Заводская-родная улица в Медногорске...: Екатерина Мешечкова
1 апр 2020

ВОСПОМИНАНИЯ О ЗАВОДСКОЙ УЛИЦЕ.

ЧАСТЬ 16.
Людмила Дубовицкая:
Моя мама работала в училище, так я там была завсегдатаем, и все фильмы, концерты смотрела, и ездила с учащимися на все мероприятия. Вместе мы засаживали клумбы цветами, а малышами купались в фонтане.
Екатерина Рыбалкина:
После успешного окончания ГПТУ, учащимся давали направление на повышение образования в техникумы. Как отличника профессионального обучения, Щёлокова Фёдора и несколько ребят из его группы, направили в Челябинский индустриально-педагогический техникум. Окончив его, Фёдор вернулся в училище и работал некоторое время мастером производственного обучения, но профессия оказалась не по душе.

Во 2 ряду второй слева - Фёдор Щёлоков.
В верхнем корпусе на первом этаже располагались учебные классы и столовая. Ремесленников кормили бесплатно. Мы тоже здесь питались, как школа продлённого дня, платно, кроме детей из многодетных семей. На втором и третьем этажах было общежитие учащихся.
Верхний корпус училища со двора.
Раньше был только один этот вход. Через него мы, группами продлённого дня, входили в столовую, где нас кормили горячим обедом. Поэтому крыльцо, которое видно на снимке, для нас, учеников школы №5, родное. Каждый день мы по этим ступенькам поднимались в корпус. Только ступенек было в два раза больше, поэтому часто на этом высоком крыльце фотографировались. На крыльце разместилась группа учащихся, в которой училась Люда Немтинова.
Выпускной праздник в училище у Люды Немтиновой. Она на отлично закончила обучение на повара. Как маму отличницы, на торжество пригласили и Валентину Ивановну. На фото они обе – слева.
Прошли десятилетия, и по-прежнему, многие заводские, и особенно приезжие, поступали в училище, чтобы получить профессию. Время шло, возможности училища расширялись, они помогали внедрить новшества - девушек стали принимать в ГПТУ на обучение профессии повара и продавца.
Некоторые приезжие ремесленники не хотели жить в общежитии и квартировали на Заводской. А наши люди были очень гостеприимными и доброжелательными. Таких больше нигде нет!
Вот и становились эти ребята своими, родными, женщины их воспринимали как сыновей и дочерей, брали на себя ответственность за них, держали связь с их родителями. И для ребят улицы они становились друзьями. Помню, у тёти Кати Климкиной жил смуглый, красивый парень из деревни, у него была кличка - «Цыган». Он так привык к ребятам улицы и к тёте Кате, что, отслужив в армии, приехал в первую очередь повидаться с ней и с пацанами, и лишь потом поехал домой.

Александр Дорохов:
Сколько помню, у тёти Кати Климкиной всегда жили квартиранты, и парни, и девушки. Многие из них были с одной деревни, братья и сёстры, родные и двоюродные. Она очень их опекала, особенно девушек. Не уснёт, пока не дождётся их с улицы.
Если мне не изменяет память, «Цыгана» звали Игнатьев Сашка. С ним жил Сенька Харитонов из Тоцкого. Мы с ними очень хорошо дружили, я всех их помню. Его брат Вовка, сестра Валентина, девушка Нина с их деревни тоже в разные годы жили у тёти Кати. Вовка тоже после армии приезжал на Заводскую. И что интересно, меня призвали в армию, и попал я в Тоцкие лагеря. Вечером, смотрю, Нина идёт.
- А мы с Вовкой поженились и здесь живём, в ста метрах от казармы. Вовка тебя отпросит у командира и привезёт к нам. Так и получилось. Посидели хорошо, вспоминали молодость, Заводскую. Предлагали они мне способ, как остаться в Тоцком, но я не пожелал, хотелось что-то ещё в жизни увидеть, кроме Оренбургских степей. Наутро нас, кто имел водительские права, собрали, загрузили в 17 вагонов и отправили в Германию.
Я (слева) в солдатах.
У тёти Кати Климкиной девчонки из разных деревень квартировали. Мы с ними тоже дружили, вечера вместе проводили. Однажды была такая лунная ночь, что нам не хотелось расходиться, и Толька Бугаец предложил сходить покупаться на водоём. Взяли спички, покрывало, кое-что покушать и под руководством того же Тольки, отправились напрямик к водоёму. Напрямик – это по горам… Катя, там, где вы с Раей, затерявшись, кувыркались по кочкам. Вот и мы по этим горам шли-шли, кое-как дошли, уставшие, потные, все в пыли. Назад шли уже по дороге, рассвело, 4-5 часов утра, уже табун пастух гонит. Бугаец с теми ребятами, кто в конце улицы живёт, свернули к своим домам, а я повёл девчонок к дому тёти Кати. А она уже с прутом стоит у ворот.
- Ах, петух, ты такой-сякой! Куда их водил?!
И прутом мне по заднице! Мы давай оправдываться в четыре голоса.
- Ой, не дай бог! Ведь мне перед их родителями ответ держать, - охает и причитает тётя Катя.
Вечером с работы иду, опять стоит у ворот.
- Иди сюда!
- Бить не будешь?
- Нет. Давай реабилитируйся. Стекло мне надо вставить, умеешь? Вставил ей стекло. Реабилитировался. Вот так за чужими детьми, как за своими, приглядывали женщины Заводской. У бабушки Евтеевой шесть мальчишек квартировали. Во дворе стол бильярдный построили, мы тоже ходили к ним играть. Дружно жили со всеми квартирантами. В училище спортзал был хороший, они нас водили туда. На фильмы проводили тайком, прикрыв полой пальто. Помню, мы там фильм «Лебединое озеро» смотрели, понравился.

Иван Антипин:
Кинофильмы показывали в училище каждую неделю, и мы, ЦЭСовские пацаны, ходили на прорыв! Дежурные не пускали, но мы прятались под лавки и всё-таки смотрели кинокартины.

Ирина Чебоксарова:
Ремесленное училище («ремеслуха») играло в моей ранней детской
жизни важную роль. Казалось, более красивого места на свете нет: несколько клумб, высокие тополя, дорожки между корпусами – именно здесь в выходные дни нам разрешали играть.
В училище была хорошая самодеятельность, поэтому перед всеми праздниками устраивались концерты. Большой концерт давали также и в день выборов.
Маленькое отступление: слово выборы произносили почему-то как «выборА», вполне нормальной была фраза: «Помнишь, на выборАх…»
Так вот, поскольку зрительный зал училища был небольшим, с утра занимали стулья, скамейки и до вечера караулили свои места. Хорошо помню, что среди зрителей всегда была одна большая полная женщина, которая, обмахиваясь платком, сидела в заднем ряду. По мере уплотнения зала обстановка накалялась, вспыхивали мелкие ссоры, кислорода в воздухе становилось все меньше, наконец, поднимался шум, гвалт. Мы, ребятишки, бежали посмотреть, что произошло:
несколько человек тащили ту самую несчастную тётку, потерявшую сознание от духоты, на улицу, при этом голова её бессильно моталась. Как можно было пропустить такое зрелище! Кто-то приносил воды, а когда бабёнка очухивалась, её вновь под руки вели в зал. Никому и в голову не могло прийти, что женщину надо отвести домой. Мы, дети, сидели на полу или ступеньках перед сценой. Стихи и песни смирно пережидали, зато танцы и сценки вызывали у нас неописуемый восторг! До сих пор помню неизгладимое впечатление от танца, в котором девушка с ярко накрашенными губами, намеренно громко чмокнув юношу в щеку, оставив след помады, убежала за кулисы, закрыв лицо руками. Зал неистовствовал.
Ирина Чебоксарова
Каждую неделю, кажется, по выходным, привозили фильмы в училище. Вход для ремесленников был бесплатным, но мы, ребятня, тоже просачивались. Иногда, если фильм был для взрослых, нас с позором изгоняли, и это было горе.
За общественно-политическую работу в училище отвечал бывший фронтовик, потерявший на войне ногу и ходивший на протезе, Василий
Терентьевич Омельченко. Фильм не начинали, пока не приходил Василий Терентьевич. Ближе к первым рядам у него было своё место. Подойдя к нему, он по-хозяйски оглядывал зал, потом поворачивался к окошечку киномеханика, делал отмашку рукой (или носовым платком?) и садился.
Начинался фильм. Процедура эта, не менявшаяся годами, вызывала много шуток и насмешек. Всегда находился шутник, который, пока не было Омельченко, важно вставал, оглядывал зал, потом махал киномеханику. Были и среди детей смельчаки, которые пытались копировать шутку. Я никогда этого не делала, ибо с раннего детства нам с братом внушили, что мы ни в коем случае не должны опозорить маму, которая работала в школе учителем, и папу, ведь он был мастером производственного обучения в этом же училище. Отец учил будущих металлургов, его группы всегда занимали первые места в соревнованиях, чем мы в семье гордились.
Фильмы, увиденные в детстве, оставались в памяти, они были событием, которое долго переживалось, поскольку даже радио было не у всех. До сих пор помню фильм, на котором я хохотала как безумная, до слез, до икотки. Оглядываясь назад, видела, что рыдает и складывается пополам от смеха весь зал.
Это был фильм «Когда казаки плачут». Заглянула в Интернет, его можно и сейчас посмотреть, но не стала: а вдруг он окажется несмешным.
Когда повзрослела, училище ушло из моей жизни, все вечера я сидела за книгами, переводами с английского, начала рисовать. Зато многие мои одноклассницы в 7, 8 классах начали встречаться с ребятами из училища, а потом и замуж за них вышли. Став взрослой, узнала, что ремесленники (многие из-за войны) были переростками, очень выручали молодых вдов и женщин, не вышедших замуж по причине нехватки мужчин. И это тоже было хорошо.

Екатерина Рыбалкина:
- Ирина, как интересно читать воспоминания – то грусть вызывают, то безудержно хохочешь. Вот пишу сейчас и снова смеюсь - столько юмора в описанном тобою эпизоде. Фильмы бесплатно всегда показывали во время выборов. Нам, пионерам, было почётно стоять около урн и отдавать салют каждому избирателю, опустившему в урну бюллетень. Встать надо было рано, в 6 часов уже начиналось голосование. А по окончании выборов демонстрировали фильм. Помню, что смотрела про Максима Перепелицу и, какой-то с трагическим сюжетом - про девушку, отданную замуж в сектантскую деревню.

Валерий Щёлоков:
Читая книгу, я вернулся в памяти во времена, когда учился в ГПТУ- 9.
Вот на фотографии увидел своих родственников, друзей, вижу некоторых ребят из нашей школы и с улицы Заводской.
Речь больше пойдёт о моём преподавателе – Лифанове Николае Михайловиче. Катя Рыбалкина, увидев эту фотографию, заметила: «Подготовка специалистов зависит от мастеров производственного обучения. Вот этого мастера я помню со времён, когда мы продлёнкой ходили на обед в училище. Он был строгим, и ученики его группы вели себя прилично».
Совсем не зря Катя, ещё будучи ребёнком, подметила, что учащиеся
его групп были самыми дисциплинированными. Это, действительно, был замечательный, талантливый педагог. Позже он был назначен завучем, а потом и директором училища № 6. Он был строг и требователен и к себе, и к ученикам.
Что мне запомнилось, у него был красивый каллиграфический почерк. Все удивлялись и восхищались. Однажды, он проводил в актовом зале, в нижнем корпусе с нами встречу-беседу. И я задал интересующий меня и большинство учащихся вопрос по поводу почерка. И он рассказал, что это не по наследству ему досталось, что над почерком он много работал, брал «Прописи» первоклассника со старым ещё шрифтом, и тренировался. Сидел ночами и выводил буковки, и с большим трудом выработал вот такой почерк. Теперь гордится и почерком, и своей силой воли.
Вот такие чудаки были нашими наставниками, уважаемыми и любимыми. Посмотрите на фотографию, где он с учащимися, они такие же серьёзные, как их преподаватель, и даже сидят в такой же позе, как он. Вот это авторитет!
ps://ok.ru/profile/573200816592/album/851176598224/861196828624 1965-67 год. Группа слесарей-ремонтников мастера производственного обучения Лифанова Николая Михайловича. В 1ряду 3-й слева – Щёлоков Фёдор. в 3 ряду 1-й справа – Моргаев Володя.

Ирина Чебоксарова:
На ЦЭСе, напротив ремесленного училища, располагался детсад.
Мне он запомнился кошмаром рыбьего жира, который полагалось давать ежедневно всем детям. Это сейчас «Омега 3» – модное увлечение, и глотать капсулы очень легко. А тогда, в начале пятидесятых, рыбий жир был натуральным, в пузырьках, и давали его нам чайными ложками.
Всякий раз я пыталась залезть под огромный фикус, который рос в ведре, стоящем на деревянной подставке с высокими ножками. На подставку была надета «юбочка» из белой ткани.
Фикус.
Но меня всегда выволакивали из-под этой юбочки, и начинался кошмар с рвотными движениями и непроизвольными слезами. Это сейчас я понимаю: так нас, недоедающих детей послевоенных лет, спасали от рахита.

Екатерина Рыбалкина:
У наших мам в 50-х годах продолжительность «декретного отпуска составляла 56 дней до родов и столько же – после. Три месяца. Отпуск можно было продлить ещё на три месяца, в 60-х - даже на год, но без сохранения заработной платы. Поэтому в 50-х и 60-х годах можно было отдать в ясли с двух месяцев. Но такие случаи бывали редки, чаще всего детей приводили от полугода до года». Для каждого возраста был
свой распорядок дня и своё питание.
Ясли в 50-60 годы.
«И только в 80-х годах стали предоставлять частично оплачиваемый отпуск до возраста ребёнка полутора лет, и без сохранения зарплаты до трёхлетнего возраста».
Мебель, посуда, книги, игрушки и все остальное в детских садах закупалось и регулярно обновлялось. За всё платило предприятие, поддерживающее данный детсад, попечитель, а через десяток лет – каждое предприятие строило своё детское учреждение и содержало его. Поборов «на нужды» не было, платили лишь за питание детей, исходя из зарплаты родителей. Малообеспеченные семьи освобождались от платы.
Детский сад в 60-х годах.
«Детство родившихся в 50-е сильно отличалось от детства нынешних ребят - больше свежего воздуха, но меньше соблазнов. Нарядов у ребятишек не было, скромные простые ситцевые платьица и атласные ленты в косичках - у девочек, шорты с бретельками и невзрачной расцветки рубашечка – у мальчиков. Косички были тогда самой популярной детской прической и красиво, и долго держатся».
Детский сад в 50-60 годах.
Фотографий ЦЭСовского детсада у нас нет, ведь в 50-60-х годах их делали редко. Фотографа приглашали заранее и к «фотосессии» родители наряжали детей в единственное праздничное или новое платье, которое сшили сами. По такому случаю, воспитатели выдавали детям новые игрушки, придумывали сюжеты, невооружённым глазом видно, что многие снимки того времени постановочные.
Ясельная группа 50-60 годы.
ЦЭСовский детсад был по нынешним меркам совсем маленьким, яслей и детских садов в те годы в городе катастрофически не хватало, поэтому среди нас мало воспитанников детсада, мы провели детство с бабушками и неработающими на производстве мамами. По всем этим причинам редкие фото 50-60-х годов были собраны по Интернету, поэтому не обессудьте, если какие-то не очень соответствуют ЦЭСовскому укладу жизни.
Нина Фёдорова после 8 класса устроилась на работу ночной няней в ЦЭСовский детсад. Раза три вечерами мы с Надей Моргаевой приходили туда. Дети уже спали, а мы ходили от кроватки к кроватке и любовались спящими малышами. И выбирали «себе» самых-самых: «Вот этот мой…Ой, вот этот тоже мой! И этот… И этот!!!»
Наталья Антипина:
Я очень хорошо помню своё детство в детском саду, хотя прошло уже несколько десятков лет. Там было всего две группы. В одной дети с двух месяцев до трёх лет, в другой с трёх до семи. Когда я была в старшей группе, воспитатели иногда уходили в магазин, что на остановке, за дефицитным товаром, а меня оставляли за старшую. Помню, как рассказывала и инсценировала сказки детям, читала им стихи, организовывала игры.
Даже, когда ходила в школу, после учебы бежала в садик. Когда спрашивали, кем я буду, отвечала: «Воспитателем, а Мария Ивановна (Быкова) уйдет на пенсию – заведующей».

Ирина Чебоксарова:
На ЦЭСе было три объекта, вокруг которых клубилась жизнь: школа,
ремесленное училище и баня. Баню раз в неделю посещали все. Были женские дни и мужские. Поскольку женщин было больше, да к тому же они приходили со всем выводком детей, в эти дни всегда были очереди. Иногда приходилось ждать по часу - полтора.
Помню скользкие полы, по которым лились потоки мыльной воды со всех сторон, женщин, которые тёрли до красноты спины друг другу, хлестались вениками в парилке.
Иногда раздавался вдруг заполошный визг какой-нибудь бабёнки, его подхватывали испуганно возмущённые крики других женщин, пытающихся прикрыть тазами и грудь, и то, что ниже. И хотя окна бани были густо забелены известкой, поселковые парни процарапывали щёлки, а иногда и просто в форточки заглядывали.
Я не любила баню, особенно зимой. Мама больно терла мне руки, ноги, чтобы не было, как она говорила, «кАтушек», а потом так тяжело было натягивать майку, платье, чулки на распаренное тело. Но именно в бане можно было встретить людей, с которыми давно не виделись, здесь же обсуждались все новости, передавались сплетни.
Екатерина Рыбалкина:
Когда наступала суббота, все жители Заводской и других улиц ЦЭСа, у кого не было своей бани, шли в ЦЭСовскую. В отделении по всему залу стояли лавки, но их всё равно для всех не хватало. Сейчас я предполагаю почему: бабам очень хотелось пообщаться, посудачить, ведь развлечений для них, практически, не было, кроме редких выходов в город, да вылазки в парк по случаю Дня металлургов. Поэтому очереди многие женщины просиживали с удовольствием, да и мыться не спешили.
ЦЭСовская баня. Фото, сделанное мною в 2010 год. Теперь это архив ММСК.
Вторая дверь, ведущая когда-то в женское отделение, заложена. С задней стороны бани, где растут сейчас берёзы, стоял финский домик, в котором жила учительница нашей школы Чебоксарова Александра Матвеевна с семьёй.
В бане всегда стоял пар, такой, что через три лавки уже не видно было ничего и никого.
А однажды прошёл слух, что какой-то мужик заглядывает в окна бани и даже на кого-то из девчонок напал. Это сейчас всякие маньяки, как грибы растут, а тогда это было сенсацией! ДомА на замки мы не закрывали. Вечерами ходили без опаски. Около двухэтажных бараков было уличное освещение, и наша улица хорошо освещалась. А в промежутке между ними, в районе школы, электрики никогда лампочки в фонари не вкручивали. С танцев идём с девчонками - темень на этом участке дороги. Но мы не боялись, обстановка была всегда спокойная, поэтому на отсутствие освещения никто в инстанции не жаловался.
У некоторых жителей Заводской во дворах были построены свои бани, например, у Моргаевых. Прямо на берегу речки. Про эту баню расскажу случай. Вернее, не про баню, а про безрассудность девчонок лет пятнадцати. Однажды мы с Надей там мылись и что на нас нашло?! Кто-то из нас сказал глупость, что, если загадать желание и пробежаться голышом вокруг бани по снегу, оно исполнится! Ну желаний-то у девчонок всегда много! Происходило это засветло, вдруг кто увидит нас нагих, стыда не оберёшься?! Но и исполнения желания ох как хочется! Пробежались! Это было смело! И, как оказалось, глупо. Мы ж напаренные и разгорячённые были, вот и покрылась я чирьями. Один заживёт, другой появляется. До самой весны страдала. А желание-то, спросите вы?! Не помню, исполнилось, нет ли.

Александр Ермошин :
В конце 40-х на нашей улице была банька по-чёрному. Стояла она напротив дома Малафеева Степана, у пригорка. Что такое банька по-чёрному? Котёл на огне, камни на решётке, трубы дымохода нет, дым идёт в помещение, затем выходит через щели и приоткрытую дверь наружу, вся копоть оседает внутри и въедается в доски, они приобретают навсегда запах копчёного дерева. По этим причинам банька и получила такое название. В бане темно, потому как есть одно маленькое окошечко и оно с закопчённым стеклом. Протопив баню, её слегка проветривают и идут мыться. Угарный газ, копоть, темнота, но мылись. Как никак такая баня была в чём-то удобной – она быстро нагревалась, дров требовалось немного и тепло в ней довольно долго сохранялось.
Я очень не любил эту баню, мать меня ругала, т.к. я всё время крутился и на выходе обязательно обо что-нибудь зацепившись, пачкался сажей.
С постройкой бани от завода, банька по-чёрному ещё немного действовала, потом ей перестали пользоваться, и она развалилась. Это была обыкновенная землянка, построенная временно. На месте баньки ещё долго оставалась мелкая яма и чёрные, закопчённые камни.
Банька по-чёрному.

Александр Ермошин:
Рабочее поселение ЦЭС, названное по месту строящейся центральной электростанции, образовалось с началом строительства медно-серного завода. Стройка росла, численность рабочих увеличивалась, в бараках мест не хватало. Так одновременно с бараками, а то и ранее, строятся землянки. Рабочие выбирают места, ближе к заводу, по лощинам ручьев, уходящих в сторону рудника или ближе к речке Блява. Так по одну сторону Блявы возникла улица Заводская, по другую - улица Полежаева, улица 1 Мая, улица 9 Мая, напротив кислотного цеха – посёлок Ясная поляна, вдоль дороги от ЦЭСа до конца завода - улица Панфилова и ближе к Никитино - Красная поляна. Рядом с землянками жители выбирают земельные участки под огороды. Так бараки и землянки впоследствии образовали поселения.
https://ok.ru/profile/158438755650
С сайта «Одноклассники». Юрий Квашин:
Исходно она называлась «ЦЭС» - Центральная электростанция, как и посёлок возле неё. Никакого тепла в город она не подавала. Мой отец был директором. Здание называли «Аврора», очень точно - трубы в ряд и дымят вовсю. В конце 60-х, начале 70-х перевели на газ и подали тепло на город. И после этого стала называться «ТЭЦ».

Александр Ермошин:
Строящаяся ЦЭС. Середина 30-х годов. Окончательно построена в 1937 году. Место снимка этой фотографии – гора на Полежаевке.
Кроме строящегося здания ЦЭС на фото вижу главную дорогу (вдоль неё столбы линии электропередачи и скот пасётся), впереди дороги – овраг речки Блявы, разные постройки перед зданием ЦЭС и позади здания. Уходящие по лощине постройки – это начало нашей Заводской. Вдали множество жилых домов (на фото они белые), впереди них - 4 длинных барака в ряд ближе к горам и два двухэтажных барака напротив, один их них, кажется, ещё строится. На переднем плане, у холмов, справа тоже несколько одноэтажных бараков. Впереди здания ЦЭС стоит большой белый дом, так и хочется назвать его магазином. Вокруг множество других построек.
Сейчас эта местность выглядит так (фото № 1). Жёлтыми метками я обозначил место съёмки и здание ЦЭС, за которым - заводоуправление и заросшая лесом лощина, по ней раньше и тянулись дома нашей улицы.
🔻 Фото №1:
Екатерина Рыбалкина:
- Мне больше нравится вторая фотография (фото №2), потому что её план крупнее. Я будто там присутствую. В центре – здание ЦЭС, огороженное забором. Я иду снизу, от остановки по асфальтовой дороге. Прохожу вдоль забора, он - слева, а справа от меня – полоса больших деревьев.
Налево пошла дорога в ММСК, а я поворачиваю направо к переезду. За переездом – развилка трёх дорог, она хорошо видна на фото №3.
(На фото №3 - железнодорожный переезд и развилка трёх дорог. Снимок сделан мною в 2010 году на первой встрече поколений Заводчан).
🔻 🔻 Фото №2.
🔻 🔻 🔻 Фото №3.
Поворот налево – это дорога к бывшей пожарке. Мы чаще шли по средней дороге, мимо верхнего корпуса ремесленного училища. Сейчас это – заводоуправление и на фото №2 видна их красивая ухоженная территория. Видны здания бывшей пожарки и два корпуса ремесленного училища, между ними – фонтан и газоны. В школу дети и учителя от развилки шли правой дорогой, между баней и ИТР (здания с красной черепицей на фото №2). Проходили мимо профилактория и детского сада (самые дальние здания на фото №2).

Александр Ермошин:
- Если, Катя, и я иду вместе с тобой от остановки, то сначала мы проходим проходную ЦЭС. Затем одноколейную железнодорожную линию. Слева стояла железнодорожная будка, а справа находилась кузница, в которой работал Мамыкин Андрей Никифорович со своим сыном Степаном.
Мамыкин Андрей Никифорович за работой в кузнице.
Не единожды, мы с Васькой (это другой его сын), бывали у него в кузнице. Мы, открыв рот, смотрели, как работает дядя Андрей. В горне он нагревал кусок металла до ярко-огненного окраса, потом клещами переносил его на наковальню и начинал ковать. Удар за ударом. При каждом ударе молотком от раскалённого куска металла разлетались во все стороны искры. Мы воспринимали это как магию!
Потом он останавливал работу, и мы смотрели, как рассерженно шипит деталь, опущенная в холодную воду, и как густые клубни пара поднимаются вверх. Ох и красиво!
Вернёмся к фото №2. Теперь на месте кузни и одноколейки виден густой лес. Мы идём дальше. Над нами нависает транспортёрная лента угольподачи, закрытая в деревянный короб на всю длину (на фото она видна в виде серой линии под углом над дорогой).
Будущая улица Заводская начала строиться за железнодорожной веткой, по которой на комбинат поступали необходимые для стройки материалы и оборудование, а впоследствии по ней вывозили продукцию завода.
Первым построенным домом, скорее всего, было здание пожарной части. Внизу было большое помещение для машин. На втором этаже - конторские и жилые помещения.

Нина Пелих:
🔶 «В пожарке жили:
Глазырины. Отец - начальник пожарки. Маму звали Люба, а мальчишек
- Валера и Гена.
Мужиковы. Иван и Зинаида с детьми: Галей, Тамарой и Сашей. Крыгины. Дети: Коля, Толя и младшая сестра Верочка.
Гниломёдовы. Дети, кажется, Витя и Люда.
Баталовы. Михаил, Нина и трое детей: Галя, Наташа, Вова.
🔶 В ГПТУ-9 тоже были жилые комнаты, там жили Корпачёвы: родители
и три сестры: Надя, Галя и, кажется, Вера.

Екатерина Рыбалкина:
Далее по дороге вверх стояли два двухэтажных барака и четыре одноэтажных.
Одноэтажный барак.
Двухэтажный барак.
Бараки на Заводской строили насыпные и дощатые. В дальнем одноэтажном бараке после войны жили расконвоированные пленные румынские солдаты, работавшие на строительстве завода. Позже построили ещё несколько двухэтажных бараков для рабочих и их семей.
В одном из двухэтажных бараков, один в один как на фото, жила родная сестра моей бабушки - Тарасова Федора Ивановна. Их квартира была коммунальной. Тарасовы занимали одну комнату и жили вчетвером: Федора с детьми: Николаем и Ниной, и свекровью Мариной Ивановной.
Бабушка иногда брала меня с собой, когда ходила к тёте Федоре, (так я её называла, по примеру отца и его братьев, кому она действительно являлась тёткой). Как же я любила бывать у тёти Федоры. Они жили на втором этаже, и мне так нравилось подниматься по деревянным ступенькам лестницы, держась за перила. Буквально всё там было для меня необычно. Узкий коридор, заставленный и завешенный вещами, и три или четыре комнаты в разные стороны.
Коридор коммуналки в двухэтажке.
Вспоминаю комнату нашей тёти Федоры. Она мне казалась большой по сравнению с небольшими комнатами в нашем доме. Вокруг стояли кровати, шкаф, а посередине – стол. Мы приходили, тётя Федора накрывала этот стол и угощала нас. И бабушки обязательно выпивали по рюмашке. Тётя Федора тоже часто бывала на Заводской. Сёстры хорошо
дружили, помогали друг другу, Как говорят - и в горе, и в радости были рядом.
Мама, я и тётя Федора.
Дочь Федоры – Нина Приданникова с мужем Виктором и детьми: Юрой и Олей.
Далее мы расскажем и о других жителях двухэтажек, к сожалению, в нашем архиве материалов о них и их фотографий мало.

Геннадий Малахов:
В одной из двухэтажек жила наша семья: баба Луша Терешкова, мама Алевтина, я и младший брат Женя.
Был у меня друг детства – Мочалкин Сашка. Саша, его сестра Галя и их мама тоже занимали комнату в двухэтажке по соседству.
Мочалкины Саша и Галя.
Мне очень нравилась Галя. Песня, в которой Юрий Шатунов поёт: «Детство, детство, ты куда бежишь?» - немного обо мне. Саша, женившись на Тане Мамыкиной с землянок (дочке Михаила), тоже некоторое время жил в двухэтажном доме до получения квартиры в Южном.
Мочалкины. Александр, Татьяна и дочка.
Александр и Татьяна.
Мы в детстве хорошо дружили, а Мочалкины и Мамыкины, и в юности сохранили дружеские отношения. На фотографии заснята их компания. Уже нет в живых Саши, Гены, потеряна связь с Галей. С теплом их вспоминаю.
Мурашкин Паша, Мочалкина (Мамыкина) Таня, Мочалкина Галя, Мамыкина Надя, Мамыкин Гена.

Антипин Иван:
«А это - мои друзья, мы все тоже с нижнего ЦЭСа. С Сергеевым Вовкой учились в одном классе и жили в одном доме - я в первом подъезде, а он в последнем».
Кишкин Николай и Сергеев Владимир.
Моё фото со службы во флоте.

Екатерина Рыбалкина:
На следующих фотографиях – другие жители нижнего ЦЭСа.
Проводы сына Черновых в армию. Снимок сделан у двухэтажки. В компании жители как нижнего ЦЭСа, так и землянок. Задний ряд: слева Толстов Кондрат, Ерахтин Иван, Лукьянов Илья (в шапке), его жена Федора. Стоят справа - Яков Родионович Чернов с сыном Виктором и женой Феней, Николай и Лидия Толстовы, Юдина Александра, Ерахтина Нюра. Внизу справа - Юдины Владимир и Анна, Юдины Павел и Шура, и впереди прилегла Татьяна Толстова.
Да, всех ЦЭСовских связывало родство.
Слева - Пелих Михаил и Елена. Справа Дмитрий и Полина Бабёнышевы. И Татьяна Степанова.
Пелих Анатолий с другом с землянок – Малафеевым Анатолием.
Нина Пелих-Бадаева с семьёй.
С Людой Пелих мы учились в одном классе. Вспоминаю, как одно время мы очень подружились. Вера Васильевна Бервено и в её судьбу заложила фундамент, Люда, будучи ещё школьницей, полюбила поэзию, писала стихи. Вспоминаю, как мы с ней читали томик стихов Мариэтты Шагинян. У Пелих было пианино, и я помню, как впервые села за инструмент, и Люда «давала мне уроки» игры на нём. Это были наши ролевые игры. Мы обменивались фотографиями, вот этот снимок Люды, сохранился у меня с той поры.
При встрече одноклассников в 2010 году Люда тоже показывала мне фотографию, которую я ей подарила в детстве.
Помню, она приходила ко мне на день рождения с подарком – с двумя стеклянными блюдами. Красивые, резные, из такого чистейшего стекла, что прозрачность его голубизной отливала. Блюда перешли со мной в мою семью. Удобные, плоские, я пекла торты на праздники и использовала эти блюда. Полжизни своей пользовалась подарком Люды, оттого и помню в подробностях. Одно из них было точно такое, как на фото.
По мужу фамилия Люды – Янина. Каждый, читающий городскую газету житель, знает её, как журналиста газеты «Медногорский рабочий». Людмила Михайловна - Почетный гражданин города.
Людмила Пелих-Янина и Геннадий Быстрицкий. Рабочий момент.

Людмила Дубовицкая:
Вспомнила, как Люда Пелих организовала нас, детей, выложить из камней лозунг «Миру-мир!» на горе, что напротив наших домов. Мы с таким энтузиазмом это делали! А потаскай-ка камни на гору! Потом эти камни побелили, стало красиво, и надпись стала видна издалека.
Екатерина Рыбалкина:
- Люда, я вспомнила эту надпись. Не помню, знала ли я тогда, что это вы выложили?!
- Да, Катюш, это наша работа, а потом и побелку обновляли.

Ирина Чебоксарова:
Странная штука память. Чем старше человек становится, тем чаще погружается в воспоминания. В молодости спешим жить, много забот, а с возрастом появляется возможность и время оглянуться назад, вспомнить места и людей, которые возвращаются в нашу жизнь, увы, только во сне.
Мои детство и отрочество прошли в городе Медногорске, на ЦЭСе, на улице Заводской. Центром всего был завод, именно он и железная дорога делили посёлок пополам. По нашу сторону находились школа, детский сад, ремесленное училище, пожарная часть, баня и улица Заводская, которая, начиналась у завода и тянулась далеко в горы.
Родилась я через 7 лет после окончания войны, когда страна была ещё в руинах, ещё не были отменены продовольственные карточки. Все жили одинаково бедно, трудно. Наша семья занимала небольшую комнату, в соседней жила другая семья с двумя детьми - Масютиных. Кухня и туалет были общими.
Так выглядели квартиры в коммуналках двухэтажек в 50-70 годах.
Обстановка в комнате была более чем скромная: убогий платяной шкаф, железная, с шишечками, родительская кровать, стол, стул, диван, на котором я спала. В углу была печка голландка. Когда родился брат, между столом и стенкой втиснули кроватку. Дом наш был двухэтажным, все квартиры были коммуналками. И только в 1960 году отцу, который работал в ремесленном училище, дали небольшую двухкомнатную квартиру в финском доме за баней, но кухня и туалет всё равно были общими с соседями и ванной комнаты, естественно, не было.
Мои родители поженились в мае 1951 года, летом жили в одном из классов школы-барака № 5, а когда начался учебный год, перешли к маминой старшей сестре Татьяне, жили все в одной комнате. Танин муж заведовал пожарной частью на заводе, именно он помог моим родителям получить комнату в двухэтажной коммуналке на ЦЭСе. Я родилась в начале февраля, зима была лютая, снежная. Было непонятно, как довезти маму со мной домой, никакой транспорт не ходил. Выручил опять Захар: у них в пожарной части была лошадь, вот на ней он и приехал нас с мамой забирать. Мама вспоминала, что завернул он нас в огромный тулуп с головой. Под завывание вьюги сани то взбирались куда-то вверх, то ухали вниз. Было страшно, потому что руки мамы были заняты мной. Наверное, с тех пор я люблю вьюгу, буран.
Мои родители Чебоксаровы Сергей Иванович, Александра Матвеевна и брат Костя.
И следующий снимок тоже самый дорогой для меня, потому что здесь запечатлён тот ЦЭС, который я помню. Именно на этой фотографии хорошо видно, в какой убогой обстановке мы росли. Вот эти сараи и столбы линии электропередач были видны из окна нашей комнаты, а дальше серые горы.
Впереди Тая Масютина и я в шапочке. Во втором ряду слева молодуха, имени которой память не сохранила, но я помню её в свадебном платье и фате. И мне тогда казалось, что прекраснее её девушек нет. Потом стоит Балуева, сзади ее муж. Далее Масютина тётя Надя. А эта бабушка всегда ходила по посёлку, заложив руки за спину, кажется, Дементьева.
Самые ранние воспоминания не имеют цвета, вернее, они размыто-серые. Мне года два. Родители приехали на вокзал. Тогда в Медном был ещё старый деревянный, с досками на перроне, вокзал. Когда построили новый, это здание стало товарной станцией.
Барак на 10 разъезде, служивший вокзалом.
Мы ехали в Кувандык, где жил старший брат отца. Зима. Вокзал не отапливается. Я сижу на плечах отца, и, хотя на ногах у меня крохотные бурки, мне очень холодно. Особенно мерзнут ноги. В это трудно поверить, но я до сих пор помню ощущение тоски, отчаяния, безнадёжности, бессилия и страха, что это никогда не кончится. А ещё было страшно, потому что у отца, видимо, тоже мерзли ноги, и он подпрыгивал на месте, а я боялась упасть, поэтому крепко сжимала ему шею и бесконечно плакала с подвываниями. Помню, что было много народу, все скамейки заняты, полы покрыты какой-то грязной кашей из снега и опилок. Много инвалидов (тогда их называли калеками) на костылях, был один, для меня особенно страшный, совсем без ног, на низенькой тележке. Почти все мужчины в шинелях, курят махорку, а женщины в пуховых платках, а поверх пальто замотаны большими шерстяными клетчатыми платками. У всех угрюмо-озабоченные, обречённые лица. Видимо, поезда ходили редко, не по расписанию. Война была ещё совсем рядом.
И ещё одно неприятное воспоминание из раннего детства – гудок на
заводе. Он будил весь посёлок по утрам, когда на улице было темно (зимой), я не знаю, во сколько по времени это было, но почему-то во мне он вызывал какие-то детские страхи и чувство тоски.

Александр Ермошин:
Гудки давали с Центральной электростанции. Утром гудок был в 8.00, так же был гудок и вечерний в 20.00. Сначала отменили вечерний, а затем и утренний.

Иван Антипин и Нина Пелих:
Жители домов и бараков, расположенных в начале улицы Заводской, за ГПТУ (на нижнем ЦЭСе):
🔶 В жёлтом доме №5 жили:
Гудковы: Михаил с Мотей и сыном Сашей.
Суровцевы: Саша и Коля, кажется, и родители.
Дубовицкие: мама Александра с дочкой Людой.
Родионовы: Анна, Дмитрий, дочка Наташа и сын Саша «Лысый».
Диденко Дуся.
Бредневы.
Балеева Зоя.
Медведевы: Маша с Володей и с дочками Леной и Светой.
Николенко: Виктор с Татьяной.
Сапрыкины: Нина и Виктор с детьми Женей, Светой и Серёжей.
Рыбаковы: Геннадий и Лидия, и сын Юра.
Сухоручкины: Иван, Марья, сын Саша.
Лушниковы.
Крыгины: отец Анатолий работал мастером в ГПТУ, мать Лидия, дети:
Коля, Валера и Верочка.
🔶 В красном доме №8 жили:
Кишкины: Шура, Коля и Володя с мамкой тётей Пашей.
Воротынцев Валера с матерью.
Спигины: Антон и Михаил с родителями.
Конновы: родители, дочь Валя, старшая сестра и брат.
Лебедковы: мама с девочками: Тамарой и Машей.
Перегудовы.
Бутяйкины: мать Анастасия. ?
Шеврины: Петр Михайлович, Мария Захаровна, дочери Валя и Тая.
Панковы.
Иванова Александра.
Терешковы: баба Луша с дочерью Алей и внуками Геной и Женей.
Диканевы: Николай и Валентина.
Клоченко: Зинаида Петровна, Хомутов Василий Андреевич, сын Саша и дочь Галя.
🔶 В доме у дороги жили:
Антипины: Иван и Наташа с мамкой Матрёной Ивановной.
Дементьевы: Наталья и Пётр с детьми Володей, Витей и Сашей.
Хаванцевы: Евсей Васильевич с женой Марией и дочкой Зиной.
Тарасовы: Федора с дочкой Ниной и сыном Николаем и со свекровью Мариной.
Карповы: Михаил с Марией и дочкой Ирой.
Михайловы: баба Дуня, тётя Маша и Толик по кличке «Пижон». Ильины-Веригины: Татьяна и Михаил. Дочь Наташа глухонемая и ещё младшая девочка.
Ординарцева т. Груня.
Степановы: Татьяна с мужем, дочь Оля и сын.
Петровы: Анна, Василий дети Андрей и Виктор.
Акимова Раиса.
Иванкины: Нюся, сын Иван, сноха Зоя и их мальчики.
Морозовы: Иван, Клава, сын Вова.
Бабанины: Татьяна и Валентин, и дочка Тоня.
Пелих: Михаил Иванович и Елена Петровна с детьми: Анатолием,
Людой и Ниной.
Крыгины: Аким с Раей и детьми Володей и Зоей.
Рыковы: Лена и Лёня с мамой Татьяной.
Сергеевы: Леонид с Пашей и их дети: Петя, Валя и Володя.
Бабёнышевы: Дмитрий, Полина, дети Шурик и Нина.
Батаевы: Валя и Виктор с мамкой.
Саушкины: Федор Петрович, Нина Петровна, дочь Анастасия.
Бочкарёвы: Александра с дочерью Татьяной.
Макаровы: Мария Ивановна, Николай Алексеевич, дети: Таня и Сергей.
Пшеничная Надежда с Николаем Ганюковым и сыном Сергеем.
Барыкины: Николай, Валентина, дочь Люда.
🔶 В доме у колонки жили:
Худояровы: Калистрат Дмитриевич, Мария, дети Виктор, Сергей, Наташа.
Балуевы: Данил, Мария Ивановна, дети Света и Татьяна.
Масютины: Зоя, Владимир, старшая дочь Рая и Тая.
Линник: Николай с Евдокией и дочкой Валей.
Игнатьевы: Люда с родителями.
Спирины.
Салаватовы: два брата Володя и Сасика-Саша с мамкой Марией. Их звали «Братики- Салаватики». Сашка был неуправляемый хулиган, а Володя нормальный парень.
Киселёвы: Наталья, дочь Люда и сын Сергей.
Соколовы: Тамара с мужем Николаем их дети Таня и Саша.
Агашкины: Анна, сын Геннадий с женой Валей и дочкой Ириной.
Бобрышевы: Иван, Надежда, их дети Коля и Сергей (Сергей погиб ещё ребёнком в 6-7 лет.)
Косенко: Валя, Коля и их мама.
Захаровы: Петр с женой Аней.
Воротынцевы: родители и дети Юра, Надя и младший брат.
Башкатовы: Виктор с мамой, женой Тамарой и детьми Владимиром и Сергеем.
Барыкины: Николай, Валентина, дети Женя и Люда.
Шумейкины: мама Наташа, сын Вася, дочь?
Кузины: отец, мать Мария, Коля, Толя, Таня.
Димченко: мать с детьми Толей и Зиной.
Мочалкины: Саша и Галя с матерью.
Мочалкины: дед Иван и баба Маша. И сын с семьёй.
Ганус Люба с родителями.
🔶 В бараке:
Игнатовы: Коля и Саша с родителями.
🔶 Возле бани в финском доме:
Богомоловы: Володя и Саша с родителями.
Чебоксаровы: Александра Матвеевна, Сергей Иванович, Ирина, Костя.
Волкова Наташа с мамой.

Людмила Дубовицкая:
Хорошо помню, наш дом был под номером пять. С ним столько воспоминаний связано! Жили как одна семья! Иногда вечерами мы выходили на крыльцо и грызли семечки. Порой тётя Зоя Балеева выносила на крыльцо пух, и мы помогали ей выбирать из него волос. По вечерам ходили в ГПТУ-9 смотреть художественные фильмы. Позже поселилась семья моего мужа - Сапрыкины Нина и Виктор с детьми: Женей, Светой и Серёжей. У Гудковых мы собирались по вечерам, у них был фильмоскоп, и дядя Миша крутил нам диафильмы. А первый телевизор «Снежок» появился у Сухоручкиных, и я каждый день ходила смотреть «Спокойной ночи, малыши!»
А ещё в нашем доме жила одинокая бабушка, эвакуированная, все её
звали «москвичкой», она была эвакуированная. Жила с чёрной собачкой Жучкой и с десятком кошек.

Екатерина Рыбалкина:
- Люда, я помню эту старушку – москвичку, её все считали странной, видимо, из-за множества пригретых ею кошек.
Ирина Чебоксарова сетовала, что нет людей, которые бы вместе с ней
вспоминали про жизнь в двухэтажках на нижнем ЦЭСе. Вот, такие воспоминания появились. Да какие душевные!
С сайта «Одноклассники». Нина Бабёнышева:
«Читаю книгу…вспоминаю Заводскую. Как дружно жили!»

Геннадий Малахов:
Ранние годы детства я провёл в землянках, основные же годы детства и юности прошли на нижнем ЦЭСе. Девчонок было мало, а пацанов много и дружные все были. Зимой по выходным в ГПТУ-9 резались в волейбол, в теннис, в карты.
Курили, но не пили! Не всё так мирно было, мы били, нас били, иногда и между собой дрались. Ходить на чужие улицы и ездить в город было небезопасно, много было «врагов»! В одноэтажных длинных ЦЭСовских бараках жило большое количество семей, детей было много, среди них полно шпаны, весь город терроризировали.
У среднего брата моей мамы были голуби, и я лазил по крыше дома и гонял их. Было интересно.
Что мне ещё запомнилось из детства, это петушиные бои ранней весной. Хозяева заранее подкармливали их мясом, чтоб злее были, и когда весной выпускали кур из сарая на выгул, начиналось зрелище!
Около здания пожарки, под деревом есть большая красивая скамья. Мы любили там собираться, шумели, иногда хлопали взрывпакетами, катались на самокатах, сделанных из подшипников. Не давали пожарникам спать, и они гоняли нас. Мне, восьмилетнему пацану, росшему без отца, дядя Петя сделал самокат, а пожарник его однажды разбил об асфальт. Обидно было до слёз!
Самокат на подшипниках.
Но было от них и добро - зимой они заливали каток на футбольном поле ГПТУ.
Как не вспомнить резервуары! Это было наше, ЦЭСовское! Начиная с марта и до самых морозов в них купались. Резервуары располагались напротив пожарки, через речку, на горе. Там нас гоняли пожарники, пару раз забирали нашу одежду, и мы в трусах ходили в пожарку, чтобы вернуть её.
Дед Коньков работал смотрителем резервуаров, он был инвалидом, без одной ноги, любил выпить, однажды в водокачке пьянствовал и утонул.

Александр Ермошин:
В резервуаре мы редко купались. Но помню, что иногда после градирни (заводчане это сооружение называли «городилка») бегали к металлургам пить из фонтанчиков солёную газированную воду. Рабочие нас пускали, да кто ж таких худющих и почерневших от солнца не пустит?!
Градирни.

Иван Антипин:
Наши женщины с двухэтажек стирать бельё ходили на пригорок напротив жёлтого дома, за речку. Там из-под горы выходила труба, и из неё текла тёплая вода, в этой воде и стирали, благо не надо было греть. Эта вода, видимо, просачивалась из резервуаров, которые находились на горе.

Людмила Дубовицкая:
Сколько белья я перестирала на этом пригорке! В холодную погоду воду для стирки носили из колонки. На все дома была только одна колонка. Сколько я переносила этой воды! Даже иногда на коромысле носила.
С коромыслом по воду.

Екатерина Рыбалкина:
- Люда, колонку вашу я тоже помню. Бывало, летом идёшь с остановки или из магазина. Солнце палит. Жара несносная, так пить хочется. Рада, что дошла до колонки и попила холодной воды. Только одной рукой трудно было справиться с рычагом колонки – тугой очень, лишь двумя руками его можно опустить, а ещё рука нужна, чтобы ладошку под струю подставить, да и струя была слишком полноводной, сильной, под большим давлением. Измучишься и обольёшься вся, пока напьёшься.
В землянках колонок не было, почти у каждого был свой колодец, в которых вода тоже была очень вкусной.
Колонка с питьевой водой.
Иван Антипин:
- Трубы колонки лежали под землёй на семиметровой глубине. Вода, как из родника, чистая, как слеза! И ледяная была, аж зубы сводило! Но очень вкусная была!»
Людмила Дубовицкая:
- За питьевой водой мы ходили в родник, и пили вкуснейшую воду из родника, который выбивал у основания горы. Эту гору мы называли «скалой». Родник был оборудован с помощью бетонного кольца.
https://ok.ru/profile/573200816592/album/851176598224/887439150032 Молодые преподаватели ГПТУ-9 у родника.

Александр Ермошин:
После войны на улице Заводской вместо землянок начали строить дома. Большей частью строили саманные, которые хранили тепло зимой и прохладу летом, а также насыпные, и заливные. Эти частные дома, в том числе двухэтажные бараки находились наиболее близко к заводу. Отсюда исходит название улицы – Заводская.
❇ 18-Гуркины, Коробковы, Коньковы. 20-Цой, Соткины. 21-Ивановы, Мамыкин Степан Андреевич, Еркины. 22-Синягины, Остроушко. 23-Евтеевы, Дорохов Валерий. 24-Мамыкин Михаил. 25-Влазникова Екатерина, Солуяновы. 26-Агафоновы. 27-Костяевы. 28-Решетниковы, Климкина Екатерина. 29-Влазников Антон. 30-Петрунины. 31-Самохины. 32-Бобылёвы, Зубановы.
✴ 33-Спирины, Башкировы. 35-Моргаевы. 37-Бродягины, Терешкова-Малахова Алевтина, Коньков Владимир. 39-Мамыкин Иван Никифорович, Кондрашов Михаил. 41-Стерликов Николай, Мамыкин Анатолий Иванович, Табачков Анатолий. 43-Рыбалкин Алексей, Фёдоровы. 45-Климкины. 47-Щёлокова Дарья, Фёдорова Раиса. 49-Ермошины. 51-Мамыкин Андрей. 53-Щёлоков Георгий, Лебедевы. 55-Щёлокова Ефросинья, Рыбалкин Владимир. 57-Аксёновы, Аршинова Ксения. 59-Зарецкие. 61-Табачковы. 63-Филатовы, Шапко, Малахов Виктор. 65-Рязаева Мария. 67-Нужновы. 69-Малафеев Степан. 71-Мамыкин Степан Никифорович, Фёдоровы. 73-Ятмановы, Дымовы. 75-Бугаец. 77-Малахов Семён. 79-Малафеев Александр Александрович. 81-Маковец, Кузнецовы, Козинцевы, Подгузовы.
🛄 34-Юдины, Арышевы. 36-Бирюковы, Дороховы. 38-Толстовы, Дороховы. 40-Ерахтины. 42-Клевак. 44-Медведевы, Буслаевы. 46-Зубановы, Арыскины. 48-Кондрашовы. 50-Маняхины, Тереховы. 52-Пелих, Соткин Михаил. 54-Капличенко. 56-Арышевы, Кузьмины, Спигины. 58-Лутовиновы, Морозовы. 60-Новиненко, Горбуновы. 62-Стерликов Виктор. 64-Немтиновы.
🅾 66-Аршиновы, Моргаев Владимир. 68-Рыбалкин Иван Панфилович, Малахов Александр. 70-Кукушкины. 72-Галыгины, Зарецкий Иван. 74-Стерликов Александр Дмитриевич, Мамыкина Валентина Андреевна. 76-Бродягины, Малафеев Степан Степанович. 78-Лошкарёвы. 80-Осиповы, Коломыцевы, Почипенко-Федорова Тамара.

Николай Стеновский:
По другую сторону Блявы, за столовой, тоже был посёлок землянок. На фотографии, обработанной мною, виден наш посёлок, состоящий из нескольких улиц: 1 Мая, Полежаева, улица 9 Мая.
В летнее время посёлок Рамазан на реке Сакмара был излюбленным местом времяпровождения для нас, мальчишек пятой школы в возрасте 13-16 лет с Полежаевки. Толик Мялкин, Юрка Росяев, Юрка Щепанов, Володя Макшаков, Толька Попов, Мишка Тубельцев, Васька Болдырев, Коля Ларионов, я и другие постоянно там пропадали. Сейчас, по прошествии многих лет, удивляет то, что нас мальчишек, без сопровождения взрослых родители отпускали на эту реку, порой и с ночёвкой. Это говорит о спокойной обстановке того времени, о мальчишеской дружбе и взаимовыручке, о способности постоять друг за друга. Мальчишки выросли и все как один служили в армии, и этим были горды.
С сайта «Одноклассники». Елена Замотаева:
Интересно, как сейчас выглядит то место, где был наш посёлок. Наверное, одни заросли. Там прошло наше детство. Щепановы, рядом Редины, Сухоручкины, Шишкины…И колодец был один на всех.

Николай Стеновский:
Да объединял нас колодец, на всю улицу единственный, и во все времена года ходили мы к нему за вкусной водой. Мы, дети, с коромыслом через плечо, носили воду для семейных нужд: приготовления пищи, мытья посуды, для купания, для скотины. А вкус этой воды до сего времени в памяти нашей.
На фото - мой дом.

Георгий Бурба:
Я случайно обнаружил, в честь кого названа улица Полежаевская. У меня есть машинописный экземпляр воспоминаний Александра Михайловича Мозгунова от 1959 года. Он работал на строительстве МСК, жил в 1930-х в посёлке Блява. В 1940-х - 50-х был начальником планового отдела МСК. Известен как создатель краеведческого музея в ДК металлургов. Вот что у него написано: «Август 1935 года. Заложено здание ЦЭС. Строительство центральной электростанции начал молодой инженер прораб Полежаевский. Вскоре он помер, и улицу индивидуальных домов, где жил прораб, стали называть «Полежаевская».

Людмила Подлипинская:
На одном дыхании прочла книгу!!! Эмоции... эмоции… эмоции! Многих, старше себя, я не знаю, а вот своих ровесников знаю и помню. Вот вижу на фото дочь Александры Матвеевны - Ирину, очень похожа на неё. Александра Матвеевна - моя первая учительница. Она рассказывала нам про своего сына и называла его «Костик – хвостик». Костя часто бывал у нас в классе.
Чебоксаров Костя.
С девочками Галей и Валей Зарецкими мы учились в одном классе и дружили очень долго, независимо от того, что со временем стали жить далеко друг от друга.
Зарецкие Валя и Галя.
Сначала наша семья жила на улице 1 Мая, а когда я была в 4 классе, родители получили квартиру на Советской. В 5 класс я пошла в школу №1. Однако ездила в гости к девчонкам, и, обязательно, на их день рождения. Дружили мы хорошо, лет до 16 я ездила на Заводскую.
После 9-ого класса мы отдыхали в школьном туристическом лагере, там был отряд из ребят моего класса школы № 5. Помню, был Гена Глазырин, Мужиков Саша, может быть Валера Щёлоков.
По сути, у меня вся жизнь связана с ЦЭСом. После техникума работала в продснабе в столовой ГПТУ-9.

Екатерина Рыбалкина:
- Спасибо, Люда, что в твоём сердце есть Заводская, что воспринимаешь её, как мы, с ностальгией и душевной теплотой. Были и есть среди нас люди - не земляки, но они любят нас и Заводскую. Например, Петя Подкидышев. Среди них и ты, Люда.
Людмила Подлипинская:
- Раньше ведь не разделяли улицы, Заводская ли, Полежаевка или Первомайка, говорили «наша улица». А все вместе эти улицы были ЦЭСом.
Маргарита Малинина:
- И вечера вместе проводили. На нашей улице 9 Мая (Зелёный куст), на полянке были танцы, со всех улиц ЦЭСа ребята приходили.
Екатерина Рыбалкина:
- Так же было и в молодость наших родителей. Мама рассказывала, что с этих улиц на Заводскую приходили ребята и девушки - погулять, пообщаться, песни попеть, потанцевать. Как тогда принято было говорить, «приходили на улицу». И, что женились тоже на «своих», имелось ввиду: ЦЭСовских, Сортировских или Соцгородских (Зареченских).
Людмила Подлипинская:
- На Первомайке детство прошло с Валей Распертовой, Васей Булановым, с Валей Овсянниковой. Там жили Матвеевы, Максимовы.
Екатерина Рыбалкина:
- Случайно увидела эти две фотографии улицы 1 Мая, чему несказанно была рада.
Улица 1 Мая. 1960 год.
Жители улицы 1 Мая на месте своей бывшей улицы в 2015 году. Улица тянулась в гору. Фото с сайта «Одноклассники».
- Люда, вашу улицу я помню, хотя была там два раза, по причине посещения на дому больных одноклассников. Так раньше было заведено, если одноклассник заболел, его непременно должны проведать. Улица запомнилась поднимающейся вверх по горе, с частыми поворотами, петляющей. Помню, обратила внимание, что улица была узкой и противоположные дома стояли близко друг к другу, что создавало какой-то уют что ли. У нас же, на Заводской, было по-другому, улицы широкие, дома чередой друг за другом идут. Почти не было соседей напротив, только слева и справа.
Людмила Подлипинская:
- Ты права, наши улицы петляли вокруг гор, видимо, кто как мог, так и строился. Когда было половодье и Бляву нельзя было перейти, так как мост всегда сносило, мы в школу ходили через Зеленый куст.
Речка Блява была широкой. Когда она вскрывалась, такой треск стоял. Мужчины подходили ближе к реке и, стоя на пригорке, смотрели, как лёд поднимался, а нас детей, конечно, не подпускали близко.
Прямо за столовой был мост, и место там было глубокое, летом мы там купались.
Мамыкина Валя (справа) на берегу Блявы с одноклассницами.
Екатерина Рыбалкина:
- День моей свадьбы был жарким, была середина лета, гостям хотелось искупнуться. Но где у нас речка с пляжем? Мой брат Вовка с мальчишками повели нас на Бляву. Куда именно, сейчас не помню, но, кажется, за бывший базар. Место было такой глубины, что присев, можно окунуться. На всех была праздничная одежда, на мне свадебное платье, нижнее бельё тоже никто не захотел мочить. Разошлись с договорённостью: мальчики - налево, девочки – направо. И чуть-чуть побарахтались голяком в воде. С визгом! Потому что вода была ледяная, да ещё и мальчишки норовили подсмотреть за нами.

Маргарита Малинина:
Первомайка была большая улица, по горам до самой Сортировки тянулась. Потому и учились дети этой улицы кто-то в школе № 12, а кто-то в нашей, кому куда ближе.
Дома нашей улицы 9 Мая располагались вдоль Блявы, вдоль гор, и оканчивались, примерно, напротив кислотного цеха. Возле улицы Панфилова Блява делала поворот, это место мы и выбрали для купания. Здесь был высокий берег, метра 2 высотой и довольно большая глубина, тоже где-то около 2-х метров. Мы с удовольствием ныряли с этого берега.
Вода была тёплой «благодаря» горячему ручью из МСК, по которому и лапша, и мазут, и всё что угодно текло из заводского душа и из градирен. Но мы, не задумываясь, купались, учились плавать. Ходили на «купалку» и взрослые, как на пляж. И всё лето, и даже сентябрь купались, иногда ещё и ночью, никто нам не запрещал. А от мазута отмывались дома.
Геннадий Малахов:
Когда на Заводской жили люди, пасли коров, местность вверху, за улицей, выглядела жизненной, а не дикой и заброшенной. Вспомнил, что две наши горы даже имели название - Змеиная гора, говорят, змеи её облюбовали, и Гроб-гора, похожая по форме на гроб.
На территории нашего города протекают реки: Херсонка, Блява, Кураганка. В них мы купались. Ещё Купороска в Ракитянке, вытекала из шахты, зелёная из-за большого содержания купороса в воде. Она течёт через Никитино и впадает в Бляву, а Блява течёт из города и за Блявтамаком впадает в Кураганку.
Справа от Аммоналки, одна долина в сторону Купороски была перекрыта плотиной. В ней собиралась вода, испарялась, и образовался слой купороса с грязью и большими трещинами. Однажды набрели на это место, осадок купороса до полутора метров. И катались, дурачьё, босиком по этой грязи.
Нашу речку пацаны, ради прикола, называли «Ручей Шарля». Сашка Родионов с нижнего ЦЭСа, по кличке «Лысый», дал ей такое название, ну все и подхватили, только так потом и называли. Речка начиналась от металлических столбов, перед Аммоналкой. Там были две ямы с холодной водой, и из них она вытекала. Со временем ямы затянуло. Года три назад я был в тех местах, но проехать на машине вниз не удалось.

Георгий Бурба:
Вот отрывок из воспоминаний, которые написала в 2002 году моя мама, Зоя Васильевна Бурба, где рассказано о потопе на МСК в начале 1960-х годов. Возможно, что под словами «маленькая речушка» имелся в виду ваш ручей, идущий вдоль Заводской улицы и между тогдашним заводоуправлением и ремесленным училищем.
«Территория Медно-серного комбината расположена на ровной площадке, примыкающей к подножью горы. По краю площадки, около шихтарника, проходит насыпь железнодорожной линии, которая обеспечивает комбинат всеми видами грузов. Вплотную к линии прилегает гора, она не очень высокая, но крутая. И вот в один июльский день (это было в начале 1960-х годов), в середине дня, когда все были на местах – рабочий день ещё не закончился – разразилась страшная гроза с сильным ливнем, который шёл с горы сплошным потоком, как льются водопады – никто такого ранее не видывал. Вода несла в себе ещё и мелкие камушки, которые оседали между рельсами. Поток переливался через железнодорожный путь и растекался по заводскому двору. За короткое время образовалось большое и глубокое озеро.
Мой муж, Александр Адольфович Бурба, работал тогда директором комбината. Моментально организовали на борьбу с водой все службы – и пожарную, и службу по технике безопасности, и охрану. Вода всё не убывала и была уже такой глубины, что люди плавали, так как не доставали дно. Озеро образовалось рядом с центральной электростанцией (ЦЭС), дававшей ток и комбинату, и городу. Поэтому опасались, как бы вода не попала в котельное отделение и не залила топки.
Быстро решили, что нужно срочно откачивать воду насосами и пустить через проходящую рядом дорогу. Срочно собрали по цехам, где можно было, моторы и насосы, забрали и те, что имелись на складе техснаба (отдела технического снабжения комбината), и стали подключать их для откачки воды. Для этого приходилось и нырять в воду. Народу было достаточно, поэтому часто меняли друг друга. После того, как стали откачивать, уровень воды немного понизился, но с горы ещё продолжала стекать вода. Очень важно, что спасли ЦЭС от затопления, иначе был бы крах комбинату, то есть остановка всего оборудования из-за отключения электроэнергии. Очень выручила речушка – был естественный сток, куда сливать воду. Когда всю воду откачали, встала ещё проблема – очистка рельсов железной дороги, так как они были засыпаны мелкими камешками и залиты илом. Всех поставили срочно на расчистку. Когда Александр Адольфович плавал в этом озере, на нём была соломенная шляпа и белые туфли, я ему только что купила чехословацкие из лосёвой кожи. Всё это, конечно, утонуло. Домой приехал в каких-то чужих тапочках, тренировочных спортивных штанах и в старом чужом пиджаке - одолжили работники заводоуправления у кого что нашлось».

Иван Антипин:
Я хорошо помню тот день, когда произошло затопление медно-серного комбината. Это было что-то! Труба еле дымила, из проходной вытекала речка откачиваемой воды. У нас сарай с углём и дровами стоял на берегу речушки, так вода подмыла берег почти до сарая, и мы, наблюдая, переживали, что его снесёт. А соседний сарай снесло.

Екатерина Рыбалкина:
Каждая семья делала запруду, в результате чего водЫ удерживали в овраге очень много, и во время ливня, прорывая все запруды, она грязевым потоком неслась с огромной скоростью, всё сметая на пути и по макушку заполняя овраг. Неслись бочки, доски, мостки, и даже телята, привязанные пастись на берегу. Вот это для нас детей было зрелищем!
Мы бежали вдоль речки босиком и ходили по нанесённому илу, проваливаясь по щиколотки. Было тепло, и ил был тёплый, мягкий, приятный. Ощущение счастья осталось. По улице тоже шли потоки вниз, к мосту, и мы счастливые бегали в этой жиже.
В такие дни вода ой как пополняла Бляву!
Пруды у всех были очень большие и мы, дети, не умея плавать, даже не пытались купаться в глубине пруда, а барахтались, как лягушата в тине, в конце пруда у наших соседей Стерликовых, где воды было по колено.
ПРОДОЛЖЕНИЕ В 17 ЧАСТИ.
•

Комментарии