Ну что, зима, сыграем в подкидного? Нахально-чистой белизной — в глаза, И в дураках меня оставишь снова. Ведь у тебя в кармане два туза, А у меня один лишь козырь — годы. Смеешься… Понимаю, что не «ах». И все твои приходы и уходы Жемчужной сканью на моих висках. Тобою в льды закованные марты, От инея седые ноябри… Ловчишь, зима, и хитро прячешь карты. Мои же — (глупо?) вот они, смотри! Прости, зима, сегодня я не в духе. Прости и … соглашайся на ничью. Люблю твои метели-завирухи И хлопьев белоснежных толчею. Меха сугробов пышных у порога, Дыханье тихо дремлющей реки. А я тебе (судить не станешь строго?) Вручу в подарок искренность строки. Твой скрип следов и плавность белых линий — Моей души распахнутый восторг. Твой чистый снег, метель, мохнатый иней — Мой праздник Слова! Что за глупый торг… Моим созвучьям звонкую оправу Морозной гладью вышей на окне. Давай, зима, дружить. А в чем не правы, Поймем и повинимся по весне.
Обо всем понемногу
НУ ЧТО, ЗИМА..
Ну что, зима, сыграем в подкидного?
Нахально-чистой белизной — в глаза,
И в дураках меня оставишь снова.
Ведь у тебя в кармане два туза,
А у меня один лишь козырь — годы.
Смеешься… Понимаю, что не «ах».
И все твои приходы и уходы
Жемчужной сканью на моих висках.
Тобою в льды закованные марты,
От инея седые ноябри…
Ловчишь, зима, и хитро прячешь карты.
Мои же — (глупо?) вот они, смотри!
Прости, зима, сегодня я не в духе.
Прости и … соглашайся на ничью.
Люблю твои метели-завирухи
И хлопьев белоснежных толчею.
Меха сугробов пышных у порога,
Дыханье тихо дремлющей реки.
А я тебе (судить не станешь строго?)
Вручу в подарок искренность строки.
Твой скрип следов и плавность белых линий —
Моей души распахнутый восторг.
Твой чистый снег, метель, мохнатый иней —
Мой праздник Слова! Что за глупый торг…
Моим созвучьям звонкую оправу
Морозной гладью вышей на окне.
Давай, зима, дружить. А в чем не правы,
Поймем и повинимся по весне.