«Однажды я молил Господа, чтобы Он ввел меня в общение с Ним и показал бы мне Свои Небесные обители. И Господь не лишил меня Своей милости. Он исполнил мое желание и прошение. Я восхищен был в эти обители, только не знаю, с телом или без тела. Бог есть, это непостижимо. А о той радости и сладости небесной, которую я вкушал там, , сказать невозможно». После продолжительного молчания, вздохнув из глубины души, преподобный Серафим сказал своему ученику: «Ах, если бы ты знал, какая радость, какая сладость ожидает душу праведного на Небе, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клеветы с благодарением. Там нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания. Там радость и сладость неизглаголанные, там праведники просветятся как солнце. Но если такой небесной славы не мог изъяснить и сам Апостол Павел, то какой же другой язык человеческий может изъяснить славу и красоту горнего селения, в котором водворяются души праведных».
Преподобный Серафим Саровский говорил:
«Однажды я молил Господа, чтобы Он ввел меня в общение с Ним и показал бы мне Свои Небесные обители.
И Господь не лишил меня Своей милости. Он исполнил мое желание и прошение.
Я восхищен был в эти обители, только не знаю, с телом или без тела.
Бог есть, это непостижимо.
А о той радости и сладости небесной, которую я вкушал там, , сказать невозможно».
После продолжительного молчания, вздохнув из глубины души, преподобный Серафим сказал своему ученику:
«Ах, если бы ты знал, какая радость, какая сладость ожидает душу праведного на Небе, то ты решился бы во временной жизни переносить всякие скорби, гонения и клеветы с благодарением.
Там нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания.
Там радость и сладость неизглаголанные, там праведники просветятся как солнце. Но если такой небесной славы не мог изъяснить и сам Апостол Павел, то какой же другой язык человеческий может изъяснить славу и красоту горнего селения, в котором водворяются души праведных».