Исаакий поведал о себе: «Родители мои были исполнены веры, благочестия и любви к Богу, чему и я был ими научен. Святое настроение я сохранял до пятого класса семинарии. С вступлением моим в пятый класс нашлись недобрые люди, которые дали мне почитать несколько книг антирелигиозного содержания. Мой юный ум был отравлен, как ядом, и я стал безбожником. Убеждения свои, исполненные неверия, я даже осмелился высказать своему отцу, который говорил мне: «Ох, Иван, не летай в гордости своей так высоко. Смотри, там тебя духовный ястреб-диавол склюет». Время близилось к окончанию семинарии, а я по убеждению был безбожник. В день выпускного акта все воспитанники семинарии пожелали отслужить молебен Царице Небесной, пред Ее чудотворным образом Смоленской. Торжественное шествие с чудотворной иконой из собора в семинарию должно было проходить по улице, где находились дома падших женщин, которые сами погибали в тяжком грехе и многих собою привлекали на грех блуда. Видимо, Царице Небесной неугодно было идти этой дорогой, и лишь только шествие свернуло на эту улицу, свершилось дивное чудо. Икона Божией Матери встала, и никакая сила не могла двинуть ее с места. Это знамение свидетельствует, сколь противен грех плотской скверны для Царицы Небесной. Оно послужило великим вразумлением для всего народа, в особенности же для питомцев семинарии. И на мою грешную душу подействовало это чудо. Я мгновенно прозрел душою. Мне ясна стала святая истина о действии благодати Божией, которую исповедует и проповедует Православная Церковь. Шествие свернуло на другую улицу, и чудотворная икона свободно двинулась дальше по направлению к семинарии. С того дня, по милости Божией и Царицы Небесной, все мои внутренние чувства непрестанно освящались мыслию о дивном том знамении, бывшем от иконы Царицы Небесной. Верую, что я именно за молитвы моих родителей переродился душою и сердцем. Неверие и злоба против величества Божия во мне бесследно исчезли. А я до сих пор сознаю свою неописуемую виновность пред Богом, и думается, что мне не хватит слез всей моей жизни, чтобы загладить свое преступление и дерзость против Бога»
☦ Святоотеческая вера.
Инок Троице-Сергиевой Лавры о.
Исаакий поведал о себе: «Родители мои были исполнены веры, благочестия и любви к Богу, чему и я был ими научен. Святое настроение я сохранял до пятого класса семинарии. С вступлением моим в пятый класс нашлись недобрые люди, которые дали мне почитать несколько книг антирелигиозного содержания. Мой юный ум был отравлен, как ядом, и я стал безбожником. Убеждения свои, исполненные неверия, я даже осмелился высказать своему отцу, который говорил мне: «Ох, Иван, не летай в гордости своей так высоко. Смотри, там тебя духовный ястреб-диавол склюет».
Время близилось к окончанию семинарии, а я по убеждению был безбожник. В день выпускного акта все воспитанники семинарии пожелали отслужить молебен Царице Небесной, пред Ее чудотворным образом Смоленской. Торжественное шествие с чудотворной иконой из собора в семинарию должно было проходить по улице, где находились дома падших женщин, которые сами погибали в тяжком грехе и многих собою привлекали на грех блуда. Видимо, Царице Небесной неугодно было идти этой дорогой, и лишь только шествие свернуло на эту улицу, свершилось дивное чудо. Икона Божией Матери встала, и никакая сила не могла двинуть ее с места. Это знамение свидетельствует, сколь противен грех плотской скверны для Царицы Небесной. Оно послужило великим вразумлением для всего народа, в особенности же для питомцев семинарии. И на мою грешную душу подействовало это чудо. Я мгновенно прозрел душою. Мне ясна стала святая истина о действии благодати Божией, которую исповедует и проповедует Православная Церковь.
Шествие свернуло на другую улицу, и чудотворная икона свободно двинулась дальше по направлению к семинарии.
С того дня, по милости Божией и Царицы Небесной, все мои внутренние чувства непрестанно освящались мыслию о дивном том знамении, бывшем от иконы Царицы Небесной. Верую, что я именно за молитвы моих родителей переродился душою и сердцем. Неверие и злоба против величества Божия во мне бесследно исчезли. А я до сих пор сознаю свою неописуемую виновность пред Богом, и думается, что мне не хватит слез всей моей жизни, чтобы загладить свое преступление и дерзость против Бога»