Яков Маркович был у Адочки третьим мужем.

Однажды он пришел в гости к своему школьному другу Моне сыграть в шахматы и поговорить за жизнь. Не успели расставить на доске фигуры, как в комнату вошла Роза, жена Мони, и сказала, что не может смотреть, как душевно мается и страдает ее лучшая подруга Ада Моисеевна.
- И шо ты нам этим хочешь говорить? - начал муж.
- Только то, шо Яков Маркович сегодня еще холостой мужчина, а завтра, может быть, он умрет. Так пусть он умрет достойно - женатым человеком.
- Ай, Роза, перестань. Пусть Яша сам решает, как ему умирать - достойно или в холостяках.
- Моня, покажи мне хотя бы одного идиота в Одессе, который что-то в этой жизни понимал без женщины.
- Ну хорошо, хорошо, где таки твоя подруга?
- Адочка, заходи,- с придыханием произнесла Роза. - Это - Яков Маркович. Яков Маркович, ну шо вы сидите как пень? Встаньте и пригласите даму на свидание.
- Ада Моисеевна, вы таки не против поужинать вместе?
- С удовольствием, Яков Маркович.
- Тогда завтра у вас ровно в восемь.
Умудренная, но разочарованная жизнью с двумя бывшими мужьями, Ада Моисеевна,
после торжественно водруженной на стол утки с яблоками, присела на диван рядом с щупленьким, уже чуточку захмелевшим гостем и обняла его со всей мощью своего гренадерского тела. Утонув в складках необъятной груди Ады Моисеевны, Яша остался в ее доме навсегда.
Адочка оказалась женщиной с характером... В глубине души Яков Маркович немного побаивался своей супруги и, время от времени заходя к Ребе, жаловался тому на свою жизнь.
Ребе, печально глядя на Яшу, выслушивал его и еще печальнее изрекал:
- Все евреи страдали и ты страдай.
- Но я любить хочу, Ребе...
- Люби... Кто тебе мешает?
- Я ее боюсь...
- А ты думай о чем-нибудь таком, возвышенном.
- Например, о Циле? О Циле с Молдованки, можно думать?
- Циля? А это кто?
- Наша соседка по даче... Ребе, это такая женщина, такая женщина!
- Ша, Яша. Еврейская женщина может быть только мамой. И твоя Адочка будет прекрасной мамой, когда ты сделаешь ей маленького Давидика или Натанчика...Ты хочешь Натанчика...?
- Я любви хочу, Ребе...
- Иди домой, Яша, я все сказал...
Ада Моисеевна от мужа требовала ласки... каждую ночь... И бедный Яков очень старался... Правда, теща, эта старая еврейская дама, часто подслушивала под дверью и когда там все затихало, громко говорила:
- Шо, и это все...?!
И, отходя от двери, бормотала:
- Бедная моя девочка, она таки никогда не будет мамой с этим никчемным поцом.
Наконец, через год, Адочка стала немножко беременной и Яков вздохнул с облегчением.
Супруга хотела рассказать всей Одессе, какая она будет замечательная мама, но евреям это не понадобилось... Они и без ее рассказов знали, что самые лучшие мамы на свете - еврейские мамы.
Когда родился сын, жена сказала,что это не ребенок, а ангел и поэтому имя у него тоже будет ангельское - Хайим. Яша смирился, с утра и до позднего вечера носился с пеленками, сосками, бутылочками со смесями, таким образом доказывая жене Адочке, какой он примерный семьянин и заботливый отец.
Потом сын пошел в садик, потом в школу и вот уже, как многие еврейские дети, работал в ювелирной мастерской отца и имел дело с драгоценным металлом.Так они и жили. И в это утро все было как обычно.
Проходя мимо настежь открытого окна, Ада Моисеевна сказала:
- Яша, мне даже не надо заглядывать в окно, чтоб увидеть, шо ты лежишь на диване. Вставай,чтоб я так жила...! Говорила мне моя мама, Адочка, с таким мужем,как этот, ты потеряешь лучшие свои годы! Она таки была права, эта уважаемая еврейская дама!
И, подойдя окну , добавила:
- Собирайся, мы идем на базар.
- А шо мы там забыли, Адочка?
- Мы - ничего, но наш холодильник, чтоб ему пусто было, и вправду пустой.
Летом одесский базар напоминает косяк ставриды в путину. Ада Моисеевна, раздвигая толпу курортников своим могучим бюстом, уверенно шла к мясным рядам.
- Спросить имею - сколько стоят эти куры? Как вы сказали...? Шо? А я разве похожа на дуру? На вашу куру нет такой цены. Яша, не отставай! И сколько можно повторять, чтобы ты смотрел под ноги, а не на ноги, чтоб я так жила!
И Ада двинула свое мощное тело дальше.
- Это шо у вас? Сливы? Значит, не мираж. Сколько вы сказали? Да, на этом базаре, похоже, только цены пахнут, а товар-чахнет. А это шо? Клубника? Нет, люди добрые, вы только посмотрите, да здесь же жмот на мародере собрался! И они еще хотят, чтоб я у них хоть что-то купила!Отойдя от прилавка:
- Яша, посмотри, шо это за огурцы? Ты помнишь, какие огурцы были у Цили?
- Да, Адочка, конечно, помню... Когда Циля на даче наклонялась вырвать сорняки этим огурцам, они таки через час вырастали до гигантских размеров!
- Яша, у тебя тоже вырастало, пока ты любовался Цилей, лентяй и обжора! Ох, говорила мне моя мамочка, эта...
- Уважаемая еврейская дама,- вяло подхватил Яша. - Адочка, я могу пойти купить газету?
- Он хочет мне сказать шо умеет читать. Ты только картинки смотришь, старый еврей!
И поплыла дальше.
- А шо это за бисер, я извиняюсь? Куриные яички? А кто их мать? Вот эта курица? Она шо, пережила Гражданскую войну?
Народу становилось все больше, шум на базаре усиливался, а Ада в это время подходила к рыбным рядам. Увидев вполне приличного судака и показывая на него пальцем, спросила:
- Скажите, а документы на это есть?
- Мадам, вы шо, замуж за него собрались?
- Я хочу его усыновить. А цена какая? В честь чего?!
- В честь нашей встречи, мадам!
Так, торжественно шествуя от одного ряда к другому, Ада Моисеевна купила таки и курочку, и утку, немножко яблок и немножко слив, а выходя с базара, прихватила и пару килограммов огурцов с помидорами, правда, проклиная про себя лучшую подругу Цилю, охочую до чужих мужиков.
- Как же много ей надо, даже Яшку
моего, этого старого поца, хотела уложить в свой гамак, зараза...
И, оглядевшись по сторонам:
- Яков, ты где?
Она уже подошла к газетному киоску, где благоверный должен был купить газету и вдруг увидела, что муж рассматривает календарь... с обнаженными красотками...
- Яша, закрой рот, тебе вредно сладкое... У тебя диабЭт, ты забыл? Девушка, а вы заберите эту порнографию...
- И вовсе это не порно...- начала та.
- Мне лучше знать, шо это!
Вечером ,на ужин, Ада Моисеевна подала таки утку с яблоками и сказала Якову:
- Сегодня двадцать пять лет,как мы живем вместе а ты, старый поц, лентяй и бездельник, даже не вспомнил об этом.
И она, эта лучшая в мире еврейская мама, заплакала.
А Яков встал, подошел к ней и надел на палец красивый перстень, сделанный руками их сына.
- Ах, Яша, чтоб ты так жил, как я тебя люблю, - сквозь слезы говорила его жена, Ада Моисеевна...
___________________
Светлана Ковалева
Художник - Ирина Бабиченко