Лежал наш взвод, прижатый пулеметом

На Лихтенбургер, ползая в пыли.
У взводного, конечно, глаз наметан,
И он сказал: «Вот, мать твою, пришли…»
Как пробежать пристрелянный участок,
Где сеет смерть немецкий пулемет?
В такую ситуацию нечасто
Влипал в войну бывалый разведвзвод.
«Вы что там телитесь»,- кричал им в трубку ротный:
«Вы, держите, засранцы, целый полк.
Да мне плевать, что снайпер пулеметный –
Чтоб через полминуты он замолк!»
Здесь не пройти – если подумать трезво,
Настал, дедок, и твой геройский миг.
Давай бегом – ползти здесь бесполезно,
Что делать, твоя очередь, старик.
И дед перекрестился неумело,
Погладил безотказный ППШ,
Прилег на «старт», и сердце заболело,
Да в пятки провалилась вдруг душа.
Но тут вмешался вдруг один парнишка –
Пацанчик восемнадцати годов –
«Куда тебе бежать с такой одышкой?
Я промахну - за несколько прыжков».
И он рванулся быстро и умело,
Но в очередь короткую влетел,
И был уж мертв он, но летело тело
К своей последней финишной черте.
Вскочил наш дед и, с яростью кипящей
Судьбу несправедливую кляня,
И злобою животною горящий,
Он выбежал на линию огня.
Бежал как лось, летел быстрее пули
И все кричал, не закрывая рот.
Он добежал. Солдаты все вздохнули –
Не выстрелил проклятый пулемет.
Здесь просто все – дивизионная разведка
Участок этот с тыла обошла
И суку – гитлерюгенд-малолетка,
У пулемета этого нашла.
«Да надо в штаб бы этого урода –
Пускай его допросит кто-нибудь.»
«Какой вам штаб? Он завалил полвзвода -
Ему уж к черту уготован путь».
И сбросили «завоевателя Европы»
Наверное, с восьмого этажа,
Да так, что голова влетела в жопу,
И устремилась в ад его душа.
И вам скажу – не будь России сыном –
Так надо с каждой тварью поступать,
Чтоб было некому, в пропахших нафталином,
Эсэсовских мундирах щеголять…