«Факты о Чехове» Семья Чехова была родом из Воронежской губернии.

Об
этом есть записи в ревизской сказке - статистическом документе того
времени, куда после переписи заносились имена и фамилии крестьян. На
протяжении XVII столетия предки Чехова жили в селе Ольховатка,
Острогожского уезда, Воронежской губернии. Дед Чехова, Егор Михайлович,
был из крепостных, но впоследствии смог выкупить себя и свою семью на
волю. Дед Чехова был, по-видимому, первым грамотным человеком в семье,
что и помогло ему получить вольную и вывести в люди своих сыновей. Сам
Чехов никогда не забывал о своем происхождении. «Во мне течет мужицкая
кровь», - писал Чехов книгоиздателю А. С. Суворину в марте 1894 года.
"В детстве у меня не было детства", - говорил Чехов.
"Деспотизм и ложь исковеркали наше детство до такой степени, что тошно и
страшно вспоминать", - писал Чехов своему брату в 1889 году. Детство
Чехова, отец которого, Павел Егорович, держал торговую лавку, было
подчинено поистине каторжному режиму. Жизнь юного Антона и его братьев
проходила между работой в лавке, открытой с 5 утра до 11 вечера,
гимназией и бесконечными репетициями в церковном хоре, организованном
Павлом Егоровичем. Кроме того, все дети учились ремеслу, Антоша -
портняжному. Тяжелый нрав отца, распространявшийся не только на детей,
но и на жену, Евгению Яковлевну, смягчился только тогда, когда Антон
стал главным кормильцем в семье.
Во время поездки по Сахалину Чехов встречался с Сонькой «Золотой ручкой»
Важным итогом поездки Чехова по Сахалину стала перепись населения
острова, большую часть которого составляли ссыльнокаторжные и их семьи.
Чехов проехал от северной оконечности острова до южной, побывав
практически во всех поселках. «На Сахалине нет ни одного каторжного или
поселенца, который не разговаривал бы со мной», - писал Чехов.
В числе каторжан, живущих на Сахалине, находилась и Софья Блювштейн -
Сонька – Золотая Ручка. Легендарная воровка, легко перевоплощавшаяся в
аристократок, говорившая на нескольких языках и продумывавшая свои
преступления так тщательно, что полиция долгое время не могла найти на
нее управы, была отправлена в ссылку за несколько краж ювелирных изделий
на большую сумму. На острове Сонька предприняла три попытки бегства,
все неудачные, была закована в кандалы и, в конце концов, сломалась.
Чехов, встретившийся с ней в 1890 году, описывал легендарную мошенницу
так: «Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина с помятым,
старушечьим лицом. На руках у нее кандалы; на нарах одна только
шубейка из серой овчины, которая служит ей и теплою одеждой и постелью.
Она ходит по своей камере из угла в угол, и кажется, что она всё время
нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное». В
то время Соньке было всего 45 лет.
Расстаться с медициной «доктор Чехов» так и не смог
Долгое время именно в медицине Чехов видел и основной источник дохода, и
жизненное призвание, а на рассказы, шутки и фельетоны смотрел как на
способ подзаработать. Широко известна фраза Чехова: «Медицина — моя
законная жена, а литература — любовница». Сначала – учеба на медицинском
факультете Московского университета (где среди его преподавателей был
Николай Склифосовский), потом – работа врачом в Воскресенске и
Звенигороде. Но со временем «расстановка сил» изменилась – и доктор
превратился в литератора.
Докторская табличка исчезла с двери Чехова в январе 1886 года. Причиной
тому стала не только литературная нагрузка, но и тяжелый случай из
врачебной практики: две его пациентки, мать и сестра художника Янова,
умерли от тифа. После поездки по Сахалину в 1890 году Чехов писал:
«Брошу даже медицину… отдал уже ей дань в виде книги о Сахалине».
Но в действительности, Чехов продолжал быть врачом всю свою жизнь. В
письмах к брату подписывал себя шутливо - «брат и сестра Антоний и
Медицина», продолжал участвовать в медицинских съездах и знакомиться с
открытиями в этой сфере. Лечил и больных в своем подмосковном Мелихове,
помогал больным в Ялте.
Чехов совершил «переворот в литературе»
Чеховская проза удивляла современников своей краткостью и простотой. Его
краткость противостояла тому, что более всего ценили и чем дорожили в
те времена – пространному многотомному роману, который читался «целыми
зимами напролет». Краткость Чехова смущала многих. Сетовала даже Ольга
Книппер, и Чехов объяснял ей: «Это у меня, Дуся, почерк мелкий…».
Писатель Дмитрий Григорович называл рассказы Чехова «переворотом в
литературе». Григорович был восхищен творчеством Чехова, о чем писал ему
в 1886 году: не сомневаются, что у Вас настоящий талант, талант,
выдвигающий Вас далеко из круга литераторов нового поколенья». Письмо
Григоровича заставила Чехова поверить в себя.
После смерти Чехова Толстой сказал о его творчестве «Он создал новые,
совершенно новые, по-моему, для всего мира формы письма, подобных
которым я не встречал нигде…»
Первая постановка чеховской «Чайки» провалилась
Первая постановка знаменитой чеховской «Чайки» состоялась 17 октября
1896 года в Александрийском театре Петербурга. Это был полный провал:
актеры играли так скверно, публика была так равнодушна и рассержена, что
сам Чехов, присутствовавший в театре, покинул его незадолго до конца, а
на следующий день и вовсе уехал из Петербурга. (По иронии судьбы,
именно на этой сцене когда-то провалился и гоголевский «Ревизор», и
Гоголь тогда так же, спешно и без всякого предупреждения, покинул
город).
Всемирная слава пришла к Чехову уже после смерти, в двадцатые годы
прошлого века
«Меня будут читать лет семь, семь с половиной, а потом забудут», -
вспоминала слова Чехова Татьяна Щепкина-Куперник.
Но Чехов ошибся: уже после смерти, в 20-е годы прошлого века, к писателю
пришла мировая слава - его стали читать, издавать, играть, о нем начали
говорить. Возможно, Чехов вернулся в Европу с первой волной русской
эмиграции или, как считал Алексей Толстой, это произошло в начале Первой
мировой войны, когда союзникам спешно понадобилась «русская душа».
Больше всего Чехов «пришелся по вкусу» британцам. По словам режиссера
Ричарда Эйра, «британский театр колонизировал Чехова точно так же, как
русский театр колонизировал Шекспира».
Чехов был влюблен в Лику Мизинову, но в их отношениях никогда не было
ясности
Долгая история отношений Чехова и Лики Мизиновой началась в 1889-м году,
когда она, подруга сестры писателя Марии Павловны, пришла в гости к
Чеховым в их дом на Садово-Кудринской. Ей было 19 лет, ему, тогда уже
знаменитому писателю, - 29. Общительная, разговорчивая Лика, дочь
состоятельных родителей, легко сходилась с людьми и умела найти с каждым
найти общий язык. Чехов и Мизинова быстро сблизились и много времени
проводили вместе: посещали музеи, концерты и церковные службы, Лика
помогала писателю готовиться к его поездке на Сахалин, часто бывала у
Чеховых.
Именно переписка с Ликой Мизиновой, полная иронии и взаимных шуток,
является самой обширной во всей переписке Чехова, но даже она не дает
полного представления о том, какими же были их истинные отношения, любил
ли Чехов когда-нибудь Мизинову, или это было не более чем
влюбленностью.
Чехов не принял пожалованный ему Николаем II титул потомственного
дворянина
28 декабря 1899 года император Николай II подписал указ о том, что
Антону Чехову жалуется титул потомственного дворянина и орден Святого
Станислава третьей степени.
Для биографов Чехова этот факт его биографии долгое время оставался
неизвестен. Все дело в том, что дворянский титул Чехов не принял.
Высочайший указ так и остался без внимания и последствий.
Потомственным дворянином Чехов не стал, но поскольку в России нельзя
было жить совершенно без всякого чина, то у Антона Павловича все-таки
был чин – отставной сверхштатный младший медицинский чиновник.
Также он оставил без внимания и звание почетного академика Российской
академии наук. В паспорте его жены Ольги Книппер-Чеховой было написано:
жена врача. «Хотел я сначала сделать тебя женою «почетного академика» -
писал Чехов ей. – Но потом решил, что быть женою лекаря куда приятнее».
Из-за рассказа «Попрыгунья» Левитан чуть не вызвал Чехова на дуэль
Одним из ближайших друзей Чехова был художник Исаак Левитан. Они
познакомились еще в конце 1870-х годов, когда оба были студентами и
сохранили свою дружбу на протяжении многих лет.
Но один случай, чуть не разрушил их дружбу. В восьмидесятых годах Чехов
дружил в Москве с художницей-дилетанткой Софьей Петровной Кувшинниковой.
Софья Петровна была женщиной интересной и незаурядной и собирала вокруг
себя кружок выдающихся людей. Левитан тоже входил в этот круг, давал
Кувшинниковой уроки живописи, ездил на этюды, и, даже, имел с ней
длительный роман.
В 1892 году вышел в свет рассказ Чехова «Попрыгунья», и многие узнали в
его героине Ольге Дымовой - Кувшинникову. А в возлюбленном героини -
художнике Рябовском -Левитана. Левитан обиделся Чехова за это и какое-то
время не разговаривал с ним, и даже якобы хотел вызвать Чехова на
дуэль.
Чехов входит в тройку самых экранизируемых в мире писателей
Согласно рейтингу журнала "Огонек", Антон Чехов входит в тройку самых
экранизируемых писателей в мире. Список литераторов, по книгам которых
чаще всего снимались фильмы для кино или ТВ, был составлен журналом на
основании данных IMDb.
На первом месте рейтинга оказался Уильям Шекспир (768 экранизаций), а
второе-третье заняли Диккенс и Чехов (число экранизаций оказалось равным
- 287). Чехов, кстати, оказался единственным русским писателем в
"десятке" рейтинга.
Ольга Книппер и Антон Чехов венчались тайно 25 мая 1901 года
Почтовый роман Ольги Книппер и Антона Чехова длился до 1901 года. 25 мая
(7 июня – по старому стилю) 1901 года Антон Павлович и Ольга
Леонардовна венчаются. Свадьба была тайной, это было условие Чехова.
«Если даешь слово, - писал он, - что ни одна душа в Москве не будет
знать о нашей свадьбе до тез пор, пока она не свершится, - то я
повенчаюсь с тобой хоть в день приезда. Ужасно почему-то боюсь венчания и
поздравлений, и шампанского, которое нужно держать в руке и при этом
неопределенно улыбаться».
О предстоящей свадьбе не знала даже семья Антона Павловича. Долгое время
Чеховы даже не знали, кто была невеста. Знали обо всем лишь Мария
Павловна Чехова, Станиславский и Немирович-Данченко.
Ольге Книппер было суждено пережить Чехова на 55 лет
После свадьбы Чехов и Книппер прожили вместе лишь шесть месяцев, потом
Ольга Леонардовна отправилась в Москву - работать, а Антон Павлович
остался в Ялте. "Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не
ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству",- писал
Чехов жене.
Брак их продолжался до смерти Чехова 2 (15) июля 1904 г. Ольге
Книппер-Чеховой было суждено пережить мужа на 55 лет, больше замуж она
так и не вышла.
Чехов не любил писать о своей жизни.
«Вам нужна моя биография? - писал Чехов своему редактору в 1892 году. -
Вот она. Родился я в Таганроге в 1860 г. ... В 1891 г. совершил турне по
Европе, где пил прекрасное вино и ел устриц. Писать начал в 1879 году.
Грешил и по драматической части, хотя и умеренно… Из писателей
предпочитаю Толстого, а из врачей - Захарьина. Однако, все это вздор.
Пишите, что угодно. Если нет фактов, то замените их лирикою».
Известно, что наблюдательный и тонко чувствующий жизнь Чехов о себе
самом писать не любил. «Не могу я писать о себе самом», - писал Чехов и
шутливо «признавался», что у него «болезнь» - автобиографофобия.
Чехова была целая армия горячих поклонниц, которых называли
"антоновками"
За Чеховым постоянно следовали восторженные поклонницы, когда в 1898
году Чехов перебрался в Ялту, многие из них отправились в Крым за своим
кумиром.
В январе 1902 года газета «Новости дня», цитата из которой приводится на
сайте «Газетные старости», писала: «В Ялте, где живет А.П.Чехов,
образовалась, по словам "Саратовского Дневника", целая армия бестолковых
и невыносимо горячих поклонниц его художественного таланта, именуемых
здесь "антоновками". Последние бегают по набережным Ялты за писателем,
изучают его костюм, походку, стараются чем-нибудь привлечь на себя его
внимание и т.д. - словом производят целую кучу нелепостей. Идеал этих
безобидных существ весьма скромен: "видеть Чехова", "смотреть на
Чехова"».
Обращение Гаева к «многоуважаемому шкафу» Чехов взял из детства
«Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое
вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и
справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не
ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях
нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы
добра и общественного самосознания», - произносит в одной из сцен пьесы
«Вишневый сад» Гаев.
В Таганроге у Чеховых был шкаф из красного дерева, в котором Евгения
Яковлевна прятала от детей сладости. Дети, в том числе и маленький
Антоша, подходили к этому шкафу, кланялись ему и в шутку называли
«дорогим» и «многоуважаемым». Работая над «Вишневым садом», Чехов
«превратил» это воспоминание в знаменитое обращение Гаева к шкафу.
Чехов всегда умел сказать "хорошую нелепость"
У Чехова была природная склонность к острословию, он любил и умел
создавать фразы, западающие в память. Многие из них вошли в наш язык
настолько прочно, что уже воспринимаются как "народная мудрость".
"Краткость - сестра таланта" или знаменитое "Если в первом акте на сцене
висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить" еще хранят печать
автора. А вот о том, что фраза "Этого не может быть, потому что не может
быть никогда" - из первого чеховского рассказа "Письмо к ученому
соседу", уже мало кто знает.
Бунин как-то заметил, что даже если бы Чехов не написал ничего, кроме
"Скоропостижной конской смерти" или "Романа с контрабасом", то и тогда
было бы ясно, что в русской литературе мелькнул яркий и сильный ум.
"Сказать хорошую нелепость дано лишь умным людям", - считал Бунин.
Перечислить все чеховские фразы, вызывающие улыбку, невозможно, вот лишь
некоторые из них:
"Тираны и деспоты вы, мужчины, но как вы хитры и прекрасны!"
"Незнакомая девица похожа на закупоренную склянку с неизвестной
жидкостью - попробовал бы, да страшно: а вдруг там яд?"
"Если тебе изменила жена, радуйся, что она изменила тебе, а не
отечеству".
"Лучше развратная канарейка, чем благочестивый волк".
"О, женщины, женщины, - сказал Шекспир, и для меня теперь понятно
состояние его души".
"Я твой законнорожденный муж".
«Было поистине изумительно то мужество, с которым болел и умер Чехов!», -
сказал Бунин после его смерти
Со своей болезнью Чехов жил долгие годы, казалось, что она то отпускала
его, то, наоборот, подступала все ближе.
Многие современники Чехова в своих воспоминаниях не раз подтвердят одну и
ту же мысль: Антон Павлович никогда не говорил о своей болезни и не
жаловался на здоровье, даже в самые тяжелые моменты делая вид, что все в
порядке, и боясь расстраивать близких и друзей
даже и вида не подавал, что ему плохо. Боялся нас смутить... Я сам
однажды видел мокроту, окрашенную кровью. Когда я спросил у него, что с
ним, то он смутился, испугался своей оплошности, быстро смыл мокроту и
сказал: Это так, пустяки. Не надо говорить Маше и матери", - вспоминал
брат Чехова Михаил Павлович об эпизоде, случившемся за несколько лет до
смерти Чехова.
А вот что писал Чехов Суворину: "Я на днях едва не упал, и мне минуту
казалось, что я умираю. Быстро иду к террасе, на которой сидят гости,
стараюсь улыбаться, не подать вида, что жизнь моя обрывается… Как-то
неловко падать и умирать при чужих".
А Левитан писал в письме Илье Репину так: "Сердце разрывается смотреть
на Чехова - хворает тяжко, видно по всему - чахотка, но улыбается, не
подает вида, что болен. Интересно, знает или не знает правду? Душа за
него болит".
Находясь в Баденвейлере, Чехов писал маме и сестре: "Здоровье мое
поправляется, входит в меня пудами, а не золотниками", "Здоровье с
каждым днем все лучше и лучше"... Меж тем силы оставляли его с каждым
днем.
В статье, напечатанной в немецкой газете после смерти Чехова, его
лечащий доктор Эрик Шверер писал: "Он переносил свою тяжелую болезнь,
как герой. Со стоическим, изумительным спокойствием ожидал он смерти. И
все успокаивал меня, просил не волноваться, не бегать к нему часто, был
мил, деликатен и приветлив".
"Было поистине изумительно то мужество, с которым болел и умер Чехов! ",
- позже скажет о нем Бунин.(с)