Михаил Светлов

Из стихов о Лизе Чайкиной
------------------------------------------------------
В заснеженном русском пространстве
Далекая точка видна —
Идет деревенская девочка
По зимней дороге одна.
Зажмурив глаза, против ветра
Идет она через поля,
Шажками все три километра
На мелкие части деля.
Ее провожают березы
И ясень встречает в пути...
Такого серьезного взгляда
У взрослых людей не найти.
Идет деревенская девочка
Сквозь рощу, сквозь русский пейзаж
В неполную среднюю школу,
В единственный гордый этаж.
А ветер и сверху и снизу
Несется, поземкой пыля...
Как звать тебя, девочка? — Лиза!
Фамилия? — Чайкина я!
И снова сквозь поле, сквозь рощу —
Своим неизменным путем —
Идет деревенская девочка...
Давайте с ней рядом пойдем!
Пройдем через молодость эту,
Вживемся в ее бытиё —
От парты, от первых отметок
До смертного часа ее.
От азбучной первой картинки,
От хохота детских забав
Пройдем партизанской тропинкой
К безмолвью ночных переправ.
Мы вспомним при первой тревоге
Избушки родного села,
Как девочка шла по дороге,
Как Чайкина наша жила,
Смеялась и пела... А ныне
Салюта приглушенный гром:
Мы тело своей героини
Сегодня земле предаем.
Над Лизой над нашей — над нею
Встает невысокий курган...
И есть ли печаль тяжелее,
Чем тяжкая скорбь партизан?
Не счесть наших долгих лишений,
Бессонные ночи не счесть,
Но нет ничего драгоценней,
Чем наша священная месть!
Мы ливнем огня и металла
Всю линию фронта зальем
За то, что она намечтала
В девическом сердце своем —
Пойдем, деревенская девочка!
Идем, дорогая, идем!
Ей песни печальные не удавались,
Хоть многое в жизни узнать довелось...
Мечты набегали и разбивались
На брызги желаний о жизни утес.
Был гостеприимен, но чуточку жёсток
Взгляд ее серых приветливых глаз,
Как будто она — незаметный подросток
Заметила самое важное в нас.
И люди, входившие в избу-читальню,
Где Лиза заведующей была,
Над книгой веселой или печальной
Стояли застенчиво у стола.
И Чайка, не ударяясь в амбицию,
Смотрела прилежно на дело свое,
Как медленным шагом входил в эрудицию
Товарищ, родившийся раньше ее.
И он победит, он упорства не сбавит,
Изнемогая в тяжелой борьбе,
Когда застревает вязкий алфавит
Мелкою буковкой на губе.
И легче как будто, и всё незаметней
Дорога к высоким вершинам идей
Под руководством пятнадцатилетней
Девочки — героини моей...
Была эта комната невысока,
Пахла поленьями сыроватыми,
И тусклая лампочка у потолка
Светила ничтожными киловаттами.
За окнами шла деревенская ночь,
Как при Мономахе и как при Романовых;
Казалось: Иванушке в горе помочь
Приходят былины в сапожках сафьяновых.
Казалось, что всё продолжалось, как встарь,
Что юность беспечна со старостью рядом...
Но эту иллюзию секретарь
Развеял международным докладом.
Английской грамматики знал он закон:
Там все ударенья на первом слоге,
Но вместо «Лондон» произносил он «Лондон»,
И это звучало торжественно-строго.
Он раны Европы перечислял —
Курносый мальчишка Калининской области, —
Он ясно увидел и показал
Идущих пожаров кровавые отблески.
Не знал он тогда, что раздавит война
Родную деревню шагами звериными,
Немецкими спичками подожжена —
И эта вот комната станет руинами!
В необходимость свою на земле
Он фанатически верил, не ведая,
Что шестеро суток в немецкой петле
Качаться ему перед самой победою...
И эта решимость на плотных губах
Такой жизнерадостностью дышала!
И кровь, что прольет он в грядущих боях,
Румянцем на щеки его проступала...
И Лиза среди комсомольцев других
Сидела и не шевельнулась ни разу,
И словно незабываемый стих
Звучала в ушах ее каждая фраза.
Как будто и Лиза и люди окрест
На несколько вдруг приподнялись ступенек.
Так слушает мальчик военный оркестр,
Так Пушкина слушал его современник,..
О первый мой ранний приход в Комсомол,
Военный порядок неприбранных комнат!..
Куда бы мой возраст меня ни довел —
Я буду, я буду, я буду вас помнить!
Я буду вас видеть издалека,
Вы будете песней звенеть молодою,
И тусклая лампочка у потолка
Светиться неугасимой звездою...
Счастья называть между другими
Чье-то уменьшительное имя,
Счастья жить, скрывая от подруг
Сердца переполненного стук,
Счастья, нам знакомого, не знавшей,
Чайкина ушла из жизни нашей.
Это счастье быть большим могло бы,
Если б вашей встрече быть...
Может, он салютовал у гроба —
Тот, кого могла б ты полюбить?
Может, он, ушедший воевать,
Спит сейчас в землянке на рассвете?
Может, некому ему писать,
Потому что он тебя не встретил?
И не только за поселок каждый,
За свое сожженное село, —
Месть и месть за двух прекрасных граждан,
До которых счастье не дошло!
Ветром и пылью клубилась дорога,
И поле пылало во всю ширину...
Животные шли молчаливо и строго,
Как будто они осуждали войну:
«Мы с гомельских пастбищ, травой знаменитых,
Ушли перед самым осенним покосом,
Мы, может, сегодня на наших копытах
Последнюю мирную землю уносим!..
Не уходить бы! Остаться б! Припасть бы еще
Губами к родному, к зеленому пастбищу!..»
Обид не прощать и пощады не ждать —
Смертельного боя простая наука...
И Лиза взглянула на старую мать, —
И мать поняла, что настала разлука.
Молчание матери русской! Оно
В прощанье с детьми зародилось, наверное,
При Наполеоне, давным-давно,
В глухой деревушке Смоленской губернии,
Ярость глухая народного мщения!
Ты воскресаешь, в лесах оживая,
Опыт внезапного нападения
Сквозь три поколения передавая.
Ты в эти знакомые лица вглядись:
По тропам лесным партизанским отрядом
Людей поведет не Давыдов Денис,
А Батя, а Дед, а живущие рядом.
И, повторяя свой путь боевой,
Снова увидишь ты образ любимой, —
Лиза идет вдоль опушки лесной
Символом нации непобедимой.
Издали бой долетает раскатами,
Глуше товарищей голоса.
Сумрак густеет, и прячут леса
То, что должно быть до времени спрятано...
Сквозь ветви луна освещала
Лесной заколдованный мир...
Пора уже! — Лиза сказала.
Иди! — говорит командир.
Глухой партизанскою ночью
Обманчива тень деревень,
По краю дорожных обочин
Мелькает разведчицы тень.
Дороги ей бросили вызов,
Овраги ее стерегут...
Как звать эту девушку — Лиза?
А может быть, Зоей зовут?
Одной проходили стезею,
Одни охраняли края
И Космодемьянская Зоя,
И Чайкина Лиза моя!
Ты с нею была незнакома,
Ни разу не виделась с ней...
Так будь хоть в поэме как дома
С чудесной подругой своей!
Сестра повстречалась с сестрою,
Родные друг друга нашли,
И в список народных героев
Вы рядом, обнявшись, вошли!
Про дела Ермака, про Иртыш
Партизаны вполголоса пели,
Прикрывая ладонями рты,
Чтоб слова далеко не летели.
Лес да лес наступает кругом —
Часовой партизанских землянок...
Спой нам, Лиза, теперь о другом,
Спой нам песню о нас — безымянных...
Таял песни летучий дымок
Под осенними небесами,
Вторил ей молодой тенорок,
Пожилые гудели басами...
Шли отряды по этим лесам,
Здесь народная месть бушевала, —
Здесь музей Революции нам
Открывает свои филиалы.
Я всегда это место найду,
Здесь войны партизанской припевы
В восемнадцатом жили году,
А под этой сосной — в сорок первом!
Кончалась ночь, рождался новый день,
Холодный полдень проносился мимо, —
Она прошла пятнадцать деревень
Походкою своей неутомимой.
Как родственнице, каждый рад ей был
И понимал, что, сколь отпор ни труден,
На что он годен — их немецкий тыл,
Когда в тылу немецком наши люди!
Нет! Я предателей не назову,
Светлых стихов о тебе не марая...
Если, как ты, я на свете живу, —
Буду я счастлив, как ты, умирая!
Вот мне секунды останется жить!
Вот я прошел через ужасы пыток,
Чтобы, как Чайка, жадно испить
Мужества благородный напиток!..
Люди идут молчаливой толпой,
Слез набегающих не вытирая, —
Это деревня пошла за тобой,
В путь твой последний тебя провожая.
Десять шагов отсчитал лейтенант,
И неподвижно солдаты стояли...
Милая! Мужество — это талант!
Сколько талантов они расстреляли!
Шла ты в школу, девочка... Тогда-то
Мы и познакомились с тобой.
Но уже встает другая дата
Всей своею правдой роковой.
Ты была веселою намедни,
Ты была певуньей среди нас...
Девочка! Шаги свои замедли —
Приближается последний час.
Как мне быть с мечтаньями твоими,
Устремленными далеко ввысь?
Заклинаю — юности во имя,
Девочка, остановись!
Но не девочка, а партизанка
Продолжает свой последний путь.
Страшный круг штыков немецких замкнут,
И его никак не разомкнуть!
Но на милом, на родном лице
Не прочесть ни скорби, ни печали...
Не хочу присутствовать в конце!
Дай еще раз мне побыть в начале!
Зажмурив глаза против ветра,
Проходишь ты через поля,
Шагами все три километра
На мелкие части деля.
Тебя провожают березы
И ясень встречает в пути...
Но сквозь подступающие слезы
Мне туда дороги не найти!
Вот и я иду с твоим отрядом
Расстрелять предателей твоих,
Вот и я со всей деревней рядом,
За кольцом немецких часовых.
Вот уже прицелились солдаты...
Хладнокровный залп... один... другой...
И — поэтом, партизаном, братом —
Я прощаюсь, Чайкина, с тобой!
Может, образ твой издалека
Слабым светом песня освещала,
Но дышала каждая строка
Воздухом, которым ты дышала!