Латвийская рабочая гвардия. Герои, о которых вспоминают редко
автор: Игорь Гусев
Гвардейцы 10-го батальона Рабочей гвардии, Московский форштадт, осень 1940 г. Фото из личного архива И. Гусева
Есть в истории Великой Отечественной эпизод, о котором вспоминают до обидного не часто. Речь идет о той героической борьбе, которую вели в самом начале войны латвийские добровольцы, сражавшиеся в Прибалтике и на подступах к Ленинграду. Ведь не секрет, что сегодня чаще у всех на слуху латышские легионеры СС. Но были ведь и другие латыши, что покрыли себя славой в боях с нацизмом, и следует теперь воздать должное их светлой памяти.
О них мало писали в советское время, немного сохранилось соответствующих официальных документов, но тем ценнее та работа, которую провел еще в 60-70-е годы мой почтенный учитель, профессор Эрик Адольфович Жагарс (1935-2022), лично встречавшийся с теми немногими бойцами Рабочей гвардии, кто пережил войну и мог рассказать историку о том, что видели и пережили они в страшных боях 1941 года. Профессор Жагарс передал мне свои материалы для публикации, и теперь они лежат в основе этой статьи.
Как появилась Рабочая гвардия
Сегодня, в рамках многолетней демонизации советского прошлого, нередко принято рисовать довоенную Латвию восторженно-идеалистически. Эдакая процветающая страна, что стала в 1940 году несчастной жертвой так называемой русской оккупации. В действительности, все обстояло совсем не так благообразно, как любит изображать современная латвийская пропаганда. Существовавший в ту пору авторитарно-националистический режим Карлиса Ульманиса вызывал отторжение у большинства латвийских жителей, в том числе и у самих латышей. Уже осенью 1939 года в более чем 12 волостях Латвии организовались подпольные военно-революционные комитеты, готовившие вооруженное восстание против авторитарной диктатуры. При этих ВРК создавались особые боевые группы, участники которых позднее составили костяк будущей латвийской Рабочей гвардии. Именно поэтому многие считали 1939 год началом своего боевого пути.
События лета 1940 года всколыхнули страну. Можно сколько угодно спорить о том, что происходило тогда: "аннексия", "оккупация" либо "социалистическая революция". Важно другое, а именно то, что абсолютное большинство населения либо прямо поддержало свержение националистического режима Ульманиса, либо проявило свой осторожный нейтралитет.
В условиях проводившихся тогда социальных преобразований, Секретариат ЦК Коммунистической партии Латвии 2 июля 1940 года принял решение об организации рабочих добровольческих отрядов. Изначально создавали их в Риге, позднее по всей Латвии. Желающих вступить в Рабочую гвардию оказалось более чем достаточно. На заводах и фабриках проводились собрания, люди говорили: "Это наша, народная власть, а значит, мы должны ее защищать!" Рабочегвардейцы выступали как прямое противопоставление айзсаргам (от латыш. aizsargs – защитник), членам военизированной националистической организации, считавшейся главной опорой режима Ульманиса, и потому очень многие записывались в ряды красных "гвардистов". Но, оказалось, мало проявить желание. Требовалась рекомендация 2 членов компартии, либо рабочего комитета. Добровольцы не были экзальтированными юнцами, средний возраст рабочегвардейцев составлял 30-40 лет. Вполне зрелые люди, с устоявшейся жизненной позицией.
Немного было среди них коммунистов и комсомольцев. Большинство рабочегвардейцев являлись членами социал-демократических организаций. Например, те, кто состоял в Strādnieku sports un sargs (SSS) ("Рабочий спорт и страж"), – лихие парни, никогда не робевшие вступать в прямые драки с "прогосударственными" айзсаргами.
Какими были члены Рабочей гвардии
Рабочегвардейцы не находились на казарменном положении, жили они дома, трудились на фабриках и заводах, собираясь в подразделения по необходимости. Делились на батальоны (до 600 человек), а также на роты и взводы. Английские винтовки, изъятые советской властью у айзсаргов, которыми вооружили "гвардистов", хранились при штабе. Одеты они были в особую синюю форму, в "шоферские" фуражки, через плечо – портупея. Батальонам полагалось свое собственное знамя. Большинство рабочегвардейцев прошло срочную службу в латвийской армии, были среди них и те, кто застал Гражданскую войну, однако по воскресеньям "гвардисты" регулярно проходили занятия по боевой подготовке, и готовили их отменно. Эти рабочие формирования не создавались "для галочки", они действительно были насущно, жизненно необходимы в то время, и службу рабочегвардейцы несли по охране различных объектов, мостов, электростанций и многого другого. Следили за порядком во время массовых мероприятий, демонстраций, митингов, которые часто проводились тогда. Во время выборов в Верховный Совет СССР 12 января 1941 года они охраняли избирательные участки.
Активное, массовое участие латышских рабочих в установлении советской власти и в ходе присоединения Латвии к СССР совсем не вписывается сегодня в пропагандистские мифологемы о "страшной русской оккупации" и поэтому оппоненты традиционно пытаются протолкнуть идею о "нелатышской" и прежде всего "еврейской" Рабочей гвардии. Иногда даже некоторые еврейские авторы старательно пытаются преувеличивать роль "евреев-гвардистов". Действительно, среди рабочегвардейцев были представители разных национальностей, это совсем не были моноэтнические подразделения, но латыши там, безусловно, доминировали, составляя свыше 70%. Это убедительно доказал историк Э. А. Жагарс, много лет посвятивший изучению данного вопроса. Русских было примерно 20%, евреев – менее 10%, кроме того, имелись поляки, белорусы, эстонцы и др. Общее число членов латвийской Рабочей гвардии составляло около 10 тысяч человек. Первым командиром Рабочей гвардии стал Петерис Рудзитис (1908-1942), позднее его сменил Вольдемар Грикитис (1905-1969). Деятельностью Рабочей гвардии с осени 1940 года руководил штаб Рабочей гвардии, в составе которого был начальник штаба Август Страупе (1901-1942), Вольдемар Грикитис, а также Пётр Емельянов, Янис Нацунс (1904-1957), Теофил Грава.
Как рабочегвардейцы встретили начало Великой Отечественной войны
В мае 1941 года приняли решение о роспуске Рабочей гвардии Латвии. Очевидно посчитали, что задачу свою она выполнила, да и не вписывались "гвардисты" по большому счету в существовавшие на тот момент в СССР военизированные структуры, являясь явлением по-своему уникальным. Прощальный парад провели на рижской Эспланаде, поблагодарили за службу, приступили к расформированию. Это была серьезная ошибка. Одна из многих, совершенных в преддверии близившейся войны, но это откроется лишь 22 июня 1941 года.
То скорбное воскресенье, когда началась Великая Отечественная война, было в Латвии рабочим днем. Своеобразная латвийская специфика, когда ради традиционного народного праздника Лиго (ночь с 23 на 24 июня), выходной перенесли. Это позволило без промедления и задержки провести ряд организационных мероприятий. СНК СССР 24 июня принял постановление о создании особых истребительных батальонов для охраны предприятий, учреждений и борьбы с диверсантами противника. Поскольку в Латвийской ССР еще недавно существовали подразделения Рабочей гвардии, их решили скорейшим образом восстановить под прежним наименованием.
О том, как происходило воссоздание латвийских добровольческих подразделений, мы можем увидеть, например, в Елгаве. На утреннем заседание Елгавского горкома партии 24 июня принято решение организовать единый истребительный батальон Рабочей гвардии, и уже к вечеру того же дня он был практически сформирован в составе трех рот (274 человека). Из них лишь 24 коммуниста и 34 комсомольца. В большинстве своем латыши. Записалось также несколько литовских комсомольцев, успевших эвакуироваться из Литвы.
Командиром стал проректор Елгавской сельскохозяйственной академии Карлис Ульпе, комиссаром – преподаватель учительского института Кришьянис Жубитис. Оба бывшие красные латышские стрелки, участники Гражданской войны в России. Уже на следующий день бойцы батальона разгромили в Терветском бору отряд антисоветских повстанцев. Пользуясь тем, что районная милиция была малочисленна, вооруженные латышские националисты резко активизировались, и потому рабочегвардейцам приходилось повсеместно брать на себя обеспечение порядка в тылу. В небольших городах и поселках самоорганизовывались сознательные группы партийно-советских активистов. Это придало тому времени некоторое подобие столкновений гражданской войны, когда противоборствующие стороны разделялись не по национальному состоянию, но по своему идейно-политическому выбору.
В городе Лиепая, подвергшемуся нападению германских войск уже в первые дни войны, достойный организатор Микелис Бука, руководивший Лиепайским горкомом партии, немедленно обеспечил раздачу оружия рабочим добровольцам, которые потом героически сражались вместе с красноармейцами и военными моряками, обороняя город от гитлеровцев. Бои за Лиепаю шли с 23 по 29 июня 1941 года и продолжались даже тогда, когда город уже находился в глубоком тылу у наступавших немцев. Латвийские рабочие отряды приняли участие в обороне Риги. В наступление на город командование гитлеровской 18-й армии бросило силы двух армейских корпусов. Части РККА, отбиваясь от противника, отходили за реку Даугаву. В напряжённой обстановке проводилось формирование добровольческих отрядов в Риге, когда на базе бывших подразделений рижской Рабочей гвардии спешно создавались три объединенных батальона, по три роты в каждом. Утром 25 июня в ЦК КП(б)Л были вызваны 18 бывших бойцов и командиров интернациональных бригад, принимавших участие в недавней Гражданской войне в Испании. Они были направлены в качестве политруков и командиров рот. Рабочие отряды возглавили: 1-й батальон – командир А. Нарбатович, начштаба – Г. Брозиньш, 2-й батальон – командир К. Годкалн, начштаба – К. Розенберг, 3-й батальон – командир Ф. Вейсенфелд, начштаба – Я. Беникис.
Скоро воссоздать рижские рабочие отряды в тех условиях оказалось крайне сложно, поэтому собирали, кого могли. Всего записалось свыше одной тысячи добровольцев. Чтобы укрепить командный состав, из числа командиров Красной армии в эти батальоны направили помощников командиров рот. Сами подразделения возглавляли рижские рабочие. Бывший участник боев в Испании, замкомандира 3-го батальона, писатель Жанис Фолманис (Жан Грива) вспоминал: "Вечером 26 июня мы получили оружие – винтовки, патроны, ручные гранаты и автоматы. Оружие было разных систем и устаревшее... Получение оружия приподняло настроение гвардейцев... Вся ночь на 27 июня прошла в лихорадочной работе. Гвардейцы учились обращаться с оружием, особенно с гранатами и автоматами, так как среди нас было мало таких, кто хорошо умел ими пользоваться". Интересно отметить, что Фолманис вывез из Испании подаренный ему жителями Валенсии особый флаг, который стал официальным знаменем 3-го батальона Рабочей гвардии.
Рабочие патрули обеспечивали порядок в городе, они обезвредили несколько групп гитлеровских диверсантов. Спецслужбы Германии с помощью своих агентов пытались координировать работу членов антисоветского подполья. Вооруженные боевики совершали нападения на красноармейцев и пытавшихся эвакуироваться мирных людей. По сути, ими велась настоящая безжалостная охота. Позднее эти террористические отряды националистов были реорганизованы в так называемые полицейские подразделения, которые занимались расправами с евреями.
Оборонять Ригу было почти некому. Отдельные разрозненные подразделения Красной армии, части войск НКВД. Два батальона Рабочей гвардии оборудовали позиции у набережной Даугавы, прямо напротив Старого города. Третий батальон на пригородном поезде выехал из города утром 27 июня в район Икшкиле, недалеко от Кегумской ГЭС. Там сложилась критическая ситуация. К левому берегу Даугавы вышли красноармейцы отступавшей 11-й стрелковой дивизии, но перебраться через широкую реку они не могли. Единственный паром был испорчен саботажниками-националистами. И тогда ситуацию спас рабочий с ВЭФа, бывший моряк Волдемар Круминьш, в кратчайшее время сумевший исправить поломку. По сути, один человек спас от гибели целую дивизию, обеспечив ее переправу. За это рабочегвардеец Круминьш получил высокую награду - орден боевого Красного Знамени. Тем временем германские части со стороны Бауски подходили к Риге, 29 июня начались бои в городском Задвинье. Немецкий офицер Отто Лаш писал в своих воспоминаниях: "С крыш, из окон и подвалов начинается стрельба, в которой принимают участие большевистские элементы, одетые в гражданское". Речь идет о бойцах Рабочей гвардии, самоотверженно защищавших родной город.
Чтобы остановить продвижение врага, взорвали мосты через реку. Позиции рабочих батальонов на набережной подвергались артиллерийскому обстрелу, их бомбили. Несмотря на потери, вместе с частями Красной армии рижские рабочегвардейцы держали оборону. Возле церкви Св. Петра тогда погиб командир 1-го батальона Артурс Нарбатович.
Не сумев пробиться в центре, гитлеровцы перебрались через Даугаву выше по течению, у острова Доле и вошли в Ригу со стороны Московского форштадта. Позднее, погибших в этом районе бойцов и командиров хоронили местные жители, организованные настоятелем Иоанновского храма протоиереем Николаем Шалфеевым. Среди тех, кто нашел там последнее упокоение, было и немало павших рабочегвардейцев.
В ночь на 30 июня защитники города отошли из Риги. Уходили с боями подразделения добровольцев. Не только рабочие, но и представители латышской интеллигенции. Так, в ряды борцов с нацизмом встал артист балета Витольд Лессер, который погиб в оборонительных боях на земле Эстонии. Севернее города Алуксне, у поселка Зиемери, бойцы Рабочей гвардии 7 июля разбили большой отряд антисоветских повстанцев. Вооруженные столкновения произошли неподалеку от поселка Рауна. Альберт Паже вспоминал, что в Рауне несколько молодых ребят выразили желание вступить в ряды латышских добровольцев, однако их не отпустили родители. Потом националисты их расстреляли, после чего убили и родителей.
В первых числах июля части Красной армии оставили Латвию. Уже на территории Эстонии из числа отступивших рабочегвардейцев и советских активистов, было сформировано два добровольческих полка. Рабочие батальоны из Риги, Тукумского и Валмиерского уездов, собравшиеся к северу от Валги, стали основой для 1-го отдельного латышского стрелкового полка. Командиром его стал начальник милиции Тукумского уезда, бывший красный латышский стрелок Аугуст Жунс (1904-1941). Комиссаром назначили 1-го секретаря ЛКСМ Латвии Эдуарда Либертса (1909-1981). Этот истребительный полк в оперативном отношении подчинялся штабу 10-го стрелкового корпуса 8-й армии. Бойцы вооружены были английскими винтовками и ручными пулеметами "Виккерс". Также имелся один трофейный пулемет, снятый со сбитого немецкого самолета.
Из латышских добровольцев, отходивших на северо-восток, у местечка Торма севернее Тарту был сформирован 2-й отдельный латышский стрелковый полк. Его возглавил Карлис Ульпе (1900-1941). Комиссаром стал заведующий отделом ЦК КП(б)Л Карлис Циелавс (1889-1974). В личный состав были включены 16 эстонских оперативных работников, помогавших координации совместных действий с эстонскими товарищами. В национальном отношении, абсолютное большинство бойцов являлись латышами, хотя имелись там и русские, и представители других национальностей.
Историк Эрик Жагарс отмечал: "На 16 июля 1941 года число латвийских бойцов на территории Эстонской ССР составляло более 2,4 тысячи человек. Известны также другие группы добровольцев из Латвии, действовавшие в то время на территории Эстонии: Елгавский истребительный батальон, латышский контингент 6-го эстонского истребительного полка в районе Нарвы и другие. Имеются документальные свидетельства о ряде групп латвийцев, участвовавших в военных действиях на территории Эстонии в составе эстонских добровольческих формирований и частей 8-й армии. Так, в составе одной из двух караульных команд, созданных 9 июля 1941 года службой тыла 8-й армии для обеспечения железнодорожных перевозок, было 47 граждан Латвии, в основном сотрудников 15-го (Юрмальского) отделения милиции". Важно понять, что все эти люди являлись добровольцами. Хорошо мотивированными, отважными, надежными. Все, кто трусил, кто сомневался, имели возможность либо "жить под немцами", либо бежать далее, на восток, в эвакуацию. Те, кто остался в рядах бойцов, сделали свой человеческий выбор. Им было неимоверно трудно: многие не знали русского языка, обмундированы в подозрительные синие гимнастерки, вооружены иностранным оружием… Это вызывало порой трудные ситуации при взаимодействии с частями регулярной Красной армии. К тому же формально они не считались военнослужащими, и потому для гитлеровцев рабочегвардейцы стали "вооруженными некомбатантами", их расстрел на месте, в случае пленения, был обычным делом. Но несмотря ни на что, они сражались за дело, которое считали правым.
Этапы боевого пути
Боевой путь латышских добровольческих частей в 1941 году условно делился на "эстонский этап", с начала июля по август, и на "ленинградский этап", когда они до конца октября защищали подступы к Ленинграду. Их дорога отмечена могилами павших товарищей, многие из которых, уйдя в вечность, навсегда остались безвестными.
Изначально латышские добровольцы получили приказ бороться с эстонскими националистическими группами. Бойцы 1-го латышского полка 7 июля освободили город Пыльтсамаа от антисоветских повстанцев.
Комбат А. Пупа писал: "Жители города вышли нам навстречу, в нас они видели освободителей от белого террора. Руководство полка установило тесный контакт с эстонской ротой самоохраны… Местные жители и командование эстонских добровольцев давали нам сведения и указания, где прячутся бандиты". Потом "истребительный полк" получил приказ оберегать сохранность транспортных путей в центральных областях Эстонии. Эта задача решалась успешно, рабочегвардейцы обезвредили несколько вражеских диверсионных отрядов. Недалеко от Колга-Яани латыши уничтожили немецкую автоколонну. В то время сплошной линии фронта не существовало, и потому прикрывались лишь основные дороги, к тому же сил не хватало. Отдельные батальоны латышского полка зачастую действовали самостоятельно. Сам полк включен был в состав понесшей большие потери 10-й стрелковой дивизии.
В середине июля германские части подошли к значимому узлу сухопутных и железных дорог города Тюри. Бойцы 1-го латышского полка 20 июля вступили с ними в бой. Им удалось заставить немцев отойти. За проявленную стойкость командир 10-го стрелкового корпуса генерал-майор Николаев объявил личному составу полка свою благодарность.
Старший политрук Старчевский так оценивал латвийских рабочегвардейцев: "С этим полком я участвовал в бою у Яндья. Надо отметить, что латышский полк по своим моральным и политическим качествам находится на высоком уровне. У Яндья первая рота проявила выдержку и хладнокровие. Несмотря на ураганный огонь, она нанесла противнику значительный урон". Серьезные боевые столкновения происходили у города Пайде. Противник сосредоточенным артогнем стремился выбить рабочегвардейцев с занимаемых ими позиций. Возле дороги Тюри – Пайде, в старой остзейской усадьбе, ставшей школой, заняли оборону бойцы 3-го батальона. Это было удобное место, толстые стены, крепкая каменная ограда. Латышские добровольцы успешно отражали вражеские атаки, но и сами несли ощутимые потери. Так, 24 июля в бою получил ранение и позднее умер командир полка Аугуст Жунс.
Бойцы 10-й стрелковой дивизии обороняли позиции общей протяженностью в 55 км. В то же время в ротах оставалось в среднем до 15 человек личного состава. В этих условиях гитлеровцы смогли перерезать основные дороги на Таллин. Некоторые подразделения Красной армии были отсечены ими. Оказался в окружении и 1-й латышский полк. В ночь на 1 августа получили приказ на отход. Латышские добровольцы при этом прикрывали отступление других частей.
Новая линия обороны находилась уже непосредственно на ближних подступах к Таллину. Это был стратегический рубеж, защищавший базу Балтийского флота и порт. Требовалось держаться до последней возможности.
Уже после войны генерал-майор В. М. Козлов утверждал, что 1-й латышский добровольческий полк использовался в качестве "ударной надежной силы на самых напряженных участках фронта. Неоднократно отдельные роты полка придавались частям соединения, а порой и другим дивизиям. Эта часть из добровольцев была в эти трудные дни самым надежным подразделением". Генерал особо выделял важнейшее обстоятельство: "10-я стрелковая дивизия составляла основное ядро 10-го корпуса, а ядро 10-й стрелковой дивизии составлял латышский стрелковый полк". Героизм латышских добровольцев по достоинству оценивало не только советское командование. В оккупированной гитлеровцами Риге 18 августа вышла в эфир радиопередача, в которой говорилось о том, что в Эстонии сражаются латышские красные части. Предлагалась щедрая плата в 5 тысяч марок за помощь в уничтожении либо пленении этих людей. За содействие им нацисты обещали неминуемую смертную казнь.
Очередное германское наступление на Таллин предпринято было 19 августа 1941 года. Латвийские рабочегвардейцы держали позиции в предместье города, между озером Юлемисте и Вильяндским шоссе. Это был их последний бой на эстонской земле. Только в течение 24 августа они отбили 12 яростных атак. Командир 2-й роты 1-го батальона Эдуард Упеслея продуманно разместил своих людей в удобном для обороны прочном каменном здании. Несколько дней они держались, затем им удалось прорваться из окружения к своим. В бою погиб комсомолец Бина Лурье. Товарищи нашли у него записку: "Жалко умирать в 24 года, но в настоящей борьбе, где на весы истории всего человечества ставятся миллионы жизней, я свою также отдаю, зная, что будущее поколение и вы, оставшиеся в живых, будете нас чтить, вспоминать как освободителей мира от ужасной чумы..." Эти парни знали против кого они сражались и во имя чего умирали. В ночь на 27 августа гитлеровцы смогли выйти на окраины Таллина. Получив приказ отступить, латышские рабочегвардейцы отошли к морю. Спасение товарищей, жертвуя собой, прикрывала все та же героическая 2-я рота. Тяжело раненный Эдуард Упеслея попал в плен. Немцы его не расстреляли, и в 1943 году он сумел бежать из лагеря. Добравшись до Риги, отчаянный рабочегвардеец пытался установить связь с антифашистским подпольем. Его схватили, и весной 1944 года он был казнён.
Те, кто сумел погрузиться на отходившие от причалов корабли, не знали, что впереди их ожидает трагедия Таллинского морского перехода. Немцы смогли тогда уничтожить десятки гражданских судов и боевых кораблей, перевозивших военнослужащих и беженцев. В том страшном переходе погибли тысячи. Рабочегвардейцы 1-го латышского полка вместе с остатками 10-й стрелковой дивизии доставлены были в Кронштадт и на остров Гогланд. Из уцелевших сформировали латышский батальон под командованием Жаниса Фолманиса, вошедший в состав 62-го стрелкового полка. На тот момент в строю числилось 237 бойцов. Из них 179 латышей, 27 русских, 21 еврей, 4 поляка, 2 белоруса, по одному литовцу, немцу, татарину и эстонцу. Во время последующих серьезных боев батальон оказался расчленен неприятелем на две части. При выходе к Петергофу отряд, возглавляемый Фолманисом, включился в состав находившегося там 76-го латышского отдельного стрелкового полка (бывшего 2-го латышского рабочего). Пришла пора воздать должное и этому героическому подразделению. После своего формирования, 2-й латышский рабочий полк (1,2 тысяча бойцов) был включен в состав 125-й стрелковой дивизии 8-й армии.
Начальник штаба Георг Брозиньш 20 июля написал в своем дневнике: "Задача полка очистить область от бандитов... Бандиты – эстонские кайтселийтчики. На руках белые ленты. По отступлении советских органов они переняли власть. Сотрудничают с немецкими передовыми моторизованными частями... Обычно боя избегают". Столкновения с диверсантами являлись непременной частью боевой жизни рабочегвардейцев.
Была организована удачная засада у местечка Лальсии. В ходе боя разгромили немецкое подразделение на марше. В качестве трофеев были захвачены: 2 легковых автомобиля, мотоциклы, велосипеды, документы, немало оружия. Во второй половине дня 25 июля немецкие войска атаковали позиции латышских добровольцев, которые в течение нескольких часов стойко оборонялись.
Немцы смогли окружить советские подразделения, которые 26 июля попытались прорваться. В ходе ожесточенного боя обе стороны понесли потери. Части советских войск удалось преодолеть кольцо, однако 466-му стрелковому полку и 2-му латышскому полку пробиться не удалось. Приняли решение выходить из окружения небольшими отрядами. Прорывавшиеся группы включали красноармейцев, латышских рабочегвардейцев, бойцов Тартуского истребительного батальона, местных советских и партийных активистов. Одна из групп 30 июля атаковала немецкий батальон в имении Роэла.
"В аллеях парка, где были размещены немецкие пулеметы, произошли рукопашные схватки. Сопротивление врага было сломлено… Продолжалось лишь сражение за жилое здание. У главного входа двое латышей бросили в окна гранаты, потом ворвались в дом. “Быстрее, быстрее!” – передавался приказ. Один из латышей облил грузовые машины бензином – я их поджег. После войны, когда я посетил Роэла, местные краеведы мне рассказали, что огонь уничтожил 48 грузовиков и 40 мотоциклов, кроме того, склад и передвижные авторемонтные мастерские", – вспоминал впоследствии К. Метсаотс, один из бойцов Тартуского истребительного батальона. В ходе боя уничтожили до 70 гитлеровцев, 2 бронетранспортера. Погибло 28 бойцов латышского полка, их легко было отличить по особым синим гимнастеркам – форме Рабочей гвардии Латвии. Прикрывая отход товарищей, получил тяжелые ранения в ноги политрук Карлис Розенбергс. Схваченный немцами, он был казнен 4 сентября 1941 года. Сохранился список из 21 фамилии, составленный Тартуской префектурой политической полиции на плененных в районе Тарту. В основном это были выходившие из окружения бойцы 2-го латышского полка. Напротив их фамилий имеется трагическая отметка "расстрелян". По воспоминаниям участников событий, гитлеровцы уничтожили еще две группы рабочегвардейцев. Это 20 человек в Муствээ и 30 человек в Торма.
После гибели К. Ульпе новым командиром 2-го латышского полка 11 августа был назначен Ф. Пуце, комиссаром – А. Деглав. Произвели переформирование части, в ее состав вошел Елгавский добровольческий батальон. Организовали кавалерийский эскадрон и особую велосипедную роту. Полк выполнял в основном задания по борьбе с вооруженными группами эстонских националистов и охране коммуникаций советских войск. Германские спецслужбы еще до начала войны готовили на территории Финляндии эстонских диверсантов, намереваясь использовать их в ходе боевых действий. Об этом писал в своих воспоминаниях немецкий разведчик Оскар Райле. Латвийским рабочегвардейцам приходилось вести упорную борьбу с германской агентурой. Эти боевые операции, как правило, проводились совместно с отрядами эстонских добровольцев.
Между тем обстановка обострилась. 7 августа 1941 года немцы у местечка Кунда прорвались к Финскому заливу и рассекли тем самым фронт обороны 8-й армии надвое. Советские части стали отходить к реке Нарва и 17 августа перешли на правый берег – в Ленинградскую область.
В сентябре латышские добровольцы приняли присягу и стали бойцами Красной армии, теперь подразделение именовали 76-м отдельным латышским стрелковым полком. В строю к тому времени оставался 381 человек, которые заняли оборону у деревни Ропша. К тому времени обстановка под Ленинградом стала весьма напряженной. Немцы взяли Шлиссельбург, в результате чего Ленинград оказался блокированным с востока. Сообщение с городом поддерживалось только по Ладожскому озеру и по воздуху. Деревня Ропша находилась в полосе главного удара немецких войск, поэтому здесь разгорелись тяжелые бои, в ходе которых латышские добровольцы понесли большие потери. Воины 76-го отдельного полка участвовали в ожесточенных боях за удержание Ораниенбаумского плацдарма. Во время одной из атак погиб командир полка Фрицис Пуце, который шел впереди своих солдат. Вспоминая погибшего, Георг Брозиньш писал: "Как тяжело ему было отступать! Ни его характер, ни убеждения не терпели отступления перед врагом. Каждый шаг при отступлении от Риги до Ленинграда под напором превосходящих сил немцев был болезненным и тяжелым, как по острым камням..."
В дальнейшем командование принял Я. Паневиц. Воины-латыши 6 октября пережили радостный момент: их ряды пополнились группой бойцов 1-го латышского добровольческого рабочего полка (командир Ж. Фолманис), которые после эвакуации из Таллина были переброшены в район Стрельны. Но все равно оставалось рабочегвардейцев очень мало. Из штаба 8-й армии 20 октября 1941 года пришел приказ о расформировании 76-го отдельного латышского стрелкового полка, в котором к тому времени в строю оставалось всего 167 человек. Была создана стрелковая латышская рота, которую передали в распоряжение 11-й стр. дивизии.
Комдив, генерал-майор В. И. Щербаков позднее дал высокую оценку бойцам и командирам Рабочей гвардии: "Личный состав латышского полка, являл собой образец преданности социалистической Родине и постоянной готовности выполнять любое боевое задание. На латышей смело можно было положиться в любом сражении". Командиром латышской стрелковой роты был назначен Волдемар Круминьш, тот самый рабочегвардеец, который в июне 1941 года спас отступавшую 11-ю дивизию от гибели, обеспечив ее переправу через широкую Даугаву. Части дивизии 4 ноября (в том числе латышская рота) морем были вывезены с Ораниенбаумского плацдарма и направлены на Колпинский участок фронта.
Осенью 1941 года началось формирование 201-й латышской стрелковой дивизии Красной армии. В связи с этим встал вопрос о направлении в ее подразделения латышских бойцов и командиров из-под Ленинграда. Через замерзшее Ладожское озеро 29 января 1942 года последние бойцы рабочих добровольческих полков отбыли к месту формирования новой Латышской дивизии. На тот момент их оставалось всего 12 человек.
История латышской Рабочей гвардии – тема почти забытая. В наше время много говорят о Латышском легионе СС, но крайне редко вспоминается героический подвиг доблестных латышских добровольцев, воевавших с нацизмом в самое трудное время начала войны. Помимо двух латышских полков, на территории Эстонии вели бои и другие небольшие латышские отряды, но об их общей численности сегодня судить чрезвычайно трудно. Бойцы латышских добровольческих частей считались одними из самых надежных подразделений Красной армии. Их отдельные роты придавались для усиления другим частям и соединениям. Героическая борьба латышских рабочих полков в июле – августе 1941 года благотворно повлияла на решение о создании латышской стрелковой дивизии. Не все рабочегвардейцы погибли в первые месяцы боев. Некоторые из них вернулись в строй после излечения в госпиталях, влившись в ряды латышской стрелковой дивизии. Одни успешно боролись с нацистскими захватчиками под Москвой, Старой Руссой, Даугавпилсом, Резекне и Ригой. Другие продолжали сражаться в подполье, в партизанских отрядах. Но в большинстве своем бойцы-рабочегвардейцы сложили свои головы в годы войны. В 1966 году в Риге прошел слет ветеранов Рабочей гвардии. На нем присутствовало около 150 человек. Светлая им память!
Sputnik Латвия: новости Балтии
Латвийская рабочая гвардия. Герои, о которых вспоминают редко
автор: Игорь ГусевЕсть в истории Великой Отечественной эпизод, о котором вспоминают до обидного не часто. Речь идет о той героической борьбе, которую вели в самом начале войны латвийские добровольцы, сражавшиеся в Прибалтике и на подступах к Ленинграду. Ведь не секрет, что сегодня чаще у всех на слуху латышские легионеры СС. Но были ведь и другие латыши, что покрыли себя славой в боях с нацизмом, и следует теперь воздать должное их светлой памяти.
О них мало писали в советское время, немного сохранилось соответствующих официальных документов, но тем ценнее та работа, которую провел еще в 60-70-е годы мой почтенный учитель, профессор Эрик Адольфович Жагарс (1935-2022), лично встречавшийся с теми немногими бойцами Рабочей гвардии, кто пережил войну и мог рассказать историку о том, что видели и пережили они в страшных боях 1941 года. Профессор Жагарс передал мне свои материалы для публикации, и теперь они лежат в основе этой статьи.
Как появилась Рабочая гвардия
Сегодня, в рамках многолетней демонизации советского прошлого, нередко принято рисовать довоенную Латвию восторженно-идеалистически. Эдакая процветающая страна, что стала в 1940 году несчастной жертвой так называемой русской оккупации. В действительности, все обстояло совсем не так благообразно, как любит изображать современная латвийская пропаганда. Существовавший в ту пору авторитарно-националистический режим Карлиса Ульманиса вызывал отторжение у большинства латвийских жителей, в том числе и у самих латышей. Уже осенью 1939 года в более чем 12 волостях Латвии организовались подпольные военно-революционные комитеты, готовившие вооруженное восстание против авторитарной диктатуры. При этих ВРК создавались особые боевые группы, участники которых позднее составили костяк будущей латвийской Рабочей гвардии. Именно поэтому многие считали 1939 год началом своего боевого пути.События лета 1940 года всколыхнули страну. Можно сколько угодно спорить о том, что происходило тогда: "аннексия", "оккупация" либо "социалистическая революция". Важно другое, а именно то, что абсолютное большинство населения либо прямо поддержало свержение националистического режима Ульманиса, либо проявило свой осторожный нейтралитет.
В условиях проводившихся тогда социальных преобразований, Секретариат ЦК Коммунистической партии Латвии 2 июля 1940 года принял решение об организации рабочих добровольческих отрядов. Изначально создавали их в Риге, позднее по всей Латвии. Желающих вступить в Рабочую гвардию оказалось более чем достаточно. На заводах и фабриках проводились собрания, люди говорили: "Это наша, народная власть, а значит, мы должны ее защищать!" Рабочегвардейцы выступали как прямое противопоставление айзсаргам (от латыш. aizsargs – защитник), членам военизированной националистической организации, считавшейся главной опорой режима Ульманиса, и потому очень многие записывались в ряды красных "гвардистов". Но, оказалось, мало проявить желание. Требовалась рекомендация 2 членов компартии, либо рабочего комитета. Добровольцы не были экзальтированными юнцами, средний возраст рабочегвардейцев составлял 30-40 лет. Вполне зрелые люди, с устоявшейся жизненной позицией.
Немного было среди них коммунистов и комсомольцев. Большинство рабочегвардейцев являлись членами социал-демократических организаций. Например, те, кто состоял в Strādnieku sports un sargs (SSS) ("Рабочий спорт и страж"), – лихие парни, никогда не робевшие вступать в прямые драки с "прогосударственными" айзсаргами.
Какими были члены Рабочей гвардии
Рабочегвардейцы не находились на казарменном положении, жили они дома, трудились на фабриках и заводах, собираясь в подразделения по необходимости. Делились на батальоны (до 600 человек), а также на роты и взводы. Английские винтовки, изъятые советской властью у айзсаргов, которыми вооружили "гвардистов", хранились при штабе. Одеты они были в особую синюю форму, в "шоферские" фуражки, через плечо – портупея. Батальонам полагалось свое собственное знамя. Большинство рабочегвардейцев прошло срочную службу в латвийской армии, были среди них и те, кто застал Гражданскую войну, однако по воскресеньям "гвардисты" регулярно проходили занятия по боевой подготовке, и готовили их отменно. Эти рабочие формирования не создавались "для галочки", они действительно были насущно, жизненно необходимы в то время, и службу рабочегвардейцы несли по охране различных объектов, мостов, электростанций и многого другого. Следили за порядком во время массовых мероприятий, демонстраций, митингов, которые часто проводились тогда. Во время выборов в Верховный Совет СССР 12 января 1941 года они охраняли избирательные участки.Активное, массовое участие латышских рабочих в установлении советской власти и в ходе присоединения Латвии к СССР совсем не вписывается сегодня в пропагандистские мифологемы о "страшной русской оккупации" и поэтому оппоненты традиционно пытаются протолкнуть идею о "нелатышской" и прежде всего "еврейской" Рабочей гвардии. Иногда даже некоторые еврейские авторы старательно пытаются преувеличивать роль "евреев-гвардистов". Действительно, среди рабочегвардейцев были представители разных национальностей, это совсем не были моноэтнические подразделения, но латыши там, безусловно, доминировали, составляя свыше 70%. Это убедительно доказал историк Э. А. Жагарс, много лет посвятивший изучению данного вопроса. Русских было примерно 20%, евреев – менее 10%, кроме того, имелись поляки, белорусы, эстонцы и др. Общее число членов латвийской Рабочей гвардии составляло около 10 тысяч человек.
Первым командиром Рабочей гвардии стал Петерис Рудзитис (1908-1942), позднее его сменил Вольдемар Грикитис (1905-1969). Деятельностью Рабочей гвардии с осени 1940 года руководил штаб Рабочей гвардии, в составе которого был начальник штаба Август Страупе (1901-1942), Вольдемар Грикитис, а также Пётр Емельянов, Янис Нацунс (1904-1957), Теофил Грава.
Как рабочегвардейцы встретили начало Великой Отечественной войны
В мае 1941 года приняли решение о роспуске Рабочей гвардии Латвии. Очевидно посчитали, что задачу свою она выполнила, да и не вписывались "гвардисты" по большому счету в существовавшие на тот момент в СССР военизированные структуры, являясь явлением по-своему уникальным. Прощальный парад провели на рижской Эспланаде, поблагодарили за службу, приступили к расформированию. Это была серьезная ошибка. Одна из многих, совершенных в преддверии близившейся войны, но это откроется лишь 22 июня 1941 года.То скорбное воскресенье, когда началась Великая Отечественная война, было в Латвии рабочим днем. Своеобразная латвийская специфика, когда ради традиционного народного праздника Лиго (ночь с 23 на 24 июня), выходной перенесли. Это позволило без промедления и задержки провести ряд организационных мероприятий. СНК СССР 24 июня принял постановление о создании особых истребительных батальонов для охраны предприятий, учреждений и борьбы с диверсантами противника. Поскольку в Латвийской ССР еще недавно существовали подразделения Рабочей гвардии, их решили скорейшим образом восстановить под прежним наименованием.
О том, как происходило воссоздание латвийских добровольческих подразделений, мы можем увидеть, например, в Елгаве. На утреннем заседание Елгавского горкома партии 24 июня принято решение организовать единый истребительный батальон Рабочей гвардии, и уже к вечеру того же дня он был практически сформирован в составе трех рот (274 человека). Из них лишь 24 коммуниста и 34 комсомольца. В большинстве своем латыши. Записалось также несколько литовских комсомольцев, успевших эвакуироваться из Литвы.
Командиром стал проректор Елгавской сельскохозяйственной академии Карлис Ульпе, комиссаром – преподаватель учительского института Кришьянис Жубитис. Оба бывшие красные латышские стрелки, участники Гражданской войны в России. Уже на следующий день бойцы батальона разгромили в Терветском бору отряд антисоветских повстанцев. Пользуясь тем, что районная милиция была малочисленна, вооруженные латышские националисты резко активизировались, и потому рабочегвардейцам приходилось повсеместно брать на себя обеспечение порядка в тылу. В небольших городах и поселках самоорганизовывались сознательные группы партийно-советских активистов. Это придало тому времени некоторое подобие столкновений гражданской войны, когда противоборствующие стороны разделялись не по национальному состоянию, но по своему идейно-политическому выбору.
В городе Лиепая, подвергшемуся нападению германских войск уже в первые дни войны, достойный организатор Микелис Бука, руководивший Лиепайским горкомом партии, немедленно обеспечил раздачу оружия рабочим добровольцам, которые потом героически сражались вместе с красноармейцами и военными моряками, обороняя город от гитлеровцев. Бои за Лиепаю шли с 23 по 29 июня 1941 года и продолжались даже тогда, когда город уже находился в глубоком тылу у наступавших немцев.
Латвийские рабочие отряды приняли участие в обороне Риги. В наступление на город командование гитлеровской 18-й армии бросило силы двух армейских корпусов. Части РККА, отбиваясь от противника, отходили за реку Даугаву. В напряжённой обстановке проводилось формирование добровольческих отрядов в Риге, когда на базе бывших подразделений рижской Рабочей гвардии спешно создавались три объединенных батальона, по три роты в каждом. Утром 25 июня в ЦК КП(б)Л были вызваны 18 бывших бойцов и командиров интернациональных бригад, принимавших участие в недавней Гражданской войне в Испании. Они были направлены в качестве политруков и командиров рот. Рабочие отряды возглавили: 1-й батальон – командир А. Нарбатович, начштаба – Г. Брозиньш, 2-й батальон – командир К. Годкалн, начштаба – К. Розенберг, 3-й батальон – командир Ф. Вейсенфелд, начштаба – Я. Беникис.
Скоро воссоздать рижские рабочие отряды в тех условиях оказалось крайне сложно, поэтому собирали, кого могли. Всего записалось свыше одной тысячи добровольцев. Чтобы укрепить командный состав, из числа командиров Красной армии в эти батальоны направили помощников командиров рот. Сами подразделения возглавляли рижские рабочие. Бывший участник боев в Испании, замкомандира 3-го батальона, писатель Жанис Фолманис (Жан Грива) вспоминал: "Вечером 26 июня мы получили оружие – винтовки, патроны, ручные гранаты и автоматы. Оружие было разных систем и устаревшее... Получение оружия приподняло настроение гвардейцев... Вся ночь на 27 июня прошла в лихорадочной работе. Гвардейцы учились обращаться с оружием, особенно с гранатами и автоматами, так как среди нас было мало таких, кто хорошо умел ими пользоваться". Интересно отметить, что Фолманис вывез из Испании подаренный ему жителями Валенсии особый флаг, который стал официальным знаменем 3-го батальона Рабочей гвардии.
Рабочие патрули обеспечивали порядок в городе, они обезвредили несколько групп гитлеровских диверсантов. Спецслужбы Германии с помощью своих агентов пытались координировать работу членов антисоветского подполья. Вооруженные боевики совершали нападения на красноармейцев и пытавшихся эвакуироваться мирных людей. По сути, ими велась настоящая безжалостная охота. Позднее эти террористические отряды националистов были реорганизованы в так называемые полицейские подразделения, которые занимались расправами с евреями.
Оборонять Ригу было почти некому. Отдельные разрозненные подразделения Красной армии, части войск НКВД. Два батальона Рабочей гвардии оборудовали позиции у набережной Даугавы, прямо напротив Старого города. Третий батальон на пригородном поезде выехал из города утром 27 июня в район Икшкиле, недалеко от Кегумской ГЭС. Там сложилась критическая ситуация. К левому берегу Даугавы вышли красноармейцы отступавшей 11-й стрелковой дивизии, но перебраться через широкую реку они не могли. Единственный паром был испорчен саботажниками-националистами. И тогда ситуацию спас рабочий с ВЭФа, бывший моряк Волдемар Круминьш, в кратчайшее время сумевший исправить поломку. По сути, один человек спас от гибели целую дивизию, обеспечив ее переправу. За это рабочегвардеец Круминьш получил высокую награду - орден боевого Красного Знамени.
Тем временем германские части со стороны Бауски подходили к Риге, 29 июня начались бои в городском Задвинье. Немецкий офицер Отто Лаш писал в своих воспоминаниях: "С крыш, из окон и подвалов начинается стрельба, в которой принимают участие большевистские элементы, одетые в гражданское". Речь идет о бойцах Рабочей гвардии, самоотверженно защищавших родной город.
Чтобы остановить продвижение врага, взорвали мосты через реку. Позиции рабочих батальонов на набережной подвергались артиллерийскому обстрелу, их бомбили. Несмотря на потери, вместе с частями Красной армии рижские рабочегвардейцы держали оборону. Возле церкви Св. Петра тогда погиб командир 1-го батальона Артурс Нарбатович.
Не сумев пробиться в центре, гитлеровцы перебрались через Даугаву выше по течению, у острова Доле и вошли в Ригу со стороны Московского форштадта. Позднее, погибших в этом районе бойцов и командиров хоронили местные жители, организованные настоятелем Иоанновского храма протоиереем Николаем Шалфеевым. Среди тех, кто нашел там последнее упокоение, было и немало павших рабочегвардейцев.
В ночь на 30 июня защитники города отошли из Риги. Уходили с боями подразделения добровольцев. Не только рабочие, но и представители латышской интеллигенции. Так, в ряды борцов с нацизмом встал артист балета Витольд Лессер, который погиб в оборонительных боях на земле Эстонии. Севернее города Алуксне, у поселка Зиемери, бойцы Рабочей гвардии 7 июля разбили большой отряд антисоветских повстанцев. Вооруженные столкновения произошли неподалеку от поселка Рауна. Альберт Паже вспоминал, что в Рауне несколько молодых ребят выразили желание вступить в ряды латышских добровольцев, однако их не отпустили родители. Потом националисты их расстреляли, после чего убили и родителей.
В первых числах июля части Красной армии оставили Латвию. Уже на территории Эстонии из числа отступивших рабочегвардейцев и советских активистов, было сформировано два добровольческих полка. Рабочие батальоны из Риги, Тукумского и Валмиерского уездов, собравшиеся к северу от Валги, стали основой для 1-го отдельного латышского стрелкового полка. Командиром его стал начальник милиции Тукумского уезда, бывший красный латышский стрелок Аугуст Жунс (1904-1941). Комиссаром назначили 1-го секретаря ЛКСМ Латвии Эдуарда Либертса (1909-1981). Этот истребительный полк в оперативном отношении подчинялся штабу 10-го стрелкового корпуса 8-й армии. Бойцы вооружены были английскими винтовками и ручными пулеметами "Виккерс". Также имелся один трофейный пулемет, снятый со сбитого немецкого самолета.
Из латышских добровольцев, отходивших на северо-восток, у местечка Торма севернее Тарту был сформирован 2-й отдельный латышский стрелковый полк. Его возглавил Карлис Ульпе (1900-1941). Комиссаром стал заведующий отделом ЦК КП(б)Л Карлис Циелавс (1889-1974). В личный состав были включены 16 эстонских оперативных работников, помогавших координации совместных действий с эстонскими товарищами. В национальном отношении, абсолютное большинство бойцов являлись латышами, хотя имелись там и русские, и представители других национальностей.
Историк Эрик Жагарс отмечал: "На 16 июля 1941 года число латвийских бойцов на территории Эстонской ССР составляло более 2,4 тысячи человек. Известны также другие группы добровольцев из Латвии, действовавшие в то время на территории Эстонии: Елгавский истребительный батальон, латышский контингент 6-го эстонского истребительного полка в районе Нарвы и другие. Имеются документальные свидетельства о ряде групп латвийцев, участвовавших в военных действиях на территории Эстонии в составе эстонских добровольческих формирований и частей 8-й армии. Так, в составе одной из двух караульных команд, созданных 9 июля 1941 года службой тыла 8-й армии для обеспечения железнодорожных перевозок, было 47 граждан Латвии, в основном сотрудников 15-го (Юрмальского) отделения милиции".
Важно понять, что все эти люди являлись добровольцами. Хорошо мотивированными, отважными, надежными. Все, кто трусил, кто сомневался, имели возможность либо "жить под немцами", либо бежать далее, на восток, в эвакуацию. Те, кто остался в рядах бойцов, сделали свой человеческий выбор. Им было неимоверно трудно: многие не знали русского языка, обмундированы в подозрительные синие гимнастерки, вооружены иностранным оружием… Это вызывало порой трудные ситуации при взаимодействии с частями регулярной Красной армии. К тому же формально они не считались военнослужащими, и потому для гитлеровцев рабочегвардейцы стали "вооруженными некомбатантами", их расстрел на месте, в случае пленения, был обычным делом. Но несмотря ни на что, они сражались за дело, которое считали правым.
Этапы боевого пути
Боевой путь латышских добровольческих частей в 1941 году условно делился на "эстонский этап", с начала июля по август, и на "ленинградский этап", когда они до конца октября защищали подступы к Ленинграду. Их дорога отмечена могилами павших товарищей, многие из которых, уйдя в вечность, навсегда остались безвестными.Изначально латышские добровольцы получили приказ бороться с эстонскими националистическими группами. Бойцы 1-го латышского полка 7 июля освободили город Пыльтсамаа от антисоветских повстанцев.
Комбат А. Пупа писал: "Жители города вышли нам навстречу, в нас они видели освободителей от белого террора. Руководство полка установило тесный контакт с эстонской ротой самоохраны… Местные жители и командование эстонских добровольцев давали нам сведения и указания, где прячутся бандиты".
Потом "истребительный полк" получил приказ оберегать сохранность транспортных путей в центральных областях Эстонии. Эта задача решалась успешно, рабочегвардейцы обезвредили несколько вражеских диверсионных отрядов. Недалеко от Колга-Яани латыши уничтожили немецкую автоколонну. В то время сплошной линии фронта не существовало, и потому прикрывались лишь основные дороги, к тому же сил не хватало. Отдельные батальоны латышского полка зачастую действовали самостоятельно. Сам полк включен был в состав понесшей большие потери 10-й стрелковой дивизии.
В середине июля германские части подошли к значимому узлу сухопутных и железных дорог города Тюри. Бойцы 1-го латышского полка 20 июля вступили с ними в бой. Им удалось заставить немцев отойти. За проявленную стойкость командир 10-го стрелкового корпуса генерал-майор Николаев объявил личному составу полка свою благодарность.
Старший политрук Старчевский так оценивал латвийских рабочегвардейцев: "С этим полком я участвовал в бою у Яндья. Надо отметить, что латышский полк по своим моральным и политическим качествам находится на высоком уровне. У Яндья первая рота проявила выдержку и хладнокровие. Несмотря на ураганный огонь, она нанесла противнику значительный урон".
Серьезные боевые столкновения происходили у города Пайде. Противник сосредоточенным артогнем стремился выбить рабочегвардейцев с занимаемых ими позиций. Возле дороги Тюри – Пайде, в старой остзейской усадьбе, ставшей школой, заняли оборону бойцы 3-го батальона. Это было удобное место, толстые стены, крепкая каменная ограда. Латышские добровольцы успешно отражали вражеские атаки, но и сами несли ощутимые потери. Так, 24 июля в бою получил ранение и позднее умер командир полка Аугуст Жунс.
Бойцы 10-й стрелковой дивизии обороняли позиции общей протяженностью в 55 км. В то же время в ротах оставалось в среднем до 15 человек личного состава. В этих условиях гитлеровцы смогли перерезать основные дороги на Таллин. Некоторые подразделения Красной армии были отсечены ими. Оказался в окружении и 1-й латышский полк. В ночь на 1 августа получили приказ на отход. Латышские добровольцы при этом прикрывали отступление других частей.
Новая линия обороны находилась уже непосредственно на ближних подступах к Таллину. Это был стратегический рубеж, защищавший базу Балтийского флота и порт. Требовалось держаться до последней возможности.
Уже после войны генерал-майор В. М. Козлов утверждал, что 1-й латышский добровольческий полк использовался в качестве "ударной надежной силы на самых напряженных участках фронта. Неоднократно отдельные роты полка придавались частям соединения, а порой и другим дивизиям. Эта часть из добровольцев была в эти трудные дни самым надежным подразделением". Генерал особо выделял важнейшее обстоятельство: "10-я стрелковая дивизия составляла основное ядро 10-го корпуса, а ядро 10-й стрелковой дивизии составлял латышский стрелковый полк".
Героизм латышских добровольцев по достоинству оценивало не только советское командование. В оккупированной гитлеровцами Риге 18 августа вышла в эфир радиопередача, в которой говорилось о том, что в Эстонии сражаются латышские красные части. Предлагалась щедрая плата в 5 тысяч марок за помощь в уничтожении либо пленении этих людей. За содействие им нацисты обещали неминуемую смертную казнь.
Очередное германское наступление на Таллин предпринято было 19 августа 1941 года. Латвийские рабочегвардейцы держали позиции в предместье города, между озером Юлемисте и Вильяндским шоссе. Это был их последний бой на эстонской земле. Только в течение 24 августа они отбили 12 яростных атак. Командир 2-й роты 1-го батальона Эдуард Упеслея продуманно разместил своих людей в удобном для обороны прочном каменном здании. Несколько дней они держались, затем им удалось прорваться из окружения к своим. В бою погиб комсомолец Бина Лурье. Товарищи нашли у него записку: "Жалко умирать в 24 года, но в настоящей борьбе, где на весы истории всего человечества ставятся миллионы жизней, я свою также отдаю, зная, что будущее поколение и вы, оставшиеся в живых, будете нас чтить, вспоминать как освободителей мира от ужасной чумы..." Эти парни знали против кого они сражались и во имя чего умирали.
В ночь на 27 августа гитлеровцы смогли выйти на окраины Таллина. Получив приказ отступить, латышские рабочегвардейцы отошли к морю. Спасение товарищей, жертвуя собой, прикрывала все та же героическая 2-я рота. Тяжело раненный Эдуард Упеслея попал в плен. Немцы его не расстреляли, и в 1943 году он сумел бежать из лагеря. Добравшись до Риги, отчаянный рабочегвардеец пытался установить связь с антифашистским подпольем. Его схватили, и весной 1944 года он был казнён.
Те, кто сумел погрузиться на отходившие от причалов корабли, не знали, что впереди их ожидает трагедия Таллинского морского перехода. Немцы
смогли тогда уничтожить десятки гражданских судов и боевых кораблей, перевозивших военнослужащих и беженцев. В том страшном переходе погибли тысячи. Рабочегвардейцы 1-го латышского полка вместе с остатками 10-й стрелковой дивизии доставлены были в Кронштадт и на остров Гогланд. Из уцелевших сформировали латышский батальон под командованием Жаниса Фолманиса, вошедший в состав 62-го стрелкового полка. На тот момент в строю числилось 237 бойцов. Из них 179 латышей, 27 русских, 21 еврей, 4 поляка, 2 белоруса, по одному литовцу, немцу, татарину и эстонцу. Во время последующих серьезных боев батальон оказался расчленен неприятелем на две части. При выходе к Петергофу отряд, возглавляемый Фолманисом, включился в состав находившегося там 76-го латышского отдельного стрелкового полка (бывшего 2-го латышского рабочего).
Пришла пора воздать должное и этому героическому подразделению. После своего формирования, 2-й латышский рабочий полк (1,2 тысяча бойцов) был включен в состав 125-й стрелковой дивизии 8-й армии.
Начальник штаба Георг Брозиньш 20 июля написал в своем дневнике: "Задача полка очистить область от бандитов... Бандиты – эстонские кайтселийтчики. На руках белые ленты. По отступлении советских органов они переняли власть. Сотрудничают с немецкими передовыми моторизованными частями... Обычно боя избегают". Столкновения с диверсантами являлись непременной частью боевой жизни рабочегвардейцев.
Была организована удачная засада у местечка Лальсии. В ходе боя разгромили немецкое подразделение на марше. В качестве трофеев были захвачены: 2 легковых автомобиля, мотоциклы, велосипеды, документы, немало оружия. Во второй половине дня 25 июля немецкие войска атаковали позиции латышских добровольцев, которые в течение нескольких часов стойко оборонялись.
Немцы смогли окружить советские подразделения, которые 26 июля попытались прорваться. В ходе ожесточенного боя обе стороны понесли потери. Части советских войск удалось преодолеть кольцо, однако 466-му стрелковому полку и 2-му латышскому полку пробиться не удалось. Приняли решение выходить из окружения небольшими отрядами. Прорывавшиеся группы включали красноармейцев, латышских рабочегвардейцев, бойцов Тартуского истребительного батальона, местных советских и партийных активистов. Одна из групп 30 июля атаковала немецкий батальон в имении Роэла.
"В аллеях парка, где были размещены немецкие пулеметы, произошли рукопашные схватки. Сопротивление врага было сломлено… Продолжалось лишь сражение за жилое здание. У главного входа двое латышей бросили в окна гранаты, потом ворвались в дом. “Быстрее, быстрее!” – передавался приказ. Один из латышей облил грузовые машины бензином – я их поджег. После войны, когда я посетил Роэла, местные краеведы мне рассказали, что огонь уничтожил 48 грузовиков и 40 мотоциклов, кроме того, склад и передвижные авторемонтные мастерские", – вспоминал впоследствии К. Метсаотс, один из бойцов Тартуского истребительного батальона.
В ходе боя уничтожили до 70 гитлеровцев, 2 бронетранспортера. Погибло 28 бойцов латышского полка, их легко было отличить по особым синим гимнастеркам – форме Рабочей гвардии Латвии. Прикрывая отход товарищей, получил тяжелые ранения в ноги политрук Карлис Розенбергс. Схваченный немцами, он был казнен 4 сентября 1941 года. Сохранился список из 21 фамилии, составленный Тартуской префектурой политической полиции на плененных в районе Тарту. В основном это были выходившие из окружения бойцы 2-го латышского полка. Напротив их фамилий имеется трагическая отметка "расстрелян". По воспоминаниям участников событий, гитлеровцы уничтожили еще две группы рабочегвардейцев. Это 20 человек в Муствээ и 30 человек в Торма.
После гибели К. Ульпе новым командиром 2-го латышского полка 11 августа был назначен Ф. Пуце, комиссаром – А. Деглав. Произвели переформирование части, в ее состав вошел Елгавский добровольческий батальон. Организовали кавалерийский эскадрон и особую велосипедную роту. Полк выполнял в основном задания по борьбе с вооруженными группами эстонских националистов и охране коммуникаций советских войск. Германские спецслужбы еще до начала войны готовили на территории Финляндии эстонских диверсантов, намереваясь использовать их в ходе боевых действий. Об этом писал в своих воспоминаниях немецкий разведчик Оскар Райле. Латвийским рабочегвардейцам приходилось вести упорную борьбу с германской агентурой. Эти боевые операции, как правило, проводились совместно с отрядами эстонских добровольцев.
Между тем обстановка обострилась. 7 августа 1941 года немцы у местечка Кунда прорвались к Финскому заливу и рассекли тем самым фронт обороны 8-й армии надвое. Советские части стали отходить к реке Нарва и 17 августа перешли на правый берег – в Ленинградскую область.
В сентябре латышские добровольцы приняли присягу и стали бойцами Красной армии, теперь подразделение именовали 76-м отдельным латышским стрелковым полком. В строю к тому времени оставался 381 человек, которые заняли оборону у деревни Ропша.
К тому времени обстановка под Ленинградом стала весьма напряженной. Немцы взяли Шлиссельбург, в результате чего Ленинград оказался блокированным с востока. Сообщение с городом поддерживалось только по Ладожскому озеру и по воздуху. Деревня Ропша находилась в полосе главного удара немецких войск, поэтому здесь разгорелись тяжелые бои, в ходе которых латышские добровольцы понесли большие потери. Воины 76-го отдельного полка участвовали в ожесточенных боях за удержание Ораниенбаумского плацдарма. Во время одной из атак погиб командир полка Фрицис Пуце, который шел впереди своих солдат. Вспоминая погибшего, Георг Брозиньш писал: "Как тяжело ему было отступать! Ни его характер, ни убеждения не терпели отступления перед врагом. Каждый шаг при отступлении от Риги до Ленинграда под напором превосходящих сил немцев был болезненным и тяжелым, как по острым камням..."
В дальнейшем командование принял Я. Паневиц. Воины-латыши 6 октября пережили радостный момент: их ряды пополнились группой бойцов 1-го латышского добровольческого рабочего полка (командир Ж. Фолманис), которые после эвакуации из Таллина были переброшены в район Стрельны. Но все равно оставалось рабочегвардейцев очень мало. Из штаба 8-й армии 20 октября 1941 года пришел приказ о расформировании 76-го отдельного латышского стрелкового полка, в котором к тому времени в строю оставалось всего 167 человек. Была создана стрелковая латышская рота, которую передали в распоряжение 11-й стр. дивизии.
Комдив, генерал-майор В. И. Щербаков позднее дал высокую оценку бойцам и командирам Рабочей гвардии: "Личный состав латышского полка, являл собой образец преданности социалистической Родине и постоянной готовности выполнять любое боевое задание. На латышей смело можно было положиться в любом сражении".
Командиром латышской стрелковой роты был назначен Волдемар Круминьш, тот самый рабочегвардеец, который в июне 1941 года спас отступавшую 11-ю дивизию от гибели, обеспечив ее переправу через широкую Даугаву. Части дивизии 4 ноября (в том числе латышская рота) морем были вывезены с Ораниенбаумского плацдарма и направлены на Колпинский участок фронта.
Осенью 1941 года началось формирование 201-й латышской стрелковой дивизии Красной армии. В связи с этим встал вопрос о направлении в ее подразделения латышских бойцов и командиров из-под Ленинграда. Через замерзшее Ладожское озеро 29 января 1942 года последние бойцы рабочих добровольческих полков отбыли к месту формирования новой Латышской дивизии. На тот момент их оставалось всего 12 человек.
История латышской Рабочей гвардии – тема почти забытая. В наше время много говорят о Латышском легионе СС, но крайне редко вспоминается героический подвиг доблестных латышских добровольцев, воевавших с нацизмом в самое трудное время начала войны. Помимо двух латышских полков, на территории Эстонии вели бои и другие небольшие латышские отряды, но об их общей численности сегодня судить чрезвычайно трудно.
Бойцы латышских добровольческих частей считались одними из самых надежных подразделений Красной армии. Их отдельные роты придавались для усиления другим частям и соединениям. Героическая борьба латышских рабочих полков в июле – августе 1941 года благотворно повлияла на решение о создании латышской стрелковой дивизии. Не все рабочегвардейцы погибли в первые месяцы боев. Некоторые из них вернулись в строй после излечения в госпиталях, влившись в ряды латышской стрелковой дивизии. Одни успешно боролись с нацистскими захватчиками под Москвой, Старой Руссой, Даугавпилсом, Резекне и Ригой. Другие продолжали сражаться в подполье, в партизанских отрядах. Но в большинстве своем бойцы-рабочегвардейцы сложили свои головы в годы войны. В 1966 году в Риге прошел слет ветеранов Рабочей гвардии. На нем присутствовало около 150 человек. Светлая им память!