Однажды на Рождество мама предложила сходить в храм недалеко от дома.

Просто зайти, постоять. Зашли. Стоим.
И вдруг я вижу, как пожилой священник делает мне знак рукой: мол, подойди. Я решил, что, раз зовут, надо подойти, мало ли что человеку нужно.
Подхожу — и понимаю: священник, судя по всему, предполагает, что я пришел исповедоваться. А я ничего даже сказать не могу.
О чем? Да и зачем? Я вообще об этом не думал.
Но священник оказался опытным и начал говорить сам — за меня. И… я с трудом сдерживал слезы. Всё, что батюшка говорил, — стопроцентно в меня попадало. Буквально в каждую мою мысль, которая меня тревожила. То, что я сам для себя никак не мог сформулировать, священник выразил очень четко и назвал вещи своими именами. Он угадал даже то, что я не мог никому рассказать.
Во время этой исповеди я сам не сказал ни слова. И в этот вечер впервые в жизни причастился.
И потом после службы мы еще долго стояли и с этим батюшкой разговаривали…
Тот груз, который я в себе носил, — его вдруг не стало.
(Андрей Мерзликин)