Лёшку Попова в нашем дворе знал каждый. Высокий, неказистый, он непременно стал бы мишенью насмешек со стороны ребят, если бы не его хмурый, совсем не детский взгляд исподлобья и решительное нежелание общаться со сверстниками. Наравне с этим в нём выработалось стойкое отвращение к школе, которую он посещал крайне редко. Пряча от отца дневник, на каждой странице которого красовались жирные двойки, он часами болтался по улицам или рьяно брался за какое-нибудь дело, которое вскоре забрасывал. Увлечения Лёшки менялись с завидной регулярностью. Таким мы знали Лёшку с самого раннего детства – зажатого, но сурового пацана, выросшего без матери, под присмотром отца-военного. Мы догадывались, что отец наказывает его за прогулы в школе и разгильдяйство, но всё было напрасно. Как только побои проходили, а боль забывалась, всё возвращалось на круги своя. Парень не менялся и продолжал жить странной для нас жизнью, пока не пропал вовсе. Точнее, пропал он из школы и со двора, а домой возвращался под вечер, уставший и вымотанный. Но счастливый. Таким мы не видели его раньше, и оставалось только догадываться, что заставляет его глаза светиться скромной радостью. Возможно, так бы и оставались мы в неведении, если бы не отец Лёшки. Однажды вечером он припарковал рядом с подъездом машину и, открыв заднюю дверцу, выпустил огромного чёрного пса. Пёс, чья морда была закована в железный намордник, яростно рычал и пытался стащить широкий ошейник. Мы сгрудились поодаль и наблюдали за ситуацией. Отец не спешил заходить в подъезд. Казалось, он кого-то ждал. Ждали и мы, пока из-за угла дома не показался Лёшка. Первым его заметил пёс. Он вдруг преобразился: шерсть на загривке улеглась, хвост опустился, затихло и будоражащее кровь рычание. Пёс заскулил, припадая на передние лапы, затем поскуливание переросло в радостный лай. Подобно псу, заслышав этот самый лай, преобразился и Лёшка. Он взглянул на отца, на поводок в его руках, несмело, будто опасаясь очередного выговора, подошёл к нему, но, когда поводок был передан в руки парня, понял, что всё это – действительность. Затем Лёшка, сняв намордник, обнимал пса за мощную шею, а пёс вылизывал его щёки, по которым текли слёзы. Мы впервые видели, как Лёшка плачет. Только спустя несколько лет я узнал, что скрывалось за данной историей. Невесть какими путями Лёшка однажды забрёл на территорию питомника, в дальнем вольере которого обитал привязанный на цепь Лютар. Лютар славился своей неукротимостью. Он никого к себе не подпускал, выл ночами и практически ничего не ел. Лёшка буквально поселился в питомнике, выхаживая больных животных, отмывая вольеры и, вопреки всему, оказался единственным человеком, сумевшим укротить Лютара. Как отец узнал о собаке, остаётся только догадываться, но, возможно, он заметил, как изменился его сын. Возможно, он заметил, что Лёшка стал «отходить» от смерти матери, и решил докопаться до правды. «Правда» эта оказалась четвероногой и пушистой, и он принял единственно верное решение – забрать собаку домой, а вместе с этим, возможно, и спасти отношения с собственным сыном. Теперь Алексей Попов – выдающийся кинолог. Окончив институт, он переехал в другой город, поддерживает тёплые отношения с отцом и до сих пор с любовью вспоминает свою первую собаку.
Real Story✔
Однажды отец рассказал мне о своём однокласснике
Лёшку Попова в нашем дворе знал каждый. Высокий, неказистый, он непременно стал бы мишенью насмешек со стороны ребят, если бы не его хмурый, совсем не детский взгляд исподлобья и решительное нежелание общаться со сверстниками. Наравне с этим в нём выработалось стойкое отвращение к школе, которую он посещал крайне редко.
Пряча от отца дневник, на каждой странице которого красовались жирные двойки, он часами болтался по улицам или рьяно брался за какое-нибудь дело, которое вскоре забрасывал. Увлечения Лёшки менялись с завидной регулярностью.
Таким мы знали Лёшку с самого раннего детства – зажатого, но сурового пацана, выросшего без матери, под присмотром отца-военного. Мы догадывались, что отец наказывает его за прогулы в школе и разгильдяйство, но всё было напрасно. Как только побои проходили, а боль забывалась, всё возвращалось на круги своя. Парень не менялся и продолжал жить странной для нас жизнью, пока не пропал вовсе.
Точнее, пропал он из школы и со двора, а домой возвращался под вечер, уставший и вымотанный. Но счастливый. Таким мы не видели его раньше, и оставалось только догадываться, что заставляет его глаза светиться скромной радостью.
Возможно, так бы и оставались мы в неведении, если бы не отец Лёшки. Однажды вечером он припарковал рядом с подъездом машину и, открыв заднюю дверцу, выпустил огромного чёрного пса. Пёс, чья морда была закована в железный намордник, яростно рычал и пытался стащить широкий ошейник.
Мы сгрудились поодаль и наблюдали за ситуацией.
Отец не спешил заходить в подъезд. Казалось, он кого-то ждал. Ждали и мы, пока из-за угла дома не показался Лёшка. Первым его заметил пёс. Он вдруг преобразился: шерсть на загривке улеглась, хвост опустился, затихло и будоражащее кровь рычание. Пёс заскулил, припадая на передние лапы, затем поскуливание переросло в радостный лай. Подобно псу, заслышав этот самый лай, преобразился и Лёшка. Он взглянул на отца, на поводок в его руках, несмело, будто опасаясь очередного выговора, подошёл к нему, но, когда поводок был передан в руки парня, понял, что всё это – действительность.
Затем Лёшка, сняв намордник, обнимал пса за мощную шею, а пёс вылизывал его щёки, по которым текли слёзы. Мы впервые видели, как Лёшка плачет.
Только спустя несколько лет я узнал, что скрывалось за данной историей. Невесть какими путями Лёшка однажды забрёл на территорию питомника, в дальнем вольере которого обитал привязанный на цепь Лютар. Лютар славился своей неукротимостью. Он никого к себе не подпускал, выл ночами и практически ничего не ел. Лёшка буквально поселился в питомнике, выхаживая больных животных, отмывая вольеры и, вопреки всему, оказался единственным человеком, сумевшим укротить Лютара.
Как отец узнал о собаке, остаётся только догадываться, но, возможно, он заметил, как изменился его сын. Возможно, он заметил, что Лёшка стал «отходить» от смерти матери, и решил докопаться до правды. «Правда» эта оказалась четвероногой и пушистой, и он принял единственно верное решение – забрать собаку домой, а вместе с этим, возможно, и спасти отношения с собственным сыном.
Теперь Алексей Попов – выдающийся кинолог. Окончив институт, он переехал в другой город, поддерживает тёплые отношения с отцом и до сих пор с любовью вспоминает свою первую собаку.