Богом? Требуется принципиально учитывать то, что имеются различные свидетели и свидетельства, приводящие разнообразные высказывания, которые не всегда согласуются друг с другом. Ведь Древняя Церковь не имела широкоохватной вероучительной системы. Она постепенно складывалась в ходе истории. Древняя Церковь характеризовалась мозаичностью разных концепций с их представителями, выражавшими свое учение и богословие.
Раннее свидетельство одного язычника восходит ко времени около 110–115 годов. Сохранилась переписка между одним проконсулом в Малой Азии и императором Траяном в Риме. Первый рассказывает, как познакомился по месту своей службы с христианами и в связи с этим делает высказывание, которое интересно для христологии. Проконсул Плиний Младший (61/62 – ок. 114) пишет в своем донесении (X, 96, 7), что у христиан существует обычай собираться в установленный день перед восходом солнца и воспевать Христа как Бога. К Иисусу обращаются как к Богу, Христос quasi deo (как бог): «Они в установленный день собирались до рассвета, воспевали, чередуясь, Христа как бога»
. Раз единственно Христос является Господом (Κύριος), то это вероисповедание имело последствия для их жизни. Значит, только Ему можно молиться, а римский император тем самым уже не объект молитвенного обращения. Для иудеев отсюда проистекал конфликт с монотеизмом. Они считали, что господствует только Бог, значит, есть принципиально лишь один Бог. Как же теперь быть?
Если Христос «как Бог», тогда есть два Бога. Для философов невозможно предположить двойное первоначало. Они задавались вопросом о начале и первопринципе, истоке бытия мира, и им представлялась безусловно логичной концептуальная идея единого и единственного Бога. Итак, у этой группы христиан должно теперь наличествовать разумное учение, объясняющее, что кроме Бога есть кто-то еще, о чьей божественности можно говорить. Во всяком случае философски можно было бы мыслить следующим образом: Второй или Второе, явившийся или явившееся после первоначального Бога, меньше Его. Тем самым у христиан возникли проблемы с современными им философскими представлениями.
Итак, они должны были разъяснить эти вопросы в том числе самим себе, а не только внешнему миру. В среде первых христиан имя Иисуса Христа не сливалось со словом «Бог». Они взывали к Богу так же, как иудеи. К этому молитвенному обращению очень быстро добавилось поклонение Воскресшему, Которому в остальном никогда не молились при жизни. Сначала это была не догматика, а культ, литургия и вероисповедание, т. е. образу Иисуса Христа стали придавать то, что в иудаизме относилось только к Богу. Для христиан Иисус Христос через воскресение возвысился до Бога, причем первоначально говорили о воскрешении Его Богом (напр., 1 Кор. 15, 15: Бог «воскресил Христа»).
Итак, Христос связывался с Богом, но не идентифицировался с Ним. Отец и Сын воспринимались раздельно. Хотя ко Христу прилагалось слово «Бог», однако не ясно в каком смысле. В те вре мена, вплоть до IV столетия, еще не говорили о Святом Духе. Тексты раннего христианства содержат бинарную схему: говорят о Боге (Отце) и Господе (Сыне Божием). «Ибо если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься» (Рим. 10, 9). «Ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, – но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им» (1 Кор. 8, 5–6).
Внезапно в 70-е годы I века (согласно большинству современных библеистов) мы сталкиваемся с троичным образом Бога в Евангелии от Матфея: «Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28, 19). Правда, отсюда невозможно непосредственно вывести триадологию IV века о едином Боге в трех лицах, так как эта крещальная формула ничего не сообщает о внутритроичном соотношении. Также остается открытым вопрос о трех членах формулы: это имена, формы откровения, лица или ипостаси? Тринитарная формула в Евангелии от Матфея корреспондирует с крещальными формулами из «Дидахе» и «Первой апологии» Иустина Философа : Святой Дух понимается «как небесная величина в связи с Отцом и Сыном, а не как придаваемый в крещении Дух» . Дух упоминается Иустином в связи с просвещением ума крещаемого. А когда Присциллиан (ум. 385), первый казненный христианами за ересь христианин , называет Духа третьим свидетелем наряду с Отцом и Сыном, то речь опять-таки идет о Духе, Который как Параклит свидетельствует верующему о богосыновстве Иисуса Христа . Не дает ответа и известная формула благословения апостола Павла: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами» (2 Кор. 13, 13). Хотя это благословляющее приветствие выражает связанность Господа, Бога и Духа, но не утверждает о божественности всех трех. Скорее это может иметь место в Рим. 11, 36
(ὅτι ἐξ αὐτοῦ καὶ δι αὐτοῦ καὶ εἰς αὐτὸν τὰ πάντα), однако в том случае, если три члена этой формулы однозначно связывались бы с Отцом, Сыном и Святым Духом. Однако здесь, вероятно, используется популярная в то время стоическая формула ἐκ σοῦ πάντα, ἐν σοὶ πάντα, εἰς σὲ πάντα, переносимая апостолом Павлом на историю спасения. Несовпадающее словосочетание δι αὐτοῦ (δι ὃν τὰ πάντα καὶ δι οὗ τὰ πάντα) этимологически соотносится с другим распространенным стоическим выражением Δία δὲ αὐτὸν λέγουσιν, ὅτι πάντων ἐστὶν αἴτιος καὶ δι αὐτὸν πάντα (Хрисипп).
Непосредственно после Нового Завета, во II веке еще не существует никаких триадологических представлений, но есть формулировки, постепенно сообразуемые с троичностью в Евангелии от Матфея. Когда говорится об Иисусе Христе и Боге, упоминается также Святой Дух как содействующее им Лицо. Отношение Иисуса Христа к Богу рассматривается во Втором послании Климента Римского к коринфянам (пер. пол. II в.) следующим образом: «Об Иисусе Христе вы должны помышлять, как о Боге и судье живых и мертвых, так как и о своем спасении мы не должны думать мало» . Мы видим, что дискуссия о Христе и Его отношении к Богу постоянно была сотериологической. Все, что говорится о Христе и Боге, связывается со спасением, представлениями о спасении. Если мало думать о спасении, то этому сопутствует недостаточное памятование об Иисусе Христе. И обратный логический ход: если бы Иисус Христос был только человеком, то Он не мог бы принести спасение людям. Итак, сочетается речь о Христе и Боге, причем в связке с размышлениями о спасении. Сначала все это происходило в довольно нечетком, открытом пространстве формирования повседневных знаний без догматических определений, без тщательной богословской рефлексии, без конкретных понятий или образов. В дальнейшей истории развития богословской мысли уже вырисовываются три пути, по которым помогали продвигаться вперед отдельные богословы или поместные церкви в соответствии со своими представлениями. Соотнести Иисуса Христа, Бога и спасение пытались с помощью трех различных моделей представлений
☦РАДОСТЬ ВЕРЫ ☦
Данилов А. В. Раннехристианская антропология
Христология начинается с вопроса об Иисусе Христе. Кто Он?Каково значение Его жизни и смерти? В чем суть сказанного Им?
Какое отношение имеет Иисус Назарянин к Богу?
Он безапелляционно и требовательно обращался к людям от лица Бога: «А Я говорю вам»! Здесь возникает вопрос: откуда Его авторитет и в чем он заключается?
Чтобы занять правильную исходную позицию, нужно
иметь в виду, что по свидетельству Нового Завета сам Иисус Христос не именовал себя Богом. Высказывания из Евангелия от Иоанна здесь не годятся, так как оно было написано значительное время
спустя после распятия Иисуса Христа и отражает уже оформившуюся христологию ранней общины. Приходится констатировать
по синоптическим источникам, что Иисус Христос проповедовал не
о Себе, а о Царстве Божием. Проповедь исторического Иисуса Христа следует отличать от богословия Церкви после Его воскресения.
Исконное обнаруживается в Евангелии от Марка, являющемся
древнейшим. Там звучит вопрос: «Кто же Сей, что и ветер и море
повинуются Ему?» (Мр. 4, 41), или «Откуда у Него это?».
Иисус
Христос говорит иначе, чем другие. На основании манеры Его речи,
того, как и что Он говорил, как говорил о Боге и что при этом подразумевал, люди задавались вопросом о Нем самом. Они начали
фиксировать Его значение в своих образах и понятиях.
Иудеи, следовавшие за Ним, называли Его Мессией, сыном Давидовым, или величали Его одним из пророков, новым Моисеем, а
также Сыном Божиим. Греческим мыслителям представлялось само
собой разумеющимся, что этот Человек существовал уже прежде,
чем стал видим и узнаваем, был предсуществующим Логосом. В подтверждение тому можно привести самые ранние славословия
Христу, например: «Он, будучи образом Божиим (ἐν μορφῇ Θεοῦ
ὑπάρχων), не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил
Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и
по виду став как человек» (Фил. 2, 6–7).
Одновременно были в ходу
такие славословия, которые утверждали, что Он «объявился»
(ὁρισθέντος) Сыном Божиим, причем именно на основании воскресения, например: «Открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых»1
(Рим. 1, 4). Новый Завет показывает, как формируется интерес к личности Иисуса Христа. Сначала на Его проповедях задаются вопросом: «Откуда Он это взял?».
Отсюда последовательно возникает вопрос: «Кто это?».
Итак, интерес переходит с содержания проповеди на личность проповедника.
Как ранние христиане во времена вскоре после зарождения
христианства озвучивали соотношение Иисуса Христа с Единым
Богом? Требуется принципиально учитывать то, что имеются различные свидетели и свидетельства, приводящие разнообразные высказывания, которые не всегда согласуются друг с другом. Ведь
Древняя Церковь не имела широкоохватной вероучительной системы. Она постепенно складывалась в ходе истории. Древняя Церковь
характеризовалась мозаичностью разных концепций с их представителями, выражавшими свое учение и богословие.
Раннее свидетельство одного язычника восходит ко времени около 110–115 годов. Сохранилась переписка между одним проконсулом в Малой
Азии и императором Траяном в Риме. Первый рассказывает, как
познакомился по месту своей службы с христианами и в связи с
этим делает высказывание, которое интересно для христологии.
Проконсул Плиний Младший (61/62 – ок. 114) пишет в своем донесении (X, 96, 7), что у христиан существует обычай собираться в
установленный день перед восходом солнца и воспевать Христа как
Бога. К Иисусу обращаются как к Богу, Христос quasi deo (как бог):
«Они в установленный день собирались до рассвета, воспевали, чередуясь, Христа как бога»
. Раз единственно Христос является
Господом (Κύριος), то это вероисповедание имело последствия для
их жизни. Значит, только Ему можно молиться, а римский император тем самым уже не объект молитвенного обращения.
Для иудеев отсюда проистекал конфликт с монотеизмом. Они
считали, что господствует только Бог, значит, есть принципиально
лишь один Бог. Как же теперь быть?
Если Христос «как Бог», тогда
есть два Бога. Для философов невозможно предположить двойное
первоначало. Они задавались вопросом о начале и первопринципе,
истоке бытия мира, и им представлялась безусловно логичной концептуальная идея единого и единственного Бога. Итак, у этой группы христиан должно теперь наличествовать разумное учение, объясняющее, что кроме Бога есть кто-то еще, о чьей божественности
можно говорить. Во всяком случае философски можно было бы
мыслить следующим образом: Второй или Второе, явившийся или
явившееся после первоначального Бога, меньше Его. Тем самым у
христиан возникли проблемы с современными им философскими
представлениями.
Итак, они должны были разъяснить эти вопросы
в том числе самим себе, а не только внешнему миру.
В среде первых христиан имя Иисуса Христа не сливалось со
словом «Бог». Они взывали к Богу так же, как иудеи. К этому молитвенному обращению очень быстро добавилось поклонение Воскресшему, Которому в остальном никогда не молились при жизни.
Сначала это была не догматика, а культ, литургия и вероисповедание, т. е. образу Иисуса Христа стали придавать то, что в иудаизме
относилось только к Богу. Для христиан Иисус Христос через воскресение возвысился до Бога, причем первоначально говорили о
воскрешении Его Богом (напр., 1 Кор. 15, 15: Бог «воскресил Христа»).
Итак, Христос связывался с Богом, но не идентифицировался
с Ним. Отец и Сын воспринимались раздельно. Хотя ко Христу
прилагалось слово «Бог», однако не ясно в каком смысле. В те вре мена, вплоть до IV столетия, еще не говорили о Святом Духе. Тексты раннего христианства содержат бинарную схему: говорят о Боге (Отце) и Господе (Сыне Божием). «Ибо если устами твоими будешь исповедывать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать,
что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься» (Рим. 10, 9). «Ибо
хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как
есть много богов и господ много, – но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым
все, и мы Им» (1 Кор. 8, 5–6).
Внезапно в 70-е годы I века (согласно
большинству современных библеистов) мы сталкиваемся с троичным образом Бога в Евангелии от Матфея: «Итак идите, научите все
народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа» (Мф. 28,
19). Правда, отсюда невозможно непосредственно вывести триадологию IV века о едином Боге в трех лицах, так как эта крещальная
формула ничего не сообщает о внутритроичном соотношении. Также остается открытым вопрос о трех членах формулы: это имена,
формы откровения, лица или ипостаси? Тринитарная формула в
Евангелии от Матфея корреспондирует с крещальными формулами
из «Дидахе» и «Первой апологии» Иустина Философа : Святой Дух
понимается «как небесная величина в связи с Отцом и Сыном, а не
как придаваемый в крещении Дух»
.
Дух упоминается Иустином в
связи с просвещением ума крещаемого. А когда Присциллиан
(ум. 385), первый казненный христианами за ересь христианин
,
называет Духа третьим свидетелем наряду с Отцом и Сыном, то речь опять-таки идет о Духе, Который как Параклит свидетельствует верующему о богосыновстве Иисуса Христа
.
Не дает ответа и известная формула благословения апостола
Павла: «Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога
Отца, и общение Святаго Духа со всеми вами» (2 Кор. 13, 13). Хотя
это благословляющее приветствие выражает связанность Господа,
Бога и Духа, но не утверждает о божественности всех трех. Скорее
это может иметь место в Рим. 11, 36
(ὅτι ἐξ αὐτοῦ καὶ δι αὐτοῦ καὶ εἰς
αὐτὸν τὰ πάντα), однако в том случае, если три члена этой формулы
однозначно связывались бы с Отцом, Сыном и Святым Духом. Однако здесь, вероятно, используется популярная в то время стоическая формула ἐκ σοῦ πάντα, ἐν σοὶ πάντα, εἰς σὲ πάντα, переносимая
апостолом Павлом на историю спасения. Несовпадающее словосочетание δι αὐτοῦ (δι ὃν τὰ πάντα καὶ δι οὗ τὰ πάντα) этимологически соотносится с другим распространенным стоическим выражением Δία δὲ αὐτὸν λέγουσιν, ὅτι πάντων ἐστὶν αἴτιος καὶ δι αὐτὸν πάντα (Хрисипп).
Непосредственно после Нового Завета, во II веке еще не существует никаких триадологических представлений, но есть формулировки, постепенно сообразуемые с троичностью в Евангелии от
Матфея. Когда говорится об Иисусе Христе и Боге, упоминается
также Святой Дух как содействующее им Лицо. Отношение Иисуса
Христа к Богу рассматривается во Втором послании Климента Римского к коринфянам (пер. пол. II в.) следующим образом: «Об Иисусе Христе вы должны помышлять, как о Боге и судье живых и мертвых, так как и о своем спасении мы не должны думать мало»
. Мы
видим, что дискуссия о Христе и Его отношении к Богу постоянно
была сотериологической. Все, что говорится о Христе и Боге, связывается со спасением, представлениями о спасении. Если мало думать о спасении, то этому сопутствует недостаточное памятование
об Иисусе Христе. И обратный логический ход: если бы Иисус
Христос был только человеком, то Он не мог бы принести спасение
людям. Итак, сочетается речь о Христе и Боге, причем в связке с
размышлениями о спасении. Сначала все это происходило в довольно нечетком, открытом пространстве формирования повседневных знаний без догматических определений, без тщательной
богословской рефлексии, без конкретных понятий или образов. В
дальнейшей истории развития богословской мысли уже вырисовываются три пути, по которым помогали продвигаться вперед отдельные богословы или поместные церкви в соответствии со своими представлениями. Соотнести Иисуса Христа, Бога и спасение
пытались с помощью трех различных моделей представлений