ИСХОД

Мы снова уходим в разведку

И целимся в прошлое метко,

И пишем на клетке: «Отстой!»

Но новую клетку не видим,

Когда поискать её выйдем,

Мир будет другой – золотой!

И прежние латы латая

Латунью латинских метаний,

Европу откроем в себе,

Чтоб после найти иероглиф

Здоровья средь будней суровых,

Играя на дуре губе.

Зачем мы губу раскатали

В мурчанья журчаний морали,

В запросы волшебных эпох?

Ведь проще слоняться по роще,

Где сердце ни грамма не ропщет:

Не ищет ни ласки, ни блох.

Менялись у клеток фасоны:

Ячеек манящие звоны,

Резоны, что прибыль несли.

Нам грозный напомнит хозяин

Работы изысканной грани,

Порядки погрязшей земли.

И флейтою с неба подует

Под бубен бушующих буден

Метаний заблудший экстаз.

Гримасы и роли меняли,

Когда обезьянами дали

Играли то фуги, то джаз.

Мы клёвую клетку примерим,

В которой мы больше не звери,

А двери в грядущий восторг.

И в клетку грудную Кинг Конгом

Вколотим всященно и гордо

Сорок надоедливых срок.

За клеткой шотландского клана

Бессмертье прославит сопрано

И тенор подхватит дуэт.

Дуэты приводят к дуэли:

То Ленский повержен у ели,

То Пушкин у цели планет.

Опять небеса торжествуют:

Блефуют, пируют, колдуют,

Готовя с Египта исход.

Пока по пустыне кочуем,

Рабами мы точно не будем,

Ведь манна положена в рот.

Дантесы наполнены блеском,

Богам улыбаются веско,

К царям и деньжищам близки.

Венера для них. И Юпитер

Сей грех целомудренно вытер,

Оставив стихов огоньки.

Вновь звёзды священно серьёзны,

Решают потомков вопросы,

Рождая наш праведный гнев

За то, что не дали по дамам

Поэту скитаться в скандалах

И души читать нараспев.

Три стиля блаженно смешает

Поэт из таинственной дали,

Свободу для нас призовёт

От всех надоедливых клеток,

Что смог разглядеть напоследок:

Свободу от пошлых забот.

Астрологи вечно блефуют

И дуют на жаркую бурю

Сражений грядущей толпы.

Мы можем всего опасаться,

Но кто-то же должен сражаться

И ставить коней на дыбы.

- Мадам Ленорман, постарайся

Избавить священное братство

От белой седой головы.

И вечные книги воскреснут

Во имя священного детства,

Чьи планы светлы и новы.

Вздыхая о кодексе чести,

Супруге, богине, невесте

Бусидо любви донесут,

Чтоб после жена доживала

С престижным крутым генералом,

Не знающим музы минут.

Пускай она станет Ланская,

Вальяжное тело лаская,

Которое здесь на Земле

Привыкло командовать, строить,

Казаться в глазах всех героем,

Порядок храня на столе.

Пусть гений пропал за идею,

Лишь образом музы владея,

Способным зажечь и увлечь.

Опять же детишек пристроить

Приходится трудно порою,

Плюя на духовную речь.