— В этого больше не доливать чернил, не подсыпать букв, —

Думает тот, кто всегда чинил, штопал кукол:
— Ты как знаешь, Создатель, а я дальше – пас,
Пусть отныне живут себе, как умеют,
Рук и ног, суставов, тряпичных сердец запас
У меня иссяк. Не поверишь, Господи, надоели –
То у них война, то голод, то бунт,
То чума, то оспа, то моровая язва,
Одному успеваю еле пришить лоскут,
У другого, смотришь, уже не хватает глаза.
Столько сотен лет я не брал выходной,
Маму старую не навещал, не общался с дочкой,
По твоим лекалам я их тачал – не простой,
Самой крепкой, надежной строчкой.
А младенцы, Боже? Вот их сошьешь
Самых нежных кожи и льна – как на-ка! –
Собираешь брошенных, достаешь
Из сортиров, свалок, помойных баков.
Этим куклам добро не впрок,
Не велишь их шить абы как, попроще,
Я пытался, Господи, я не смог,
Я устал, состарился, закрываю, в общем,
Эту лавочку, ухожу. Оставляю всё
На столе и полках: здесь – утюжу, а здесь – вяжу,
Здесь храню тесьмы да иголки.
Поменял у «зингера» колесо
Маховое. Хоть и старая, хороша машина,
Это грим и краски, чинить лицо,
Кисти мою вон в том кувшине.
Не проси, хозяин, и не держи,
Сам ведь знаешь, что я запью…
…Кто в руках твоих, покажи,
Ну, конечно, зашью, зашью…
Елена Ожич