Канал Свободная Беларусь задумывался, как аналитический, но по факту занимается больше просветительством. И чем дальше, тем отчетливее проявляется большая проблема: белорусы в массе своей не понимают самых базовых понятий и принципов политики.
Например, в посте ПРОТЕСТЫ В БЕЛАРУСИ ЕЩЕ НЕ НАЧИНАЛИСЬ мы объясняли, чем протесты отличаются от выражения недовольства. Если коротко, то демонстрация недовольства (марши, шествия, митинги, пикетирование, цепи солидарности, перформансы, флешмобы и т.д.) имеет целью обратить внимание власти на конкретную проблему. А политический протест есть форма выдвижения ТРЕБОВАНИЙ, то есть не просто заявить позицию, а заставить адресата требований (власть, например) выполнить условия протестующих.
Протестные акции тоже могут проходить в форме маршей, шествий и флешмобов, отчего простой обыватель не различает, где есть пассивное выражение недовольства, а где – полноценный политический протест. Хуже всего то, что этот самый обыватель не понимает, что такое ТРЕБОВАНИЕ и чем оно отличается от просьбы, мольбы, пожелания, совета.
Это протест, пропахший потом и вонью жженой резины, длился более 80 дней, стоил более сотни жизней, но победил
Этот чистенький, добренький и няшный карнавал длился несколько месяцев, закончившись ничем. Разница видна даже визуально. Наше утверждение, что до середины октября недовольные режимом Лукашенко белорусы не выдвигали никаких требований, наткнулось на негодование: мол, требования были настолько очевидны, что и говорить тут не о чем. На картонках писали, на заборах рисовали, на майках принты делали, на шествиях хором орали «Лука, уходи!», «Свободу политзекам!», «Даешь свободные выборы!», «Карателей – под суд!» – вот это, дескать, и были всем понятные требования. А раз были требования – значит с августа в стране происходили полноценные протесты, и нечего их низводить до уровня демонстраций, выражающих лишь пассивное недовольство.
Поскольку подобное заблуждение носит поистине всеобщий характер, придется совершенно очевидные базовые вещи объяснять на пальцах, как для детей.
«Лука – уходи!», «Свобода узникам совести!» и тому подобные лозунги – это не требования, а всего лишь хотелки. Требование – просьба, подкрепленная действенной угрозой. Например: «Освободите политзаключенных или мы начнем расправы с сотрудниками МВД!» – это форма насильственного протеста – террор. А если протестующие угрожают блокировать железнодорожное сообщение, пока их требование не будет выполнено, то такая форма протеста относится к ненасильственному.
Но в обоих случаях требование состоит из двух частей: декларации цели протеста и угрозы нанесения ущерба адресату в случае отказа удовлетворить желание протестующих. Нет угрозы – нет требования, а есть всего лишь просьба. Просьба может быть молча проигнорирована, требование – нет. Требование может быть либо выполнено, либо отвергнуто. В последнем случае протестующие приводят в действие свою угрозу и тем принуждают власть принять их позицию.
Рассмотрим ситуацию на простом примере. Вы недовольны уровнем своей зарплаты. Вы можете сколько угодно писать на заборе «Требую надбавки!», носить футболки с такой надписью, строчить в соцсетях сотни постов в день, описывая все тяготы своего материального положения, слать жалобы в ООН – это все ваши ХОТЕЛКИ, и не более того.
Экономический протест выглядит совсем иначе: когда вы приносите хозяину предприятия ультиматум: поднять оклады персоналу на 20%, либо через две недели профсоюз объявит бессрочную забастовку. Для пущей убедительности в ближайший понедельник проводится символическая предупредительная забастовка, когда работники на два часа прекращают работу. Это не наносит сколь-нибудь заметного ущерба предприятию, но должно продемонстрировать реальность угрозы и силу ПРОТЕСТНОГО СУБЪЕКТА, в качестве коего выступает профорганизация.
Теперь понятно, чем протест отличается от публикации своих хотелок в Твиттере? Заодно мы видим ключевое значение субъекта экономической борьбы. Можно ли добиться желаемого без субъекта, то есть без профсоюзной организации? Теоретически – да. Вы записываетесь на прием к директору и кладете ему на стол два заявления: одно с просьбой поднять оклад на 20%, второе – заявление об увольнении. Но вероятность того, что вы настолько бесценный работник, что босс вам в индивидуальном порядке будет устанавливать размер вознаграждения, если честно, нулевая. Директор мыслит иначе: пойдешь одному на уступки – завтра целая пачка подобных заявлений будет лежать на столе. Проще подписать вам увольнение. Для предприятия не проблема заменить одного сотрудника.
В политической борьбе такой же расклад. Если нет политического субъекта (партии, движения, профсоюза, совета, подпольной организации, повстанческой армии) – то просто некому сформулировать и донести требования. Властям не с кем вести переговоры. Вы что, серьезно думали, что Лукашеску ходит ночью по городу, читает, что вы написали на заборе, а потом обсуждает со своими министрами, удовлетворить ваши хотелки, или нет? Если нет политического субъекта и нет конкретных требований, подкрепленных реальной угрозой – то с какой стати диктатор должен обращать внимание на ваши челобитные, написанные на плакатиках? Ведь вы просто просите, ничем ему не угрожая.
Именно поэтому мы констатируем: единственное требование было выдвинуто Тихановской 13 октября 2020 года в виде Народного Ультиматума. Но, во-первых, революция к тому времени уже безнадежно проиграла. Во-вторых, Тихановская не обладала (да и сейчас не обладает) политической субъектностью. Проще говоря, у нее нет абсолютно никакого организационного ресурса, способного реализовать хоть каике-то угрозы правящему режиму. Профсоюз «Солидарность» в Польше в 1988 году имел силы поднять миллионы рабочих на забастовку. И делал это уже ранее не раз. Именно поэтому коммунистическое правительство пошло с ним на переговоры. Все решает только сила.
Но назовите хоть одну причину всерьез воспринимать мадам Тихановскую, а так же всех ее то ли коллег, то ли конкурентов – Латушко, Вячорку, Макара, Путилу и прочих? Полный провал Народного Ультиматума показал, что никакой властью Тихановская не обладает. Она – банкрот. Ей не подчиняются. Ее многие поддерживают эмоционально, но действенно – нет. У нее нет рычагов влияния ни на власть, ни на гражданское общество.
Революция в Беларуси не родила субъекта – и потому проиграла. Мы не утверждаем, что при наличии субъекта она бы победила. Был бы шанс. Без политического субъекта – его нет в принципе. Отсюда следует вполне очевидный вывод: надо выстраивать этот политический субъект. Попытка дворовой самоорганизации была, но провалилась. Жизнеспособными нам видятся две идеи:
- создание сетей сопротивления, чей инструментарий – гражданское неповиновение
(дворовые и квартальные советы могли бы в них встраиваться, кстати);
- создание профсоюзной конфедерации,
цель которой – организация политической стачки. Есть и третий вариант – создание инфраструктуры насильственного протеста. Но не будем вас пугать радикальщиной. Население РБ слишком изнеженно и нерешительно, чтобы всерьез встать на путь партизанщины.
Вопрос не стоит в выборе одного из предложенных вариантов. И движение гражданского неповиновения, и подпольные профсоюзы, и даже группы народных мстителей, практикующие террор, могут возникать и развиваться совершенно независимо друг от друга. Здесь важно другое – СИСТЕМНОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ возможно только при наличии политического субъекта. Чем сильнее субъект – тем эффективнее сопротивление. Субъектов может быть много. Они могут быть большими и малыми, радикальными и умеренными, совершенно разной идеологической ориентации. Но лишь когда они есть, появляется возможность их тактического объединения для достижения общих интересов.
Общий интерес очевиден – слом диктаторского режима Лукашенко. Для достижения этой цели и профсоюзные лидеры, и студенческие вожаки и медийные властители душ и даже партизаны, практикующие жесткач, могут объединить свои усилия для создания неприемлемой угрозы правящему режиму, дождавшись благоприятной ситуации. Проще говоря, все они вдвинут ОДНО ТРЕБОВАНИЕ – передачу власти переходному правительству, каждый приводя в качестве аргумента свою угрозу. Профсоюзы объявят бессрочную забастовку; партизаны начнут похищать из дому и вешать в лесу мусоров; студенты забаррикадируются в вузах и вышвырнут на улицу портреты растоптанные портреты диктатора и обоссанные государственные флаги; сети сопротивления начнут массированные акции гражданского неповиновения и саботажа. Это все вкупе при достаточном нажиме и решимости идти до конца убьет режим.
Но для этого нужно выстроить описанную систему сопротивления. Для этого потребуются годы. Начинайте прямо сегодня – и, скажем, через три года можно будет провести первую пробу сил. Но кто об этом честно и откровенно говорит? Эмигрантская тусовка кормит вас сладкими сказками о том, что рэжым на последнем издыхании и потому надо всем дружно выйти 25 марта на улицу – и тогда в мае, как обещала Тихановская, диктатор согласится на переговоры о передаче власти. Бред! Если не верите, можете дождаться мая и убедиться в этом сами.
Мы уже давали прогноз по поводу Народного Ультиматума – его позорный провал неизбежен. Мы заранее объясняли, почему поражение предопределено: чтобы организовать всебелорусскую стачку, нужна серьезная управляющая структура общенационального масштаба. Если ее нет, угроза превращается в блеф. Мы оказались правы.
Точно так же мы заранее констатируем, что акция 25 марта окажется слабой и единственным ее итогом станут десятки оштрафованных граждан и несколько политзаключенных. Это в том случае, если хоть сколько-то заметное выступление вообще состоится, что далеко не факт. Причина все та же – без политического субъекта ПРОТЕСТ НЕВОЗМОЖЕН, потому что толпа, какой бы огромной не была, к вечеру рассыпается, люди расходятся по домам. Какая в этом угроза режиму? Будет опять то же самое, что было уже десятки раз – бессмысленное хождение по дворам и, возможно, даже по улицам, с целью выражения своих хотелок. Это не сработало раньше, даже когда демонстрации собирали сотни тысяч участников. С какого хрена это сработает, когда манифестантов будет всего несколько тысяч?
Гражданское общество в нынешнем бессубъектном состоянии не способно ни сформулировать угрозу режиму, ни, тем более, ее реализовать. Понимают ли это «вожди революции» в Вильнюсе и Варшаве? Вполне. Но у них есть свои интересы, скажем так, утилитарного характера. Победа над лукашизмом невозможна, но если вы будете устраивать мирные демонстрации, то они получат гранты на дальнейшую «борьбу». НЕХТА совсем зачахла без сочных картинок разгона карателями народных выступлений, ей позарез нужен «мясной» контент, на котором она взлетела в августе.
Пойдут ли авторы сами на улицу 25 марта? Конечно пойдут. Но не затем, чтобы одержать решительную и окончательную победу над диктатурой. Атлет устанавливающий мировой рекорд на олимпийских играх, тратит на это несколько минут. Но этому предшествуют годы изматывающих тренировок. 25 числа состоится одна из таких учебных тренировок, которая (если состоится) не принесет ничего, кроме растянутых мышц, синяков и боли. Надеемся, боль поражений отрезвит со временем даже самых «невероятных» зомби.
Хотите помочь Паше, Свете и Степе – делайте, что они велят.
Хотите свалить диктатуру – делайте то, что написано в этом посте. Не потому, что так велели Лечо и Алиса, а потому что это в ваших интересах.
Либо не делайте ничего – и тогда ничего не изменится. Все в ваших руках и ваших головах.
Мы не можем распоряжаться вашими руками, но способны вложить в ваши головы разумные мысли, заставить вас сомневаться, рассуждать, спорить, делать выводы и действовать. Эту работу мы и продолжим в ближайшие годы. Жыве Беларусь!
СЕРЬЕЗНЫЕ ВОПРОСЫ ПО АКЦИИ 25 МАРТА
Канал Свободная Беларусь задумывался, как аналитический, но по факту занимается больше просветительством. И чем дальше, тем отчетливее проявляется большая проблема: белорусы в массе своей не понимают самых базовых понятий и принципов политики.Например, в посте ПРОТЕСТЫ В БЕЛАРУСИ ЕЩЕ НЕ НАЧИНАЛИСЬ мы объясняли, чем протесты отличаются от выражения недовольства. Если коротко, то демонстрация недовольства (марши, шествия, митинги, пикетирование, цепи солидарности, перформансы, флешмобы и т.д.) имеет целью обратить внимание власти на конкретную проблему. А политический протест есть форма выдвижения ТРЕБОВАНИЙ, то есть не просто заявить позицию, а заставить адресата требований (власть, например) выполнить условия протестующих.
Наше утверждение, что до середины октября недовольные режимом Лукашенко белорусы не выдвигали никаких требований, наткнулось на негодование: мол, требования были настолько очевидны, что и говорить тут не о чем. На картонках писали, на заборах рисовали, на майках принты делали, на шествиях хором орали «Лука, уходи!», «Свободу политзекам!», «Даешь свободные выборы!», «Карателей – под суд!» – вот это, дескать, и были всем понятные требования. А раз были требования – значит с августа в стране происходили полноценные протесты, и нечего их низводить до уровня демонстраций, выражающих лишь пассивное недовольство.
Поскольку подобное заблуждение носит поистине всеобщий характер, придется совершенно очевидные базовые вещи объяснять на пальцах, как для детей.
«Лука – уходи!», «Свобода узникам совести!» и тому подобные лозунги – это не требования, а всего лишь хотелки. Требование – просьба, подкрепленная действенной угрозой. Например: «Освободите политзаключенных или мы начнем расправы с сотрудниками МВД!» – это форма насильственного протеста – террор. А если протестующие угрожают блокировать железнодорожное сообщение, пока их требование не будет выполнено, то такая форма протеста относится к ненасильственному.
Но в обоих случаях требование состоит из двух частей: декларации цели протеста и угрозы нанесения ущерба адресату в случае отказа удовлетворить желание протестующих. Нет угрозы – нет требования, а есть всего лишь просьба. Просьба может быть молча проигнорирована, требование – нет. Требование может быть либо выполнено, либо отвергнуто. В последнем случае протестующие приводят в действие свою угрозу и тем принуждают власть принять их позицию.
Рассмотрим ситуацию на простом примере. Вы недовольны уровнем своей зарплаты. Вы можете сколько угодно писать на заборе «Требую надбавки!», носить футболки с такой надписью, строчить в соцсетях сотни постов в день, описывая все тяготы своего материального положения, слать жалобы в ООН – это все ваши ХОТЕЛКИ, и не более того.
Экономический протест выглядит совсем иначе: когда вы приносите хозяину предприятия ультиматум: поднять оклады персоналу на 20%, либо через две недели профсоюз объявит бессрочную забастовку. Для пущей убедительности в ближайший понедельник проводится символическая предупредительная забастовка, когда работники на два часа прекращают работу. Это не наносит сколь-нибудь заметного ущерба предприятию, но должно продемонстрировать реальность угрозы и силу ПРОТЕСТНОГО СУБЪЕКТА, в качестве коего выступает профорганизация.
Теперь понятно, чем протест отличается от публикации своих хотелок в Твиттере? Заодно мы видим ключевое значение субъекта экономической борьбы. Можно ли добиться желаемого без субъекта, то есть без профсоюзной организации? Теоретически – да. Вы записываетесь на прием к директору и кладете ему на стол два заявления: одно с просьбой поднять оклад на 20%, второе – заявление об увольнении. Но вероятность того, что вы настолько бесценный работник, что босс вам в индивидуальном порядке будет устанавливать размер вознаграждения, если честно, нулевая. Директор мыслит иначе: пойдешь одному на уступки – завтра целая пачка подобных заявлений будет лежать на столе. Проще подписать вам увольнение. Для предприятия не проблема заменить одного сотрудника.
В политической борьбе такой же расклад. Если нет политического субъекта (партии, движения, профсоюза, совета, подпольной организации, повстанческой армии) – то просто некому сформулировать и донести требования. Властям не с кем вести переговоры. Вы что, серьезно думали, что Лукашеску ходит ночью по городу, читает, что вы написали на заборе, а потом обсуждает со своими министрами, удовлетворить ваши хотелки, или нет? Если нет политического субъекта и нет конкретных требований, подкрепленных реальной угрозой – то с какой стати диктатор должен обращать внимание на ваши челобитные, написанные на плакатиках? Ведь вы просто просите, ничем ему не угрожая.
Именно поэтому мы констатируем: единственное требование было выдвинуто Тихановской 13 октября 2020 года в виде Народного Ультиматума. Но, во-первых, революция к тому времени уже безнадежно проиграла. Во-вторых, Тихановская не обладала (да и сейчас не обладает) политической субъектностью. Проще говоря, у нее нет абсолютно никакого организационного ресурса, способного реализовать хоть каике-то угрозы правящему режиму. Профсоюз «Солидарность» в Польше в 1988 году имел силы поднять миллионы рабочих на забастовку. И делал это уже ранее не раз. Именно поэтому коммунистическое правительство пошло с ним на переговоры. Все решает только сила.
Революция в Беларуси не родила субъекта – и потому проиграла. Мы не утверждаем, что при наличии субъекта она бы победила. Был бы шанс. Без политического субъекта – его нет в принципе. Отсюда следует вполне очевидный вывод: надо выстраивать этот политический субъект. Попытка дворовой самоорганизации была, но провалилась. Жизнеспособными нам видятся две идеи:
- создание сетей сопротивления, чей инструментарий – гражданское неповиновение
(дворовые и квартальные советы могли бы в них встраиваться, кстати);- создание профсоюзной конфедерации,
цель которой – организация политической стачки.Есть и третий вариант – создание инфраструктуры насильственного протеста. Но не будем вас пугать радикальщиной. Население РБ слишком изнеженно и нерешительно, чтобы всерьез встать на путь партизанщины.
Вопрос не стоит в выборе одного из предложенных вариантов. И движение гражданского неповиновения, и подпольные профсоюзы, и даже группы народных мстителей, практикующие террор, могут возникать и развиваться совершенно независимо друг от друга. Здесь важно другое – СИСТЕМНОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ возможно только при наличии политического субъекта. Чем сильнее субъект – тем эффективнее сопротивление. Субъектов может быть много. Они могут быть большими и малыми, радикальными и умеренными, совершенно разной идеологической ориентации. Но лишь когда они есть, появляется возможность их тактического объединения для достижения общих интересов.
Общий интерес очевиден – слом диктаторского режима Лукашенко. Для достижения этой цели и профсоюзные лидеры, и студенческие вожаки и медийные властители душ и даже партизаны, практикующие жесткач, могут объединить свои усилия для создания неприемлемой угрозы правящему режиму, дождавшись благоприятной ситуации. Проще говоря, все они вдвинут ОДНО ТРЕБОВАНИЕ – передачу власти переходному правительству, каждый приводя в качестве аргумента свою угрозу. Профсоюзы объявят бессрочную забастовку; партизаны начнут похищать из дому и вешать в лесу мусоров; студенты забаррикадируются в вузах и вышвырнут на улицу портреты растоптанные портреты диктатора и обоссанные государственные флаги; сети сопротивления начнут массированные акции гражданского неповиновения и саботажа. Это все вкупе при достаточном нажиме и решимости идти до конца убьет режим.
Но для этого нужно выстроить описанную систему сопротивления. Для этого потребуются годы. Начинайте прямо сегодня – и, скажем, через три года можно будет провести первую пробу сил. Но кто об этом честно и откровенно говорит? Эмигрантская тусовка кормит вас сладкими сказками о том, что рэжым на последнем издыхании и потому надо всем дружно выйти 25 марта на улицу – и тогда в мае, как обещала Тихановская, диктатор согласится на переговоры о передаче власти. Бред! Если не верите, можете дождаться мая и убедиться в этом сами.
Мы уже давали прогноз по поводу Народного Ультиматума – его позорный провал неизбежен. Мы заранее объясняли, почему поражение предопределено: чтобы организовать всебелорусскую стачку, нужна серьезная управляющая структура общенационального масштаба. Если ее нет, угроза превращается в блеф. Мы оказались правы.
Точно так же мы заранее констатируем, что акция 25 марта окажется слабой и единственным ее итогом станут десятки оштрафованных граждан и несколько политзаключенных. Это в том случае, если хоть сколько-то заметное выступление вообще состоится, что далеко не факт. Причина все та же – без политического субъекта ПРОТЕСТ НЕВОЗМОЖЕН, потому что толпа, какой бы огромной не была, к вечеру рассыпается, люди расходятся по домам. Какая в этом угроза режиму? Будет опять то же самое, что было уже десятки раз – бессмысленное хождение по дворам и, возможно, даже по улицам, с целью выражения своих хотелок. Это не сработало раньше, даже когда демонстрации собирали сотни тысяч участников. С какого хрена это сработает, когда манифестантов будет всего несколько тысяч?
Гражданское общество в нынешнем бессубъектном состоянии не способно ни сформулировать угрозу режиму, ни, тем более, ее реализовать. Понимают ли это «вожди революции» в Вильнюсе и Варшаве? Вполне. Но у них есть свои интересы, скажем так, утилитарного характера. Победа над лукашизмом невозможна, но если вы будете устраивать мирные демонстрации, то они получат гранты на дальнейшую «борьбу». НЕХТА совсем зачахла без сочных картинок разгона карателями народных выступлений, ей позарез нужен «мясной» контент, на котором она взлетела в августе.
Пойдут ли авторы сами на улицу 25 марта? Конечно пойдут. Но не затем, чтобы одержать решительную и окончательную победу над диктатурой. Атлет устанавливающий мировой рекорд на олимпийских играх, тратит на это несколько минут. Но этому предшествуют годы изматывающих тренировок. 25 числа состоится одна из таких учебных тренировок, которая (если состоится) не принесет ничего, кроме растянутых мышц, синяков и боли. Надеемся, боль поражений отрезвит со временем даже самых «невероятных» зомби.
Хотите помочь Паше, Свете и Степе – делайте, что они велят.
Хотите свалить диктатуру – делайте то, что написано в этом посте. Не потому, что так велели Лечо и Алиса, а потому что это в ваших интересах.
Либо не делайте ничего – и тогда ничего не изменится. Все в ваших руках и ваших головах.
Мы не можем распоряжаться вашими руками, но способны вложить в ваши головы разумные мысли, заставить вас сомневаться, рассуждать, спорить, делать выводы и действовать. Эту работу мы и продолжим в ближайшие годы. Жыве Беларусь!