Давид женился Библия дает мало объяснений того, как Давид, наконец, пришел к тому, чтобы подтолкнуть Саула через край. Это конечно потому, что библейские авторы пытаются на каждом шагу преуменьшить роль Давида в его собственном восхождении к власти, подъеме, который они хотят приписать божественному проведению. Действительно, в библейском повествовании у Саула нет предела – он искал жизни Давида с самого начала, и поэтому бегство Давида является всего лишь результатом давно кипящей ненависти. Однако, поскольку все истории, иллюстрирующие ненависть Саула, могут быть исторически сброшены со счетов, мы должны представить момент, когда Саул понял, что Давид был не просто потенциальной угрозой, а очень реальной. Можно смело сказать, что Давид был честолюбив. Многое из этого, возможно, было связано с его положением: быть военным офицером, возможно, подпитывало его стремления к королевскому званию. Саул стал царем, потому что он отбивался от врагов Израиля – Давид делал то же самое. Давид также, возможно, смотрел на историю политического руководства Израиля и, достаточно разумно, считал Саула не более чем прославленным судьей, которому суждено уйти со сцены, не оставив постоянного следа или наследственного преемника. Как заметил один библеист, «традиционные общества... часто не переходят непосредственно от сегментарной племенной организации к наследственной, постоянной, централизованной монархии». 42 Для всех не обязательно было само собой разумеющимся, что у Саула будет династия, так как она будет первой в своем роде в Израиле.43 И это, возможно, было перспективой, особенно из дома Давида, независимой территории Иудеи, которая не участвовала в избрании или помазании Саула в качестве царя. Давид, возможно, видел в Сауле больше образец, чем монарха. Как проявились амбиции Давида? Что он сделал, чтобы заслужить гнев Саула? Действительно, что он мог сделать? Цареубийство (убийство монарха) было невозможно — не из-за отсутствия возможностей, а потому, что это не привело бы к тому, что Давид получил бы трон. Саул, по-видимому, был достаточно любим своим народом; как бы они ни ценили Давида, не было никаких оснований для поддержки свержения царя. Но библейская история предполагает, что Давид предпринял попытку изменить это, чтобы завоевать верность себе за счет Саула. Саул в момент ярости от своей неспособности захватить Давида кричит своим придворным: «Даст ли сын Иессея поля и виноградники всем вам? И сделает ли он всех вас командирами тысяч или капитанами сотен? Не поэтому ли вы все сговорились против меня?» (1 Цар. 22:7–8). Обвинение Саула является убийственным: Давид пытался подкупить ближайших сторонников Саула. По правде говоря, это не столько открытый подкуп со стороны Давида, сколько попытка представить себя царской фигурой. Давид играет роль покровителя, роль, которая обычно принадлежала царю. На этапе между племенными обществами и полноценным царствованием — этапе, который Савл и, в значительной степени, Давид занимали в Израиле, — лидер может быть определен как тот, кто «перераспределяет товары (такие как военные трофеи и сельскохозяйственная продукция), которые пришли к нему, и те, кто извлекает выгоду из перераспределения, хотят сохранить власть вождя, чтобы они могли продолжать извлекать выгоду». 44 Давид уже имел военные полномочия, чтобы править, по крайней мере, в его собственных глазах; ему требовалась преданность могущественных членов общества. Если бы он мог предоставить им землю и высокое положение, они могли бы передать свою поддержку от Саула самому себе. Если мы можем доверять утверждению Саула как имеющему какую-то историческую основу, мы можем предположить, что Давид делал заигрывания с членами двора Саула, возможно, проверяя ситуацию. Это привело бы в ярость Саула. Тем не менее, есть свидетельства того, что падение Давида произошло в результате еще более впечатляющей попытки отобрать корону у Саула. На первый взгляд кажется, что Давид бежал в пустыню один — даже Мелхола, его жена по повествованию, не идет с ним. В пустыне он берет новую жену, Авигею (жену Наваля, с которой мы познакомились ранее; см. также главу 3). Но после уведомления о браке Давида с Авигеей в библейском тексте говорится нечто любопытное: «Давид женился на Ахиноамь Израильтянка, поэтому они были женами его» (1 Цар. 25:43). Это, мягко говоря, неожиданная новость — мы никогда не слышали о браке Давида с кем-либо по имени Ахиноамь, но здесь она предстает почти как запоздалая мысль. И она будет продолжать появляться на протяжении всей истории, всегда первой в упоминаниях о женах Давида, и как мать его старшего сына. Таким образом, она больше, чем запоздалая мысль, но кто она, и когда Давид женился на ней? И почему библейские авторы хоронят здесь уведомление о своем браке? Во всей Библии только одну женщину зовут Ахиноамь. Примечательно, что она жила в то же время, что и Дэвид. Давид даже знал бы ее, ибо Ахиноамь – это имя одной из жен Саула, матери Ионафана и двух его братьев (1 Царств 14:50). Ученые предположили, что два Ахиноамьь, жена Саула и жена Давида, являются одним и тем же. Совпадение имен говорит само по себе, но есть еще одно указание на то, что две Ахиноамьи являются одной. Говорят, что у Саула было еще два сына, родившихся после Ионафана и его братьев. Эти младшие сыновья, однако, родились не у Ахиноамь, а у Ризпы, наложницы Саула (2 Царств 21:8). Другими словами, после того, как Давид, как говорят, женился на Ахиноамь, она исчезает из дома Саула, замененная Ризпой. Таким образом, кажется, что Давид принял жену Саула за свою. Но как такое могло случиться? В древнем Израиле жены и наложницы царя были маркой царского статуса. Они также были индикаторами власти царя. Если кто-то мог переспать с членом королевского гарема и сойти с рук, это означало, что царь потерял способность контролировать даже то, что было ближе всего к нему. Спать с королевской женой или наложницей означало объявить переворот — не метафорически, а буквально. Она заключалась в том, чтобы объявить миру о своем желании получить корону и о своей вере в то, что нынешний царь не способен ее удержать. 47 Нет другого логического объяснения тому, при котором Ахиноамь стала бы женой Давида до того, как он вошел в пустыню. Саул вряд ли расстался бы с ней добровольно — это гораздо менее вероятно, чем и без того невероятная мысль о том, что он выдал свою дочь Мелхолу замуж за Давида. Если Ахиноамь стала женой Давида, Давид, должно быть, взял ее в акт восстания. Это, прежде всего, должно быть, было ускоряющим событием для покушения Саула на жизнь Давида. Нет никаких сомнений в том, что Саул хотел бы, чтобы Давид умер за это: немыслимо, чтобы он добровольно позволил Давиду выжить, чтобы искать корону в другой день. То, что Давид даже попытался бы поднять такой бунт, подразумевает, что он, должно быть, пользовался некоторой народной поддержкой — не в той степени, которую предполагает Библия, но достаточно, чтобы он чувствовал, что может преуспеть в своем предприятии. Однако тот факт, что Давид был вынужден бежать, также означает, что его переворот провалился. Он сделал грандиозный традиционный жест узурпации, но оказалось, что У Саула есть сила дать отпор. Дэвид просчитался со своей позицией. В одном неудачном акте Дэвид прошел путь от популярного военного офицера до изгнанника, в бегах за свою жизнь. Этот сценарий объясняет и другие аспекты истории. Была ли Ахиноамь добровольным участником переворота Давида или нет — невозможно узнать — как только Давид переспал с ней, ее вряд ли можно было приветствовать обратно в дом Саула. По библейским понятиях она считалась бы «оскверненной» (Второзаконие 24:4). Таким образом, даже без каких-либо официальных церемоний, переспав с Ахиноамь, Давид фактически сделал ее своей женой, и она была вынуждена бежать вместе с ним, поскольку традиционным наказанием за прелюбодеяние была смерть (Второзаконие 22:22). Попытка переворота Давида также объясняет, почему Саул пошел на такие большие усилия, чтобы выследить его в пустыне после того, как он бежал. Давид был не просто каким-то обычным преступником, он попытался отхватить корону с головы Саула. Ему нельзя было позволить жить. С точки зрения библейских авторов, эта история просто не могла быть рассказана. Их цель состояла в том, чтобы изобразить царствование Давида как акт божественной воли. Если в этих главах нет записей или даже намеков на то, что Давид был честолюбивым, то, конечно, авторы не могли рассказать, что он пытался совершить прямой переворот, переспав с женой Саула. Все повествование о времени служения Давида Саулу — от сумасшедших покушений Саула на жизнь Давида до брака с Мелхолой и любви Ионафана к Давиду — фактически служит сокрытию этого единственного невыразимого факта. Библия вряд ли могла игнорировать общеизвестное знание о том, что Ахиноамь действительно стала женой Давида. Но это может отложить упоминание о браке до более позднего периода повествования — фактически, до того самого момента, когда это стало абсолютно необходимым, когда Дэвид взял Авигею в качестве своей второй жены. Авигея не могла быть выбрана на роль первой, так как Ахиноамь была матерью старшего сына Дэвида. Итак, в тот момент, когда Дэвид женится на Авигеи, тогда и только тогда нам говорят, что он был женат раньше. И авторы пошли на следующий шаг, не упомянув, что это была та же Ахиноамь, ранее идентифицированная как жена Саула, хотя они мало что могли сделать с идентичными именами. По иронии судьбы, однако, именно библейские авторы дают нам один из самых существенных намеков на то, что Давид действительно принял жену Саула за свою собственную. Во 2 Царств 12 пророк Нафан критикует Давида за его поведение с Вирсавией и проскальзывает во имя Бога: «Я дал тебе дом твоего господина и жен твоего господина» (12:8). Дом, очевидно, является царством, но упоминание о женах необъяснимо, если только оно не относится к Ахиноамь. Ничто нельзя скрыть. Самый значительный акт времени Давида в служении Саула также является тем, который Библия стремится скрыть. Давид предпринял попытку прямого переворота и потерпел неудачу — пока. ВНИМАТЕЛЬНОЕ ПРОЧТЕНИЕ этого периода жизни Давида дает нам картину, совершенно отличную от той, которая представлена в Библии. Не великий полководец-победитель, Давид на самом деле был офицером на относительно захолустной территории Иудеи, с важной, но едва ли славной задачей отпугивания филистимлянских набегов. Далеко не невинный, Давид, кажется, остро осознавал свою ситуацию и то, как манипулировать окружающими, чтобы служить своим собственным целям. Савл, со своей стороны, не был нестабилен или непригоден для правления, но был полностью оправдан в своем стремлении к Давиду. Давид не был простой угрозой. Даже будучи молодым офицером, Дэвид сумел совместить амбиции, острое знание того, как повысить свой статус, и готовность сделать все возможное для достижения своих целей. Как оказалось, он зашел слишком далеко и был вынужден бежать.
Гносис Возрождение Духа!
:Егор Макаров
Часть вторая
Давид женился
Библия дает мало объяснений того, как Давид, наконец, пришел к тому, чтобы подтолкнуть Саула через край. Это конечно потому, что библейские авторы пытаются на каждом шагу преуменьшить роль Давида в его собственном восхождении к власти, подъеме, который они хотят приписать божественному проведению. Действительно, в библейском повествовании у Саула нет предела – он искал жизни Давида с самого начала, и поэтому бегство Давида является всего лишь результатом давно кипящей ненависти. Однако, поскольку все истории, иллюстрирующие ненависть Саула, могут быть исторически сброшены со счетов, мы должны представить момент, когда Саул понял, что Давид был не просто потенциальной угрозой, а очень реальной. Можно смело сказать, что Давид был честолюбив. Многое из этого, возможно, было связано с его положением: быть военным офицером, возможно, подпитывало его стремления к королевскому званию. Саул стал царем, потому что он отбивался от врагов Израиля – Давид делал то же самое. Давид также, возможно, смотрел на историю политического руководства Израиля и, достаточно разумно, считал Саула не более чем прославленным судьей, которому суждено уйти со сцены, не оставив постоянного следа или наследственного преемника. Как заметил один библеист, «традиционные общества... часто не переходят непосредственно от сегментарной племенной организации к наследственной, постоянной, централизованной монархии». 42 Для всех не обязательно было само собой разумеющимся, что у Саула будет династия, так как она будет первой в своем роде в Израиле.43 И это, возможно, было перспективой, особенно из дома Давида, независимой территории Иудеи, которая не участвовала в избрании или помазании Саула в качестве царя. Давид, возможно, видел в Сауле больше образец, чем монарха.
Как проявились амбиции Давида? Что он сделал, чтобы заслужить гнев Саула? Действительно, что он мог сделать? Цареубийство (убийство монарха) было невозможно — не из-за отсутствия возможностей, а потому, что это не привело бы к тому, что Давид получил бы трон. Саул, по-видимому, был достаточно любим своим народом; как бы они ни ценили Давида, не было никаких оснований для поддержки свержения царя. Но библейская история предполагает, что Давид предпринял попытку изменить это, чтобы завоевать верность себе за счет Саула. Саул в момент ярости от своей неспособности захватить Давида кричит своим придворным: «Даст ли сын Иессея поля и виноградники всем вам? И сделает ли он всех вас командирами тысяч или капитанами сотен? Не поэтому ли вы все сговорились против меня?» (1 Цар. 22:7–8). Обвинение Саула является убийственным: Давид пытался подкупить ближайших сторонников Саула. По правде говоря, это не столько открытый подкуп со стороны Давида, сколько попытка представить себя царской фигурой. Давид играет роль покровителя, роль, которая обычно принадлежала царю. На этапе между племенными обществами и полноценным царствованием — этапе, который Савл и, в значительной степени, Давид занимали в Израиле, — лидер может быть определен как тот, кто «перераспределяет товары (такие как военные трофеи и сельскохозяйственная продукция), которые пришли к нему, и те, кто извлекает выгоду из перераспределения, хотят сохранить власть вождя, чтобы они могли продолжать извлекать выгоду». 44 Давид уже имел военные полномочия, чтобы править, по крайней мере, в его собственных глазах; ему требовалась преданность могущественных членов общества. Если бы он мог предоставить им землю и высокое положение, они могли бы передать свою поддержку от Саула самому себе. Если мы можем доверять утверждению Саула как имеющему какую-то историческую основу, мы можем предположить, что Давид делал заигрывания с членами двора Саула, возможно, проверяя ситуацию.
Это привело бы в ярость Саула. Тем не менее, есть свидетельства того, что падение Давида произошло в результате еще более впечатляющей попытки отобрать корону у Саула. На первый взгляд кажется, что Давид бежал в пустыню один — даже Мелхола, его жена по повествованию, не идет с ним. В пустыне он берет новую жену, Авигею (жену Наваля, с которой мы познакомились ранее; см. также главу 3). Но после уведомления о браке Давида с Авигеей в библейском тексте говорится нечто любопытное: «Давид женился на Ахиноамь Израильтянка, поэтому они были женами его» (1 Цар. 25:43). Это, мягко говоря, неожиданная новость — мы никогда не слышали о браке Давида с кем-либо по имени Ахиноамь, но здесь она предстает почти как запоздалая мысль. И она будет продолжать появляться на протяжении всей истории, всегда первой в упоминаниях о женах Давида, и как мать его старшего сына. Таким образом, она больше, чем запоздалая мысль, но кто она, и когда Давид женился на ней? И почему библейские авторы хоронят здесь уведомление о своем браке? Во всей Библии только одну женщину зовут Ахиноамь. Примечательно, что она жила в то же время, что и Дэвид. Давид даже знал бы ее, ибо Ахиноамь – это имя одной из жен Саула, матери Ионафана и двух его братьев (1 Царств 14:50). Ученые предположили, что два Ахиноамьь, жена Саула и жена Давида, являются одним и тем же. Совпадение имен говорит само по себе, но есть еще одно указание на то, что две Ахиноамьи являются одной. Говорят, что у Саула было еще два сына, родившихся после Ионафана и его братьев. Эти младшие сыновья, однако, родились не у Ахиноамь, а у Ризпы, наложницы Саула (2 Царств 21:8). Другими словами, после того, как Давид, как говорят, женился на Ахиноамь, она исчезает из дома Саула, замененная Ризпой. Таким образом, кажется, что Давид принял жену Саула за свою. Но как такое могло случиться? В древнем Израиле жены и наложницы царя были маркой царского статуса. Они также были индикаторами власти царя. Если кто-то мог переспать с членом королевского гарема и сойти с рук, это означало, что царь потерял способность контролировать даже то, что было ближе всего к нему. Спать с королевской женой или наложницей означало объявить переворот — не метафорически, а буквально. Она заключалась в том, чтобы объявить миру о своем желании получить корону и о своей вере в то, что нынешний царь не способен ее удержать.
47 Нет другого логического объяснения тому, при котором Ахиноамь стала бы женой Давида до того, как он вошел в пустыню. Саул вряд ли расстался бы с ней добровольно — это гораздо менее вероятно, чем и без того невероятная мысль о том, что он выдал свою дочь Мелхолу замуж за Давида. Если Ахиноамь стала женой Давида, Давид, должно быть, взял ее в акт восстания. Это, прежде всего, должно быть, было ускоряющим событием для покушения Саула на жизнь Давида. Нет никаких сомнений в том, что Саул хотел бы, чтобы Давид умер за это: немыслимо, чтобы он добровольно позволил Давиду выжить, чтобы искать корону в другой день. То, что Давид даже попытался бы поднять такой бунт, подразумевает, что он, должно быть, пользовался некоторой народной поддержкой — не в той степени, которую предполагает Библия, но достаточно, чтобы он чувствовал, что может преуспеть в своем предприятии. Однако тот факт, что Давид был вынужден бежать, также означает, что его переворот провалился. Он сделал грандиозный традиционный жест узурпации, но оказалось, что У Саула есть сила дать отпор. Дэвид просчитался со своей позицией. В одном неудачном акте Дэвид прошел путь от популярного военного офицера до изгнанника, в бегах за свою жизнь. Этот сценарий объясняет и другие аспекты истории. Была ли Ахиноамь добровольным участником переворота Давида или нет — невозможно узнать — как только Давид переспал с ней, ее вряд ли можно было приветствовать обратно в дом Саула. По библейским понятиях она считалась бы «оскверненной» (Второзаконие 24:4). Таким образом, даже без каких-либо официальных церемоний, переспав с Ахиноамь, Давид фактически сделал ее своей женой, и она была вынуждена бежать вместе с ним, поскольку традиционным наказанием за прелюбодеяние была смерть (Второзаконие 22:22). Попытка переворота Давида также объясняет, почему Саул пошел на такие большие усилия, чтобы выследить его в пустыне после того, как он бежал. Давид был не просто каким-то обычным преступником, он попытался отхватить корону с головы Саула. Ему нельзя было позволить жить. С точки зрения библейских авторов, эта история просто не могла быть рассказана.
Их цель состояла в том, чтобы изобразить царствование Давида как акт божественной воли. Если в этих главах нет записей или даже намеков на то, что Давид был честолюбивым, то, конечно, авторы не могли рассказать, что он пытался совершить прямой переворот, переспав с женой Саула. Все повествование о времени служения Давида Саулу — от сумасшедших покушений Саула на жизнь Давида до брака с Мелхолой и любви Ионафана к Давиду — фактически служит сокрытию этого единственного невыразимого факта. Библия вряд ли могла игнорировать общеизвестное знание о том, что Ахиноамь действительно стала женой Давида. Но это может отложить упоминание о браке до более позднего периода повествования — фактически, до того самого момента, когда это стало абсолютно необходимым, когда Дэвид взял Авигею в качестве своей второй жены. Авигея не могла быть выбрана на роль первой, так как Ахиноамь была матерью старшего сына Дэвида. Итак, в тот момент, когда Дэвид женится на Авигеи, тогда и только тогда нам говорят, что он был женат раньше. И авторы пошли на следующий шаг, не упомянув, что это была та же Ахиноамь, ранее идентифицированная как жена Саула, хотя они мало что могли сделать с идентичными именами. По иронии судьбы, однако, именно библейские авторы дают нам один из самых существенных намеков на то, что Давид действительно принял жену Саула за свою собственную. Во 2 Царств 12 пророк Нафан критикует Давида за его поведение с Вирсавией и проскальзывает во имя Бога: «Я дал тебе дом твоего господина и жен твоего господина» (12:8). Дом, очевидно, является царством, но упоминание о женах необъяснимо, если только оно не относится к Ахиноамь. Ничто нельзя скрыть. Самый значительный акт времени Давида в служении Саула также является тем, который Библия стремится скрыть. Давид предпринял попытку прямого переворота и потерпел неудачу — пока.
ВНИМАТЕЛЬНОЕ ПРОЧТЕНИЕ этого периода жизни Давида дает нам картину, совершенно отличную от той, которая представлена в Библии. Не великий полководец-победитель, Давид на самом деле был офицером на относительно захолустной территории Иудеи, с важной, но едва ли славной задачей отпугивания филистимлянских набегов. Далеко не невинный, Давид, кажется, остро осознавал свою ситуацию и то, как манипулировать окружающими, чтобы служить своим собственным целям. Савл, со своей стороны, не был нестабилен или непригоден для правления, но был полностью оправдан в своем стремлении к Давиду. Давид не был простой угрозой. Даже будучи молодым офицером, Дэвид сумел совместить амбиции, острое знание того, как повысить свой статус, и готовность сделать все возможное для достижения своих целей. Как оказалось, он зашел слишком далеко и был вынужден бежать.