ОН ЖЕ ГОША, ОН ЖЕ ГОГА, ОН ЖЕ ЖОРА

В детстве мне страшно не нравилось моё имя. Года так в четыре или в пять. Почему-то хотелось, чтобы меня звали Оксаной. Говорят, я даже перестала отзываться на «Вику», и когда кто-нибудь из близких пытался выяснить, в чём дело, я сурово отвечала: потому что я не Вика, а Оксана! Я была тихим, но очень упрямым ребёнком: не устраивала истерик, не падала на пол и не билась в падучей — брала измором, молчаливым бунтом.
Чтобы от меня чего-то добиться, меня требовалось сначала найти, ибо я имела свойство пропадать даже в трёхкомнатной квартире моих дедушки и бабушки. Бедная бабушка могла долго меня звать, например, обедать. Потом терпение у неё заканчивалось, и она отправлялась на поиски, чутко вслушиваясь в тишину. Ребёнок обнаруживался всегда неожиданно, в каком-нибудь укромном уголке — наткнувшись на мой взгляд, бабуля извлекала меня на середину комнаты и, встряхнув, восклицала:
— Да что ж это за дитё такое! Ну хоть бы какой звук издала!
Но я только стояла таким стойким оловянным солдатиком и смотрела на неё. Тогда бабушка шлёпала меня по попе, и только после этого следовало что-нибудь вроде «мммм!..» или «Нууу…».
— Слава Богу, живая! — вздыхала бабушка.
Так вот с этой Оксаной. Не помню уже, чего это мне втемяшилось и чем таким потрясло меня это имя, в сравнении с которым моё собственное казалось слишком заурядным: подумаешь, «Вика»! То ли дело — Оксааанааа! Не знаю, сколько бы ещё изводила я семейство, но, как всегда, выручил любимый дядя — он имел ко мне подход. Дядя объяснил, что имя должно соответствовать указанному в документах, а если мне не нравится моё имя, то при получении паспорта я смогу поменять его на какое угодно. Ждать осталось всего двенадцать лет. Помню, меня немного огорчила продолжительность ожидания, но зато это был верняк, и я согласилась.
Потом мне перестала нравиться моя фамилия. Тогда уже я пошла в школу, и добрые одноклассники оттаптывались на ней как только могли. Пока однажды, уже после выпускного, мама моего школьного товарища не привела меня к себе в комнату смотреть её пейзажи и, между прочим, сказала: подписываю их девичьей фамилией — Бунина. Ого, удивилась я, вы как-нибудь доводитесь знаменитому писателю? Ну что ты, ответила она, я детдомовская. Военная сирота! Мне и фамилию-то в детдоме дали.
Потом посмотрела на меня пристально. Вот ты, говорит, будешь подписывать книги — Травская! (она просто выбросила один слог из моей фамилии). Сам факт моих книг вызывал большие сомнения и был писан по воде вилами, но тётя Валя верила в мою звезду.
Она верила, а я нет, и поэтому сменила фамилию другим способом, который казался более простым — что я тогда знала о жизни! — вышла замуж. Эту фамилию ношу и до сих пор (с ней, в отличие от моей девичьей, трудно придумать что-нибудь оригинальное). Ношу, несмотря на требование бывшего супруга вернуть чужое: не менять же теперь все документы!
О том разговоре с тётей Валей вспомнила только тридцать пять лет спустя, когда готовила к изданию свою первую книгу — «Сопротивление материала». Вспомнила — и подписала: Виктория Травская. Быть посему! Так что «Сопромат», который вырос в трилогию, «Карьера неудачника», «Варкалось», повести и стихи подписаны этим именем… За исключением повести «Ляля», моей литературной авантюры, предпринятой как стилизация на прозу конца XIX века и зашифрованной псевдонимом «В.К.Стебницкий».
Потом, с лёгкой руки А. Чащина, я стала выкладывать в сети свои короткие, как он выражается, «размышлизмы». Он же и приспособил мой псевдоним к особенностям этого непринуждённого жанра, просто переведя его на английский. Так появилась Тори Грасс. Время от времени я собираю эти опусы в сборники, уже вышли «В прошлой жизни я была мужчиной» и «Богу всё равно».
Так что извольте, как в любимом старом фильме: Георгий Иваныч, он же Гоша, он же Гога, он же Жора…
Немного сложно, да? Ну, а кто обещал, что будет легко.
© Тори Грасс, она же © Виктория Травская, она же © В.К.Стебницкий
Все книги автора: https://clck.ru/37dz4b , https://clck.ru/36Q2Mk Фотонатюрморт Александра Сенникова