Ангел в раздумье стоял над скрюченным в позу эмбриона мужчиной.

Дотронуться или нет? Он знал, что как только он прикоснется к этому бедолаге, произойдет череда необратимых событий. Без возврата.
Внезапно рядом появился старший по чину – Архангел, и задумчиво посмотрел на своего коллегу:
- Есть один инструмент – промокашка называется. Сразу поймешь, в какую сторону их отправлять. Смотри!
Архангел провел ладонью над лежащим и вместо мужчины на полу оказалась огромная, в размер человеческого тела, смятая промокашка.
Она была вся исписана разными формулами, пятнами, точками, треугольниками, всевозможными линиями. За всеми этими “художествами” еле угадывался розовый фон промокашки.
- А почему он розовый? – спросил Ангел. — Он ведь не женщина?!
- А ты хотел бы, чтоб как в роддоме: мальчики в голубеньком, девочки в розовом? – усмехнулся Архангел. Шире, брат, надо смотреть! Давно поди сам человеком был?
Ангел стушевался. Он вспомнил свой уход: резкая боль и облегчение, темнота и радость от освобождения.
- Розовый он потому, что чувствами жил. Как женщины.- Объяснил Архангел. Его слова заставили Ангела вновь сфокусироваться на промокашке.
- Вот только не правильно он чувствами жил. Копил их. Смотри – вся его промокашка в пятнах. Пятна – это те чувства, которые он в себе оставлял, не позволяя им выходить наружу. Чем больше пятен-чувств, тем больше его площадь загрязнена и тем меньше чистого пространства. А чем меньше чистого, тем ближе наш приговор. Понятно?
- Понятно. Значит мне отправлять их, когда промокашка вся в пятнах, без свободных прогалов? – решил уточнить Ангел.
-Да. Инструкция гласит: Полностью использованную промокашку немедленно направлять в чистилище. Ты же был там. Помнишь?
Ангел помнил чистилище. Звучит оно устрашающе, словно это библейский ад с чертями и котлами для грешников, на самом же деле чистилище напоминало пылесос. Или пятноотдиратель. Или чувствопоглощатель.
Ангел вспомнил, как неведомая сила втянула его, словно гигантский пылесос пылинку, и он вместе с миллиардами других пылинок оказался в потоке растворяющего, нестерпимо белого света. Он сразу вспомнил школьный курс физики, тот ее раздел, где говорилось, что белый свет – это совокупность всех цветов.
Теперь он хорошо понимал, почему. Из него лились все цвета его чувств. Он вспыхивал светом и отдавал свой очередной тон этому свету, а тому, как будто было мало и свет выдавливал и выдавливал из него чувства еще и еще. Это напоминало оргазм, когда сокращения и выплескивания дают одновременно и сладость и обесточивание, и наслаждение и сожаление, и силу и слабость.
Однако тот оргазм был мужским, а этот еще и женским. Отдавая себя свету, становясь им, он наполнялся этим светом, отчего у него захватывало дух, как будто он совокуплялся сам с собой, одновременно был сам для себя и мужской и женской частью. Одна часть в нем отдавала себя, а вторая принимала то, что отдавала первая.
Но, принимая, женская часть в нем наполнялась уже очищенным и, если можно так выразиться, святым, почти религиозным чувством. Религиозный светлячок, – подумал Ангел, вспоминая свое чистилище.
- Помню, – сказал он вслух. Хотя вслух говорить и не требовалось. Архангелы – телепаты. И как в подтверждение, Архангел сказал:
- Правое и левое полушарие в момент смерти перестают работать автономно друг от друга и начинают синхронизироваться. В результате возникает объединение анимы и анимуса, проявляется скрытый до поры-до времени андрогин — совершенный человек, объединяющий в себе оба пола, лишённый каких бы то ни было половых признаков.
- Но ведь я чувствовал оргазм! А вы говорите, что лишенный половых признаков, – возмутился Ангел.
- Ох, молодежь! – по старчески проворчал Архангел, – ты наверное забыл, что твой оргазм ты сам назвал религиозным. От плотского он далек. Ты думаешь, что человек, лишенный разделения на мужское и женское, андрогин, не может испытывать оргазм? Андрогины имели такую силу, что могли спорить с богами. За то, что андрогины пытались напасть на богов (возгордились своей силой и красотой), боги разделили их надвое и рассеяли по миру. И с тех пор люди обречены к поискам своей половины.
- В момент твоей смерти, ты снова был андрогином, – продолжал опытный Архангел, – и тебе не мешали ни твои чувства, ни специальные жучки и программки богов, запрещающие чувствовать твою мощь и бескрайность… Это последний подарок, который боги дают уходящему. Промокашку полностью выжимают и освобождают от всех, даже самых мелких пятен. После этого страсти больше не волнуют нас. Промокашка снова становится чистой.
- Я помню, как после этого меня встретили все, кого я больше всех любил на Земле. Те, кто ушел раньше меня. Я так хотел к ним, что всю свою промокашку закрасил чувствами и эмоциями. Все для того, чтобы быстрее соединиться с самыми дорогими моему сердцу душами.
- Смерть – ворота в мир любви, – согласился древний Архангел. Впрочем, по людским меркам он выглядел на 27. Мы все умираем, чтобы снова почувствовать себя безусловно любимыми, как когда-то в самом глубоком детстве на руках у мамы, – при этих словах ни одна слезинка, ни одна морщинка не появились на прекрасном лике Архангела. Он был свободен от жалости к себе, от прошлого, от всего, что отличает человека от небожителей.
- Ты должен принять решение, – мягко сказал он Ангелу, – ты теперь не человек, ты тот, кто растет душой и готовится стать творцом. Подумай о нем, – он указал на все еще лежащего неподвижно человека в состоянии клинической смерти, – он ведь тоже творец. Творил на Земле и после смерти пойдет твоей тропой. Только тебе решать: сейчас, или немного погодя, когда придет время?
Ангел понимал: этот человек исчерпал весь свой ресурс внутренней чистоты. Он был переполнен чувствами и новым не было места в нем. Следовательно, он жил только прошлым и, возможно, его главной подсознательной мечтой была встреча с давно умершими родителями. Ради этой встречи, возможно, он стал таким тяжелым и довел себя до комы. Ради любви.
- Все в этой Вселенной ради любви, – сказал Ангел своему учителю. — Хорошо, я принял решение!
Ангел провел рукой над умирающим, не дотрагиваясь до него.
- У тебя есть шанс. Я очищу половину твоей промокашки, чтобы ты почувствовал, каково это быть легким и любить тех, кто так дорог и так далеко. Эта легкость даст тебе возможность быть рядом с ними оставаясь здесь, в мире живых.
Повернувшись к Архангелу, он спросил: А я могу дать ему еще что-нибудь, бонусом?
Учитель усмехнулся, зная все наперед: Твое право!
—-
- Странный сон!, – подумал человек, очнувшись на земле. И почему уходя, они сказали мне, что я теперь буду о них всегда помнить? Пора домой, а то жена опять начнет плешь проедать, мол, напился до ангелов! Ох, уж эти женщины, не понять им нашей мужской мятежной души! Она же свободы требует! Боже, как хочется вернуться, а приходится жить…
- Посмотри, – сказал Архангел ученику, – половина чистой промокашки – все равно грязь. Только абсолютная чистота превращает их в творцов. Но память о встрече с нами, возможно, когда-нибудь приведет его на путь освобождения своих чувств. Возможно, он успеет понять, что творец раскрашивает мир красками своих чувств, а не копит их, превращая в промокашку свою душу.
- Хорошо, что я оставил ему память, – удовлетворенно вздохнул Ангел, – это то пятно в его промокашке, которое позволит ему вспомнить, что он творец!