Владимир Зацепин Радостный Жизнь вроде потихоньку начала налаживаться. Роман устроился на этот новый комплекс – оператором, Татьяна – в бухгалтерии. Дочка начала ходила в садик, вместе с братиком. Работы хватало и дома, и в колхозе. Обзавелись коровкой, сначала было трудновато, потом привыкли. Завели поросёнка, кур. Все как у всех, здешних жителей. Стадо своих коров пасли по очереди, подворно. Приходилось раз в месяц пасти самим всё стадо. А тут еще одна проблема: колхоз каждый год сеял сахарную свеклу, большими площадями, эту свеклу нужно было пропалывать два раза в сезон вручную, тяпками. А так как народу в колхозе постоянно не хватало, то эту площадь, для прополки, раздавали всем колхозникам по два гектара, во внеурочное время (выходные, отпуск, или утром и вечером). И нельзя было отказаться. Оплата за два гектара – два мешка сахара. Короче в летнее время пахали с утра до вечера, а тут еще свой огород – 40 соток, тоже требует прополки и ухода, да плюс коровке нужно сена заготовить, накосить. А косили вручную по неугодьям. Сначала, конечно, очень трудно было привыкать ко всему этому укладу деревенской жизни. Но деревенская жилка сказалась в обоих, втянулись, и всё пошло своим чередом. Уже через год не узнать было наших героев, как будто всю жизнь тут прожили. Жили, как и все деревенские труженики: перезнакомились с соседями, появились друзья, подруги; дочка пошла в школу, сын в садик. Татьяна забеременела в третий раз, ушла в декрет, родили третьего, сыночка. Всё было нормально, пока не грянула Горбачёвская перестройка. Перестроились, и сразу всё пропало и в магазинах, и на складах. Ни продуктов, ни одежды. Зарплата перешла на бартер. Всё по талонам – не страна, а сплошной дурдом! В колхозе всё пошло прахом: раздавали лошадей и направо и налево – при колхозе была большая конюшня, так вот всё распродали колхозникам. И потянули наши лошадки в деревню на выживание, да и другую скотину научились водить: поросята, коровы, телята, овцы, козы теперь имелись, чуть ли не на каждом подворье. Пахали, как в войну, только мужики были дома. И начали они от жизни такой спиваться потихоньку. А спиваться было чем – возили коммерсанты заезжие водку паленую и спирт заграничный «Роял» в огромных количествах. Спилась и молодежь, что оставалась в селе: работы не было нигде, колхоз начал хиреть, разрушаться, всё распродавалось на ходу, долгов уйма, заложили всё, что можно было. Председатели менялись, а спросить было не с кого. Кто мог, ушли в фермеры, захватив из колхоза последнюю технику и животных. Вывески менялись, чуть ли не каждый месяц: ООО, ТОО, КООПЕРАТИВ, АО и пр. И в один прескверный день объявили хозяйство, в котором почти ничего не осталось, банкротом, со всеми вытекающими. Хорошо хоть, что вовремя успели приватизировать квартиры и землю. Дочка к тому времени окончила школу, а младшие учились… Как выжили, одному Богу известно! Спасал огород и скотина. Первой помощницей у Романа теперь была лошадка, приобретенная в колхозе. Он не представлял, что бы делал без нее… Дочка поступила в техникум и вышла замуж; муж работал на заводе сварщиком, дали комнату в общаге. Средний сын выучился на сварщика и готовился в Армию, младший заканчивал школу. В один прекрасный день дочка родила внучку Роману. И снова роддом, цветы, подарки, и Роман держит в руках ещё одно солнышко, свою внучку. И будто вся жизнь промелькнула перед глазами: и родной город, и завод, и его любимая с такими озорными глазами и яркими рыжими волосами, и он, Роман, первый раз держит в руках свою первую дочку!!! Он даже головой встряхнул, прогоняя эти видения и еще крепче прижал к себе конверт с внучкой, копией мамы и бабушки. Что же все-таки природа делает с нами, думал Роман, значит сиять нашему СОЛНЫШКУ - вечно!
Пропел гудок заводской - 6
Владимир Зацепин Радостный
Жизнь вроде потихоньку начала налаживаться. Роман устроился на этот новый комплекс – оператором, Татьяна – в бухгалтерии. Дочка начала ходила в садик, вместе с братиком. Работы хватало и дома, и в колхозе. Обзавелись коровкой, сначала было трудновато, потом привыкли. Завели поросёнка, кур. Все как у всех, здешних жителей. Стадо своих коров пасли по очереди, подворно. Приходилось раз в месяц пасти самим всё стадо. А тут еще одна проблема: колхоз каждый год сеял сахарную свеклу, большими площадями, эту свеклу нужно было пропалывать два раза в сезон вручную, тяпками. А так как народу в колхозе постоянно не хватало, то эту площадь, для прополки, раздавали всем колхозникам по два гектара, во внеурочное время (выходные, отпуск, или утром и вечером). И нельзя было отказаться. Оплата за два гектара – два мешка сахара.
Короче в летнее время пахали с утра до вечера, а тут еще свой огород – 40 соток, тоже требует прополки и ухода, да плюс коровке нужно сена заготовить, накосить. А косили вручную по неугодьям. Сначала, конечно, очень трудно было привыкать ко всему этому укладу деревенской жизни. Но деревенская жилка сказалась в обоих, втянулись, и всё пошло своим чередом. Уже через год не узнать было наших героев, как будто всю жизнь тут прожили. Жили, как и все деревенские труженики: перезнакомились с соседями, появились друзья, подруги; дочка пошла в школу, сын в садик. Татьяна забеременела в третий раз, ушла в декрет, родили третьего, сыночка.
Всё было нормально, пока не грянула Горбачёвская перестройка. Перестроились, и сразу всё пропало и в магазинах, и на складах. Ни продуктов, ни одежды. Зарплата перешла на бартер. Всё по талонам – не страна, а сплошной дурдом! В колхозе всё пошло прахом: раздавали лошадей и направо и налево – при колхозе была большая конюшня, так вот всё распродали колхозникам. И потянули наши лошадки в деревню на выживание, да и другую скотину научились водить: поросята, коровы, телята, овцы, козы теперь имелись, чуть ли не на каждом подворье. Пахали, как в войну, только мужики были дома. И начали они от жизни такой спиваться потихоньку. А спиваться было чем – возили коммерсанты заезжие водку паленую и спирт заграничный «Роял» в огромных количествах. Спилась и молодежь, что оставалась в селе: работы не было нигде, колхоз начал хиреть, разрушаться, всё распродавалось на ходу, долгов уйма, заложили всё, что можно было. Председатели менялись, а спросить было не с кого. Кто мог, ушли в фермеры, захватив из колхоза последнюю технику и животных. Вывески менялись, чуть ли не каждый месяц: ООО, ТОО, КООПЕРАТИВ, АО и пр.
И в один прескверный день объявили хозяйство, в котором почти ничего не осталось, банкротом, со всеми вытекающими. Хорошо хоть, что вовремя успели приватизировать квартиры и землю.
Дочка к тому времени окончила школу, а младшие учились… Как выжили, одному Богу известно! Спасал огород и скотина. Первой помощницей у Романа теперь была лошадка, приобретенная в колхозе. Он не представлял, что бы делал без нее… Дочка поступила в техникум и вышла замуж; муж работал на заводе сварщиком, дали комнату в общаге. Средний сын выучился на сварщика и готовился в Армию, младший заканчивал школу.
В один прекрасный день дочка родила внучку Роману. И снова роддом, цветы, подарки, и Роман держит в руках ещё одно солнышко, свою внучку. И будто вся жизнь промелькнула перед глазами: и родной город, и завод, и его любимая с такими озорными глазами и яркими рыжими волосами, и он, Роман, первый раз держит в руках свою первую дочку!!! Он даже головой встряхнул, прогоняя эти видения и еще крепче прижал к себе конверт с внучкой, копией мамы и бабушки. Что же все-таки природа делает с нами, думал Роман, значит сиять нашему СОЛНЫШКУ - вечно!