Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы — как истории планет.
У каждой все особое, свое,
и нет планет, похожих на нее.
А если кто-то незаметно жил
и с этой незаметностью дружил,
он интересен был среди людей
самой неинтересностью своей.
У каждого — свой тайный личный мир.
Есть в мире этом самый лучший миг.
Есть в мире этом самый страшный час,
но это все неведомо для нас.
И если умирает человек,
с ним умирает первый его снег,
и первый поцелуй, и первый бой...
Все это забирает он с собой.
Да, остаются книги и мосты,
машины и художников холсты,
да, многому остаться суждено,
но что-то ведь уходит все равно!
Таков закон безжалостной игры.
Не люди умирают, а миры.
Людей мы помним, грешных и земных.
А что мы знали, в сущности, о них?
Что знаем мы про братьев, про друзей,
что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди... Их не возвратить.
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
от этой невозвратности кричать.
Е.Евтушенко
У сына и матери
есть роковое неравенство,
особенно если он взрослый
и только один.
Последний мужчина,
которому женщине хочется нравиться,
с которым нарядной ей хочется быть, —
это сын.
Когда моя мама
тихонько садится на краешек
постели моей,
сняв промокшие ботики с ног,
исходит из губ,
невеселых, но не укоряющих,
Убийственно нежный вопрос:
«Что с тобою, сынок?»
Из сына ответа
и нежностью даже не выудишь.
Готов провалиться
куда-нибудь в тартарары,
и тупо бурчу: «Все в порядке...
А кстати, прекрасно ты выглядишь..,» —
по лживым законам
трусливой сыновней игры.
Неужто сказать мне
действительно матери нечего,
тянувшей меня,
подневольно сгибаясь в дугу?
Я прячусь в слова:
«Успокойся... Напрасно не нервничай.,,»:
Мне есть что сказать,
но жалею ее —
не могу.
Межа между нами
слезами невидимо залита,
но не перейти отчужденья межу.
На мамины плечи
немыслимо взваливать
все то, что на собственных еле держу.
Бывают случайны отцы.
Только мамы всегда
настоящие,
Ничто не заменит на свете ее самое,
и мать,
приходящая в гости,
потом уходящая,- —
уже преступленье
жестокого сына ее.
Когда мы стареем,
тогда с запоздалым раскаяньем
мы к мамам приходим
на холмйки влажной земли,
и мамам тогда,
ничего не скрывая,
рассказываем
все то, что когда-то
при жизни сказать не смогли...
Евгений Евтушенко
Не мы?....
Пьеро,Мальвины,Буратино....
Как много нас—
С похожею судьбой и без.
Свободу ищем со времен Коллоди и Толстого,
Но так и не нашли—
Её ведь просто нет.
Тот ключик золотой-он только в сказке найден,
И крысы-мыши—их кругом полно,
И папа Карло,
Карабасы-Барабасы меняются из века в век,
А роли кукол—все одно!
В них,правящих,розга-топорик,
И ниточка....—
Пьеро-ты плачь,
Мальвина только голубая,
А Буратино, вроде,не дурак....
Вот так—
Опять играем свои роли,
Обратной нам дороги нет.
На сцене прикрываем кукловодов.
Играем —устаем,
Опять играем....
И игры наши без конца....
Без END—
Счастливого финала....