10 декабря 2019 года – первый день рождения мамы без неё самой, первый раз её нельзя поздравить с её личным праздником.
Так бывает. Но с её смертью история вовсе не закончилась… Кто знает, что после смерти родственники дают согласие на вскрытие, но не получают после этого никаких документов? Кто знает, что Минздрав и Прокуратура бессильны перед решением главврача, который нервной рукой, искажающей почерк, подписывает отказы? Таким образом, некачественное лечение матери скрывается с помощью «врачебной тайны», превратившейся в «тайну врачебных ошибок», подтверждённых тем, что в ПМР нет накопления онкологических больных: в год тысячи полторы выявляются и практически столько же умирают. В общем, перспектива лечиться в ПМР вполне ясна даже тем, кто очень надеется на хорошее. В Приднестровье нет пациента, который бы лечился полностью тут: без консультирования за пределами республики, без корректировок лечения извне, без уймы проблем, с которыми сталкивается больной человек, вынужденный ездить за свои деньги, чтобы облегчить работу своему якобы лечащему врачу. На самом деле онкологической службы в ПМР нет – я бы назвал это, скорее, интернатурой без прогресса, без результата. В принципе, тут остаются те, кто с лёгкостью говорит: «я не знаю», «я не умею» и «я боюсь» - и это на протяжении десятилетий! В чём причина? Её выявить легко: горы шоколада, сотни рублей на карман – говорю то, что видел своими глазами, - всё это вознаграждение ослеплённых надеждами пациентов и их родственников, которые дают за то, чтобы к ним были снисходительнее и добрее лица, некогда дававшие клятву Гиппократа. Впрочем, один из проктологов сказал мне, что нынче среди пациентов стало шибко модно говорить про эту клятву, а на самом деле он принимает иногда бесплатно по доброте своей душевной. Как-то так. Система, основанная на развитии «тайн врачебных ошибок», не будет развиваться никогда, потому что легче пойти по тропе круговой поруки, чем требовать от себя, не желая лгать пациентам, защищая при этом своего коллегу. В местном сообществе врачей сложилась тенденция, при которой они считают, что лучше защитить коллегу, чтобы тот потом, когда защищающий совершит ошибку, тоже подтвердил правоту виновного в оплошности, стоившей пациенту жизни или здоровья. И тут стоп… Хочу пояснить, что так могут думать исключительно начинающие специалисты – опытные, уверенные в себе, не могут и не должны идти по тому же пути, ибо это значит только одно: самооценка такого врача с десятками лет стажа так и не оторвалась от нуля, он так и не стал мастером, знающим своё дело, дело всей его жизни. Сколько бы ни аплодировали на медфорумах такие врачи заявлениям о том, что пациенты, звонящие на горячую линию Минздрава, - психиатрические больные, это сообщество не даст никаких результатов, ибо оно жаждет денег, незаслуженных вознаграждений. Настоящий же врач не жаждет ничего, всё имея…
10 декабря 2019 года – первый день рождения мамы без неё самой, первый раз её нельзя поздравить с её личным праздником.
Так бывает. Но с её смертью история вовсе не закончилась…
Кто знает, что после смерти родственники дают согласие на вскрытие, но не получают после этого никаких документов? Кто знает, что Минздрав и Прокуратура бессильны перед решением главврача, который нервной рукой, искажающей почерк, подписывает отказы?
Таким образом, некачественное лечение матери скрывается с помощью «врачебной тайны», превратившейся в «тайну врачебных ошибок», подтверждённых тем, что в ПМР нет накопления онкологических больных: в год тысячи полторы выявляются и практически столько же умирают. В общем, перспектива лечиться в ПМР вполне ясна даже тем, кто очень надеется на хорошее.
В Приднестровье нет пациента, который бы лечился полностью тут: без консультирования за пределами республики, без корректировок лечения извне, без уймы проблем, с которыми сталкивается больной человек, вынужденный ездить за свои деньги, чтобы облегчить работу своему якобы лечащему врачу. На самом деле онкологической службы в ПМР нет – я бы назвал это, скорее, интернатурой без прогресса, без результата.
В принципе, тут остаются те, кто с лёгкостью говорит: «я не знаю», «я не умею» и «я боюсь» - и это на протяжении десятилетий! В чём причина? Её выявить легко: горы шоколада, сотни рублей на карман – говорю то, что видел своими глазами, - всё это вознаграждение ослеплённых надеждами пациентов и их родственников, которые дают за то, чтобы к ним были снисходительнее и добрее лица, некогда дававшие клятву Гиппократа. Впрочем, один из проктологов сказал мне, что нынче среди пациентов стало шибко модно говорить про эту клятву, а на самом деле он принимает иногда бесплатно по доброте своей душевной. Как-то так.
Система, основанная на развитии «тайн врачебных ошибок», не будет развиваться никогда, потому что легче пойти по тропе круговой поруки, чем требовать от себя, не желая лгать пациентам, защищая при этом своего коллегу. В местном сообществе врачей сложилась тенденция, при которой они считают, что лучше защитить коллегу, чтобы тот потом, когда защищающий совершит ошибку, тоже подтвердил правоту виновного в оплошности, стоившей пациенту жизни или здоровья. И тут стоп…
Хочу пояснить, что так могут думать исключительно начинающие специалисты – опытные, уверенные в себе, не могут и не должны идти по тому же пути, ибо это значит только одно: самооценка такого врача с десятками лет стажа так и не оторвалась от нуля, он так и не стал мастером, знающим своё дело, дело всей его жизни. Сколько бы ни аплодировали на медфорумах такие врачи заявлениям о том, что пациенты, звонящие на горячую линию Минздрава, - психиатрические больные, это сообщество не даст никаких результатов, ибо оно жаждет денег, незаслуженных вознаграждений. Настоящий же врач не жаждет ничего, всё имея…