КАК ОНА ЕСТЬ ВЫПУСК 16 РАЗДЕЛ YI СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ ГЛАВА 3 1922 - 1923 МОЖНО Я НЕ ПОГИБНУ? В 1922 году Южным Бюро Всероссийского Центрального Совета Профессиональных союзов было проведено обследование социального статуса рабочих и членов их семей на заводах Донецкого Бассейна. Было констатировано, что семья рабочего состоит в среднем из 5-ти человек, количество лиц, живущих в одной квартире – не менее 10-15 человек. Далее отчет отмечал: « Переходя к вопросу о заводских колониях в 1922 году, следует отметить, что за период военного и особенно революционного времени, колонии для рабочих подверглись значительному разрушению, отчасти от того, что не было возможности производить необходимых ремонтов и в значительной степени также от того, что во время длительных стоянок заводов жилые дома пустовали и подвергались вследствие этого разгрому и расхищению. В общем, по данным обследования, процент износа жилых домов на большинстве заводов достигал 30-35%, повышаясь зачастую до 50 и даже до 75 %. Т.е. достигал такого уровня, когда жилые помещения «оказываются полуразрушенными и для жилья малопригодными». Можно согласиться с тем, что такие данные применимы и к Алчевску, он же, на то время - поселок Юрьевского завода. Там же мы находим: «Поставленная в условиях т.н. новой экономической политики на новые рельсы хозяйственного расчета, тяжелая индустрия Юга уже с первых месяцев 1922 года попадает в какой то водоворот, в котором перепуталось все: продовольственный кризис, транспортные затруднения, кризис сбыта, недостаток денежных знаков, вспомогательных материалов, топливный кризис и т.д. Вся во власти стихийных сил, страдающая от внутренних причин – неорганизованности производства, недостаточного технического снабжения, дефектов оборудования, прогрессивно возрастающей задолженности рабочим и пр. – металлургическая промышленность оказывается в тупике, из которого не видно выхода». В январе 1922 года меняется положение с рабочей силой. Если в 1921 году на заводы шел приток рабочих за заработком, то теперь недостаток хлеба на заводах и рудниках гонит рабочую силу, особенно квалифицированную, обратно с рудников и заводов куда-нибудь, где есть хлеб. Так на Донецко - Юрьевском заводе, в основных цехах, количество рабочих стало втрое меньше чем в довоенный период. Неизбежные последствия голодного года в виде небывалого сокращения сбыта изделий вследствие резкого понижения покупательной способности населения не были учтены – и потому все иллюзии рухнули при первой встрече с действительностью. С января резко падает добыча угля и выжиг кокса на комбинатах, а также и производство почти всех металлургических заводов. Один за другим они начинают останавливаться. В июне - августе 1922 года в Харькове специальной комиссией по тяжелой индустрии Юга определяется минимальный перечень из шести предприятий металлургии, которым устанавливается производственный план. Остальные металлургические заводы Юга, в том числе и Донецко-Юрьевский завод, должны перейти в состояние консервации. Консервируемые предприятия разделялись на две категории. В первую входили Донецко-Юрьевский и Никополь - Мариупольский заводы, которые переводились и поддерживались в таком состоянии, чтобы пуск их был возможен при первой надобности. Такое положение Донецко-Юрьевского завода определялось тремя причинами: как отмечалось ранее, весьма широким сортаментом прокатных изделий (а по некоторым с/х изделиям он был единственным производителем в стране), сравнительной экономичностью производства, а также наличием достаточно хорошо сохранившегося оборудования. Вторую категорию составляли все остальные заводы, которые должны были быть переведены в состояние полной консервации. Несмотря на эти планы, Донецко-Юрьевский завод продолжал работу еще в августе – октябре 1922 года, решая вопрос дефицита топлива благодаря его подвозу гужом (на подводах, запряженных лошадьми или волами – прим. авт.) с соседних рудников. В мастерских вспомогательных цехов рабочие изготовляли зажигалки, гвозди, разного рода инструмент, в литейной отливали сковородки – и все это для обмена на продукты питания. Но этого было недостаточно, рабочие голодали, правление завода правдами и неправдами добывало продовольствие, сырье и инструменты. В конце 1922 – начале 1923 года заводоуправление продавало до 30% выработанной заводом продукции, тогда как трестом «Югосталь», в который входил завод, разрешалось продавать самостоятельно не более 7%490. Дефицит квалифицированной рабочей силы заставляет 15 марта 1922 года открыть при заводе школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ)491(известное современным алчевцам, как ПТУ № 8 – прим. авт.). Добавляла проблем и суровая зима 1922-1923 года. На дорогах, ведущих к поселку и заводу, возникали глубокие снежные заносы. Поезда, доставлявшие грузы, застревали в сугробах на подступах к заводу. Приходилось останавливать работу цехов и посылать всех рабочих, голодных и плохо одетых, на расчистку железной дороги к Селезневскому руднику, станции Кипучей. Сильные морозы и метели продолжались вплоть до марта 1923 года. Все перечисленные выше факторы привели к тому, что объем производства Донецко-Юрьевского завода упал в 14 -15 раз по сравнению с довоенным, производительность труда снизилась в 5,6 раза. Это приводило к чрезвычайно высокой себестоимости продукции. Средств для ремонта доменных печей и других агрегатов не было. Таким образом, НЭП, введенный государством как путь к спасению экономики, отразился на металлургии вообще, и, на Донецко - Юрьевском заводе, в частности, весьма негативным образом, не только не выведя завод из экономического кризиса, но еще более усугубив его. 29 декабря 1922 года на конференции делегаций от съездов Советов четырёх республик: РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР в Москве был подписан Договор об образовании СССР, который был утверждён и вступил в силу 30 декабря 1922 года на I Всесоюзном съезде Советов. Начавшаяся в связи с этим новая административная реформа привела к тому, что 7 марта 1923 года вновь воссоздается Алчевский район, но уже в составе Луганского округа УССР, в который вошли три волости: Васильевская, Мало-Ивановская и Михайловская. С этого времени Алчевск становится районным центром Луганского округа Донецкой губернии Украинской ССР. 3 мая 1923 года Донецко-Юрьевский завод остановился и Алчевск, по сути, превращался в заштатный районный сельский центр. На заводе оставили небольшой штат в 450-500 человек для консервации оборудования и охраны. Подлежавшие увольнению 2400 рабочих переводились на Юзовский и другие действовавшие металлургические заводы, близлежащие рудники, железную дорогу. Получившим расчет разрешалось жить в своих квартирах до подыскания нового места работы. Желавшим выехать на свою родину предоставлялись вагоны для погрузки вещей, домашней обстановки и семьи. Вид этой погрузки производил угнетающее впечатление и на уезжающих и на остающихся. Почти весь персонал, оставленный для консервации машин, вскоре разъехался по другим действующим предприятиям. Усилиями оставшихся рабочих к зиме 1923 года все агрегаты и машины основных и вспомогательных цехов были надежно законсервированы. Часть оборудования и сырье вывозились на действующие предприятия. В том числе на другие заводы отправились несколько паровозов и вагонов. Шло время. Постепенно заводской двор приходил в запустение, в летнее время зарастал бурьяном, зимой покрывался снежными сугробами. В ночное время завод тонул в темноте, мертвая тишина царила в пустующих цехах. За годы консервации стали разрушаться некоторые заводские здания, не ремонтирующиеся все послевоенные годы. Зимой 1923-1924 года развалились две градильни, рухнули под тяжестью скопившегося снега крыши мартеновского и прокатного цехов, кузнечной мастерской. Горстка кадровых рабочих прилагала титанические усилия, чтобы спасти уцелевшее. Наряду с упадком на заводе, после его закрытия, похожие события происходили и в поселке Алчевском. Многие жилые здания и бараки пустовали, приходя в упадок и разрушаясь. Ю. Белов указывает, что в 1923 году в поселке Алчевском было не более 3 000 жителей. Встречаются и другие данные. Так В. Вовченко упоминает о 8000 жителей в этот год. Видимо и та и другая цифра может быть достоверной, так как в 1923 году, при закрытии завода, отследить динамику изменения численности населения тогдашнего Алчевска весьма проблематично. Но если исходить из известных цифр, что на обслуживании законсервированного завода оставалось не более 400-450 человек, а семьи рабочих состояли в среднем из 5 человек, то 3 000 жителей выглядят вполне соответствующим показателем. Уменьшение населения Алчевска можно отследить и по энциклопедическим данным количества жителей еврейской национальности, проживающих в городе. Если по состоянию на 1920 год в Алчевске проживали 1117 евреев, то в 1923 году их количество уменьшилось до 781 человека. В стране отмечалась огромная инфляция. Примечательна заметка об обнаружении на станции Алчевская двух грабителей, ограбивших кассу одного из соседних рудников. Начальник Алчевской милиции Марченко задерживает грабителей, отправившихся на поезде, уже Луганске. Пресса по этому поводу сообщает, что грабители потратили «только» (!) 600 000 000 000 рублей из сворованных четырех триллионов (!). 1 августа 1923 года было принято Постановление ВУЦИК и Совнаркома УССР «О мерах обеспечения равноправия языков и о содействии развитию украинского языка» - началась т.н. украинизация государственного аппарата и школ. Проходила она и на территории Луганского округа, в который входил и Алчевск. Среди рабочих доля украинцев, говорящих на родном для них языке, в среднем по округу составляла 17 %, доля ответственных работников в учреждениях и организациях, которые знали украинский язык в среднем по округу составляла - 36 %, технических работников - 35 %. Зная, что рабочие Юрьевского завода и их семьи, это осевшие в поселке уроженцы самых разных, прежде всего русскоговорящих губерний, такие показатели наиболее вероятно отражают и процент аналогичных работников в Алчевске на то время. Именно поэтому украинизация в округе вплоть до 1925 года проходила довольно формально, без особых успехов. Хотя, следует отметить, что села округа, где проживало крестьянское население, были, в основном – украиноязычные. Таким, в частности, был хутор Должик - Новоселовский, вошедший в 1931 году в состав нового города. 11 декабря 1923 года в Алчевске создается районное «Общество содействия ликбезу» (ликвидации неграмотности – прим. авт.). Была ли украинизированы в это время школы Алчевска точных данных нет. Да и было ли жителям Алчевска до этого? Над поселком нависла неопределенность будущего. ГЛАВА 4 1924 -1925 ГОД ОЖИДАНИЕ Начало 1924 года в Алчевске продолжало инерцию упадка. Развалился сельхоз, существовавший при заводе до консервации (что-то типа подсобного хозяйства). Оставили лишь небольшую свиноферму. Вся жизнь сосредоточивалась вокруг железнодорожной станции Алчевское, Жилловской брикетной фабрики да районных сельских проблем. Еще в октябре 1924 года газета «Луганская правда» публиковала художественное эссе Ф. Енина о его посещении консервированного Донецко-Юрьевского завода под недвусмысленным названием «В мертвом сне». «Все мы были заинтересованы в сохранении государственного имущества, как своего собственного, - вспоминал участник консервации завода М.Т. Крамаренко. – Большая часть из нас работала на заводе со дня его основания, и никто не терял надежды, что завод вскоре снова будет работать, и в несколько раз лучше, чем он работал до остановки»500. К осени 1924 года на консервированном заводе оставался штат в 300 человек: 60 служащих и 240 рабочих. Так чем же жил наш город в этот непростой год, когда завод был закрыт? Каков был быт и досуг, общественная жизнь алчевцев. А здесь следует вспомнить, что и село Васильевка, и хутор Должик и поселок Жилловского рудника через несколько лет станут полноценной частью Алчевска. Поэтому посмотрим и на них. Изменение общественных отношений Нужно осознать, что после окончания Гражданской войны, в социуме Алчевска, как и по всей территории бывшей Российской империи вошедшей в состав Советского Союза, произошли кардинальные изменения взаимоотношений между государством и гражданином. О свободе слова, многопартийности, собственном мнении отличном от официального, нужно было забывать. Преимущества образования, материального достатка, принадлежность к высшим сословиям имевшиеся в царской России, были отменены. Основной концепцией жизни и развития общества стала классовая борьба и тотальное доминирование пролетариата в лице рабочего класса и в меньшей степени, беднейшего крестьянства, объединяемого в Украине в начале 20-х годов в так называемые «союзы незаможников» (от укр. «незаможный» - не имеющий имущества – прим. авт.). Сама принадлежность к классу дворян, духовенства или царской интеллигенции (а другой тогда попросту не было) ставила под угрозу жизнь людей. Любой крестьянин, имеющий в своем ведении имущество, прежде всего скот, по общепринятым советским правилам назывался середняком (или средняком), а если ему для выполнения работ приходилось ранее нанимать работников, то и кулаком, которого, по мнению власти, необходимо было «раскулачить», т.е. лишить имущества. А принадлежность к рабочим или беднейшим крестьянам, уже сама по себе давала некие преимущества. Понятно, что ждать от малообразованного и малокультурного пролетариата проявлений эффективного управления страной в ближайшие годы не стоило. Вот именно из общества, живущего по таким правилам: рабочих, советских служащих, крестьян, нэпманов, формируются общественная и социальная жизнь Алчевска 1924 года. Благодаря периодике, мы можем составить общую картину, чем и как жили наши предки сто лет назад. Конечно, Советская печать опускала многие моменты, но в начале 20-х цензура не была такой суровой, как в последующие годы, и правдивые штрихи жизни еще попадали на страницы газет. Город или поселок? Новое имя? 13 марта 1925 года вышло Постановление всеукраинского центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров «Об установлении точного списка городов и поселений городского типа Донецкой губернии». Этим постановлением город Алчевск относился к разряду поселений городского типа, наряду с Дебальцево, Лисичанском, Попасной, Красным Лучом и рядом других городов. Вместе с этим, к примеру, Старобельск относился к разряду городов, также как и Луганск, Артемовск (Бахмут), Славянск и ряд других. Примерно в это же время, весной 1925 года, Алчевский район соединили с Городищенским. На 1926 год Луганский округ делился на 12 районов, среди которых был и Алчевский. Причиной реорганизации служили, в частности, и вопросы увеличения количества рабочих и партийцев в каждом районе. То есть сельские районы соединяли с промышленными. Так, писали, что «при реорганизации районов, Лозово-Павловский район будет иметь партийную организацию в 1989 человек и 25 тыс. рабочих». 23 октября 1925 года расширенный пленум Алчевского райисполкома постановил ходатайствовать перед вышестоящими организациями о переименовании Алчевска в Ворошиловск. Правда в оригинальной заметке на украинском языке это прописывалось, как назвать «Ворошилівским». В других газетах, информацию подавали несколько иначе. Указывалось и на переименование в Ворошилов, и о присвоении заводу «бывшему ДЮМО» имени тов. Фрунзе. Луганский окрисполком передал это постановление на разрешение ВУЦИК. С попыткой изменить название города в 1925 году выходила целая история. Имя Ворошилова пытались присвоить далеко не только Алчевску. В скором времени это же имя (наряду с Алчевском) получит и Ставрополь. А на Урале в населенном пункте Березники химический комбинат стал носить имя Ворошилова, и имя это постепенно распространилось на весь населенный пункт и район. Таким образом, еще 1925 году параллельно с переходом Алчевска из статуса города в статус поселка городского типа, пытались изменить имя города/поселка. На практике, Алчевск продолжали называть городом, вплоть до юридического возвращения ему этого статуса, а новое имя у него появится только в 1931 году, о чем мы расскажем в следующих главах. Быт Основное место проживания алчевцев в середине 20-х годов – дома Старой и Новой колоний, перешедшие в собственность государства вместе с национализацией завода. Отсутствие работы являлось основным фактором упадка. В июне 1924 года в распоряжении завода ДЮМО (параллельно в газетах этого времени используется два названия завода: ДЮМО и ДЮМГЗ или Д.Ю.М.Г.З. – прим. авт.) находилось 1548 квартир на 6000 жильцов, заполненные собственно работниками завода менее чем на половину. Остальные квартиры завод сдавал в аренду рабочим с соседних рудников. Вот как описывается Алчевск того времени очевидцем: « …Гребни холмов чешут круг неба. Отлоги Донецкого кряжа. Степь и синь. Торчат из горизонту одинокие колья труб. Черным киселем дымков выкапчивают помаленьку просинь осеннюю. Донбасс! У самых ворот Донбасса—Алчевск. Разметались, вытянулись шеи улиц по желтому грунту. Дикий камень. Кремень крепкий кромсает подошву сапога. Подальше туда от домишков крупой рассыпанных по склонам - завод Юрьевский». Колонии не оборудованы водопроводом и канализацией. Резервуары с водой стоят на пересечении улиц, куда вода доставляется извозом, но и той, которую доставляют – недостаточно. «На Новой колонии вода бывает только от 6-ти до 10-ти утра и от 9-ти часов вечера – сообщал корреспондент. - А днем после работы шахтеры сидят неумытые, так как в резервуаре воды никогда нет». В домах только печное отопление. Топят преимущественно углем. «Топливо для рабочих, живущих на колонии в Алчевске отпускается со склада рудников Брянского и Паркоммуны, что за 6-8 верст. Рабочий должен или сам нести или нанимать подводу». В этот период в некоторых домах имеется электрическое освещение, однако его качество оставляет желать лучшего. Электростанция начала свою работу в Алчевске в сентябре 1924 года. До марта 1925-го провели линии на поселок Жилловского рудника и на Васильевку. Вот как это подается: «Работа по электрификации у нас в Алчевске подвигается неплохо. В сентябре прошлого года была устроена у нас своя электростанция. Машины были издавна, пришлось только подремонтировать их да приспособить помещение. Это обошлось в 1000 руб. Вначале станция еле-еле окупала себя. Теперь сеть расширилась, и станция дает в месяц 300-350 руб. доходу. Сейчас со станции проведена линия к Жиловскому поселку (здесь в заметках начинает теряться вторая буква «Л» в названии «ЖилЛовский». В дальнейшем, в обиход войдет упрощенное, – Жиловский, Жиловка – прим. авт.) и селу Васильевка. Электричество есть и там. Райисполком собирается в этом году установить в Васильевке мотор под молотилку для электрической молотьбы». Но не все так хорошо с электроснабжением Алчевска. За январь 1925 года читаем: «К имеющемуся в квартире электричеству, необходимо еще иметь керосин и лампы, тогда будет светло – так говорят рабочие пос. Алчевское. В чем же дело? А дело в том, что свет начинает появляться часов в 7-8 и к тому же на одну минутку, а затем гаснет. Через полчаса уже появляется на 2 минуты, и опять… погас. Такая игра в «жмурки» повторяется в течение всего вечера и каждый день». Через 5 месяцев ситуация не слишком изменилась. В мае 1925 года: «Керосиноторговцы в Алчевске торгуют очень бойко и живут припеваючи. А кому они обязаны своим благополучием? Электростанции Донецко-Юрьевского металлургического завода. Это, поистине благодетельница керосиноторговцев. Станция эта освещает квартиры горожан. И энергию она дает с чувством, толком и громадными расстановками. Свет появляется часов в 7-8 и через минуту тухнет. Через полчаса появляется, но опять-таки лишь 3-4 минуты. И так в течение всего вечера и почти ежедневно. Интересный момент. Видимо в Алчевске существовала определенная группа проживающих здесь китайцев. Ю. Белов упоминал в своей книге дореволюционные картины Алчевска: «Иногда ее нарушали скрип колес тележки и голос продавца-китайца, который выкрикивал хозяек: «Товаре, товаре, кому надо товаре?». В 1924 году одна из заметок о проведении суда в Луганске рассказывала об обвинении в краже некоего китайца Зей-фу. В его объяснениях суду мы находим такую фразу: «Он в Алчевск ехал. Китайцы там живут». По воспоминаниям старожила Ю.А. Семенова еще и в 1934 году, на Алчевском базаре игрушками из обожженной глины, которые сами же и делали, а также сладостями, торговали китайцы. Досуг В 1920-30-е годы широко развернулась культурно-просветительная работа, одной из целей которой была пропаганда нового строя. Ее центрами стали клубы, Красные уголки. Об условиях работы, проблемах и задачах культурно-просветительной деятельности в Алчевском районе начала 1920-х годов можно узнать из статьи заведующего внешкольным подотделом З.Ф. Гольдфейна. «Разносторонняя культурная деятельность сейчас очень затруднительна, а в районе прямо невозможна: библиотеки не оборудованы, книги в них без переплета или нуждаются в капитальном ремонте, лекции не привлекают большого количества слушателей, как вследствие обремененности рабочей массы заботами о продовольствии, так вследствие невозможности обставить лекции наглядными пособиями, диаграммами, световыми картинами… Естественно, в последнее время успехом пользуются лишь театры, концерты, кинематографы. Где только начинается культурно-просветительная работа, первым делом ставятся спектакли. Но артисты зачастую плохи, техническая сторона постановок оставляет желать лучшего, убогие спектакли посещаются публикой. Еще большим успехом пользуется кинематограф, удовлетворяющий страсть к зрелищам. В общем все это не только следствие нашей технической отсталости и продовольственных затруднений, но свидетельствует и о понижении культурного уровня, об отходе массы от просвещения… Вот почему большое внимание следует обратить на сценические постановки и кинематограф. Вместо убийственных драм и пошлых комедий пусть появятся картины из борьбы народов за свое национальное и социальное освобождение, исторические сюжеты, очерки быта разных народов, картины природы, картины труда и кинематограф из жалкого орудия служения низменным инстинктам толпы обратится в могущественное орудие воспитания масс… Следует приветствовать те формы культурной работы, которые способствуют общественному воспитанию масс, прививают ей общественные навыки. Следует организовывать клубы. Клуб – это место, где люди сходятся для беседы, игр в шахматы, для чтения газеты. При клубе должен быть хоть самый скромный буфет с чаем, закусками, это скорее привлечет усталого рабочего и создаст более благоприятную обстановку для бесед. Постепенно клуб развертывает свою деятельность. Устраиваются спектакли, организуется хор, оркестр, создается библиотека-читальня, школа грамоты …». Уже упоминался созданный в Алчевском клуб «Пробуждение» и театр при нем союза «Металлист». Но были ли популярны они среди алчевцев, история информации не сохранила. В воспоминаниях В. Сухова указывается, что 21 января 1924 года в городском театре прошел траурный митинг по поводу смерти В.И. Ленина. «После речи коммуниста, ставшего потом редактором газеты «Красная звезда», В.И. Штырляева, - вспоминает В. Сухов, - выступали трудящиеся. Они говорили, что Ленин умер, но дело его будет жить в веках…»(о городском театре того времени, который носил имя Ворошилова, будет рассказано ниже – прим. авт.). В Алчевске также был клуб им. К. Маркса. Впервые мы находим упоминание о нем в документах 1920 года. Клуб подчинялся завкому металлургического завода. Видимо этот клуб располагался в доме бывшего директора завода, где впоследствии будет Дом Пионеров по пр. К. Маркса. В 1922 году в этом клубе имелись преподаватели драматической студии и музыки, а также декоратор и библиотекарь. В 1924 году алчевцы имеют претензии к работе этого клуба. «В Алчевске существует клуб им. К.Маркса, однако он клуб лишь по названию. Никакой клубной жизни там нет, членов клуба всего 15. Зав. клубом Сергиенко заходит только за зарплатой. В апреле клубом было отдано переплетчику более 600 книг, но их за 9 месяцев не вернули…». «Читальня (читальный зал библиотеки – прим. авт.) алчевского клуба им. К.Маркса открыта с 6 до 9 часов вечера. Электрический свет же подается только с 7.30 - 8 вечера». Примечательно, но пользование библиотеками в то время часто носило платный характер. «В Алчевске при клубе им. К. Маркса в настоящее время нет ни драматической, ни хоровой секции. Вначале драматическая секция была и работала хорошо. Кружок любителей искусства ставил спектакли, развивался и… не чаял такой напасти, как пришествие в кружок одного «любителя» драмискусства тов. Кольчика. Как только т. Кольчик появился в кружке, сейчас – же оказалось, что никто ничего не понимает, никто ничего не умеет делать за исключением «самого» Кольчика. Начался подбор артистов «хотя что либо понимающих» и до того Кольчик доподбирался, что остался в кружке лишь он один – все артисты разбрелись, перестав вовсе посещать кружок. Побродил без работы некоторое время «опытный режиссер», а потом перекинул свою деятельность в городскую больницу. За несколько суток он и там «подобрал» так кружок, что его корова языком слизнула! Опять остался Кольчик один… Увидев такую комбинацию, - больница перевернула ее наоборот: т.е. Кольчика из кружка выкинула, а кружок собрала обратно. Сразу же пошла работа кружка, и наладились занятия. Не мешало бы и клубу устроить тоже: до сих пор там стоит работа». Кроме клуба в Алчевском располагается, и районный клуб - сельский. Тогда он назывался Райбудынок («будынок» от укр. – дом; сельбудынок – сельский дом культуры; в тексте райбудынок, райсельбудынок, сельбудынок – одно и то же - прим. авт.). Вероятно, «райбудынком» называли клуб им. Томского, принадлежащий райкому союза райторгслужащих. Этот клуб находился в те годы по улице им. 1-го Мая. Рядом находился сад им. Томского (Томский М.П. – 1880-1936 – советский государственный деятель, председатель ВЦСПС, после критики Сталина был осужден на 10 лет, не выдержав такого обвинения в 1936 году застрелился – прим. авт.). «В Алчевском райбудынке масса недочетов. Руководство сельбудынком отсутствует. В читальне нет даже скамеек, читать можно только стоя. Кружки не работают. Посещается только биллиард (то же, что бильярд – прим. авт.) – работает во всю, и посещают его любители и разные хулиганы». В ноябре 1924 года для всех сельбудов Луганского округа, в том числе и для Алчевского, Луганским окрполитпросветом (по распоряжению № 181 от 17 ноября 1924 г.) в рассрочку на три месяца были выписаны сельскохозяйственные библиотеки (по 244 книги)522. Однако, «библиотека Алчевского райбудынка почти всегда пустует. Иногда там ребятишки играют в «сыщика» или в «латки». Не улучшилась ситуация в райбудынке и в последующие месяцы. В феврале 1925 - го: «В Алчевском райсельбуде слышны выкрики, шум и проч. Это местные «молодые люди» состязаются на биллиарде (доходная статья сельбуда). Имеется буфет. За стойкой частный продавец (понятие «частный» в этот период носит исключительно отрицательный характер – прим. авт.), заламывающий цены. Атмосфера, царящая в сельбуде, скорее смахивает на трактир. Рядом, за буфетным столиком, сидят два «восточных типа» и режутся в карты. – Невинная игра, - разъясняет буфетчик. Наряду с этими «прелестями» на одной из дверей красуется «Читальный зал райсельбуда». Входишь. Темно и холодно. Мерцает одна керосиновая лампочка. Невольно вспоминаешь об электрическом свете в буфете и биллиардной. На стенах надписи «Уголок памяти Ленина», где висит один портрет Ильича. Дальше, «уголок допризывника» - портрет тов. Троцкого и больше ничего. К чему все эти надписи, если никакого содержания в них не вложено? Конечно, читателей, желающих испортить себе зрение и, вдобавок, замерзнуть, нет совершенно». А вот, по крайней мере, библиотекарь сельбудынка, опровергает вышесказанное: «Имеющаяся при райбудынке библиотека-читальня помещается в просторной, светлой комнате, в которой всегда тепло; по вечерам электрическое освещение, стены увешаны самыми полезными диаграммами и плакатами. Электрического освещения не бывает лишь тогда, когда не дает ток электростанция. В читальне имеются всегда свежие газеты и журналы. Посещаемость читальни 15-20 человек в день. В библиотеке ежедневно берут книги в среднем 20 чел.». В марте 1925-го в Васильевке прошел Пленум РИКа. Одним из постановлений было перевести районный будынок из Алчевска в Васильевку, «чтобы расширить его работу и придать ей селянский характер». Но, похоже, райбудынок так и не перенесли. По крайней мере, еще в августе 1925 года продолжались критические заметки: «В Алчевске живут трудящиеся со старыми предрассудками, оставленными прошлой рабской жизнью. Для культработы здесь широкое поле деятельности. А культработы нет. Ничего не значит, что в Алчевске имеются центральный рабочий клуб и хороший театр. Делать-то в них рабочим нечего. Клуб никакой работы не ведет, библиотека закрыта. Сад клуба так запущен, что в нем могут только пастись козы; ни кино, ни гуляний сад в своих стенах еще не видал. В театре провинциальные актеры разыгрывают такие пьесы, что рабочего туда и калачом не заманишь. И это все от того, что никакого плана и руководства культработой нет. Тут же имеется и районный сельбудынок. Но в нем такое же положение. Селяне будынок никогда не посещают, так как культработы там нет, и библиотека полна книг, совершенно не интересующих селян. Единственное живое место в сельбудынке – это бильярд. Целыми днями бездельники гоняют по лузам шары, нарушая стуком шаров мертвый покой сельбудынка. Такое запустение в рабочем районе недопустимо. Дело политпросвета наладить там культработу». Имеется в Алчевске и работающий кинотеатр. Где он тогда располагался точно неизвестно, но видимо недалеко от тогдашнего центра в районе нынешнего пр. К. Маркса. Здесь также не обходилось без нареканий. «Есть в Алчевске кинотеатр. Картины там показывают разные – хорошие и плохие. Ходят туда публика разная. Но зато порядки в этом кино постоянные. Главное – холод. Холод в фойе, холод в зале. Сидишь в этом фойе, дожидаешься сеанса и медленно замерзаешь. Но этого мало. Посидишь этак полчаса, час и вдруг тебе объявляют: «Сеанса не будет ввиду малого количества публики». И в заключение удовольствие: стой в очереди у кассы за получением денег обратно. И так постоянно». Билеты в кино стоили от 30 до 40 копеек, что для рабочих составляло половину дневного заработка, и, по сути, хождение в кино было роскошью доступной не многим. А вот как празднуется 1-го Мая 1925 года в Алчевске: «Заводскими гудками начался в Алчевске праздник первого мая. Со всех сторон, по всем переулкам колоний потекли рабочие группы на футбольное поле, за город (футбольное поле находилось на месте Сквера Пионеров - прим. авт.). Вечером все снова сошлись на митинг в театр, потом спектакль. До ночи празднично волновался Алчевск. Год за годом все крепнет рабочее-крестьянская страна, год за годом все большие массы принимают участие в ее праздниках, все торжественнее проходят они». Наряду с общественным досугом, алчевцы предавались привычным для себя «грехам». В частности играют в карты на деньги. Игра разрастается до такой степени, что шахтком принимает отдельное постановление о ведении жестокой борьбы с карточной игрой. Некий рабочий шахты Ярлыков в день аванса «заманивает к себе шахтеров и обыгрывает их до нитки». Здесь важно понимать, что шахты рудоуправления им. «Парижской коммуны» (сейчас Перевальск - прим. авт.) подаются в газетах как «Алчевск». «Член правления кредитного товарищества и одновременно секретарь КНС (коллектива незаможных селян - прим. авт.) села Васильевка Коваленко, часто сходится с гражданами Крамаренко и Нестеренко и напиваются с ними самогону. Компания, напившись, выходит на улицу, начинает безобразить, стрелять из ружей, пугать жителей. Недавно ночью даже произошло столкновение между кампанией Коваленко и сторожами сельсовета». Вообще, самогоноварение - распространенная проблема. Отмечается, что над Васильевкой стоит «самогонный дух». Не удивительно, что на таком фоне характерна апатичность селян Васильевки и Должика к разного рода собраниям. «Недавно в селе Васильевка должно было состояться собрание граждан для обсуждения вопросов о работе селькооператива. 3 дня подряд созывали собрание, а оно все же не состоялось. На собрание никто почти не явился. И вообще, васильевцы очень мало интересуются кооперативными делами. На кооперативные собрания является всегда не больше 20-30 человек, а дворов в селе 300». Но все же для 1924 - начала 1925 года основной проблемой алчевцев являлась безработица. На июнь 1924-го в Алчевске состояло на бирже труда до 1000 безработных. И даже если предположить, что, скорее всего, эта цифра касалась всего Алчевского района, все же это очень большой процент к трудоспособному населению. Власть как-то пыталась решать эту проблему. Так, к примеру, в Алчевске летом 1924 года был организован коллектив безработных – сапожников из 40 человек и открыты сапожные мастерские. Однако уже к октябрю пресса сообщала о нехватке работы для них и сокращении коллектива до 16 человек. Еще работала церковь на Васильевке, и даже воспринималась властью, как пусть и пережиток прошлого, но неотъемлемая часть жизни граждан. «10 ноября в селе Васильевка в церковь во время службы ворвался умалишенный гр-н Ярмоленко с ломом в руках и стал разбивать последним иконы и украшения. С большим трудом его удалось схватить и вывести из церкви. Причинены крупные повреждения церкви. Ярмоленко отправлен в дом умалишенных» (через 11 лет примерно то же самое в этой церкви будут делать уже вполне «законно» представители советской власти – прим. авт.). Новые веяния в общественной жизни переплетались с традициями прошлого. Вот пример: «Организовали в деревне Васильевке Алчевского района комсомольцы долгожданный клуб. Из бюро своей ячейки выделили т. Полякова завклубом. Паренек он деятельный на все руки мастер. Пойдет теперь работа! Решили комсомольцы… И работа пошла: В воскресенье 15-го февраля, собралась молодежь в клуб… - Я на минуточку выйду по одному делу: - таинственно сообщил Поляков некоторым. Забрал с собой комсомольцев Плугатаренко, Герасименко двух Нестеренковых и улетучился с ними. В этот день клуб закрыли, не дождавшись завклуба. А на следующий день деревенские кумушки сообщали друг другу с радостью: - И, милая моя, брехня одна что в Бога комсомольцы не верют! Сама вчера видела в церкви на свадьбе ихнего старшего по клубу, Полякова! Держит над женихом венец с благолепием и важностью. А на вечеринке до чего веселы были эти комсомольцы. Пьют и поют совсем по христиански. Даже умилительно». Проявляла новая власть какие-то элементы заботы об отдыхе трудящихся и членов их семей. Так в августе 1924 года сообщалось, что при деревне Селезневке Алчевского района устроен летний лагерь юных ленинцев. Лагерь находится в хорошем фруктовом саду (практически достоверно этот лагерь находился в усадьбе Мсциховского – прим. авт.). В лагере отдохнули 215 мальчиков и девочек – детей рабочих и шахтеров. Профсоюз ДЮМГЗ отправлял рабочих в Дом отдыха в Веселую Гору. Рабочие отмечали хорошее питание и хороший отдых.
Коммунарск. Земляки - Алчевцы. Наш город.
САМАЯ ПОДРОБНАЯ ИСТОРИЯ АЛЧЕВСКА
КАК ОНА ЕСТЬ
ВЫПУСК 16
РАЗДЕЛ YI
СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ
ГЛАВА 3
1922 - 1923
МОЖНО Я НЕ ПОГИБНУ?
В 1922 году Южным Бюро Всероссийского Центрального Совета Профессиональных союзов было проведено обследование социального статуса рабочих и членов их семей на заводах Донецкого Бассейна. Было констатировано, что семья рабочего состоит в среднем из 5-ти человек, количество лиц, живущих в одной квартире – не менее 10-15 человек. Далее отчет отмечал: « Переходя к вопросу о заводских колониях в 1922 году, следует отметить, что за период военного и особенно революционного времени, колонии для рабочих подверглись значительному разрушению, отчасти от того, что не было возможности производить необходимых ремонтов и в значительной степени также от того, что во время длительных стоянок заводов жилые дома пустовали и подвергались вследствие этого разгрому и расхищению.
В общем, по данным обследования, процент износа жилых домов на большинстве заводов достигал 30-35%, повышаясь зачастую до 50 и даже до 75 %. Т.е. достигал такого уровня, когда жилые помещения «оказываются полуразрушенными и для жилья малопригодными».
Можно согласиться с тем, что такие данные применимы и к Алчевску, он же, на то время - поселок Юрьевского завода.
Там же мы находим: «Поставленная в условиях т.н. новой экономической политики на новые рельсы хозяйственного расчета, тяжелая индустрия Юга уже с первых месяцев 1922 года попадает в какой то водоворот, в котором перепуталось все: продовольственный кризис, транспортные затруднения, кризис сбыта, недостаток денежных знаков, вспомогательных материалов, топливный кризис и т.д. Вся во власти стихийных сил, страдающая от внутренних причин – неорганизованности производства, недостаточного технического снабжения, дефектов оборудования, прогрессивно возрастающей задолженности рабочим и пр. – металлургическая промышленность оказывается в тупике, из которого не видно выхода».
В январе 1922 года меняется положение с рабочей силой. Если в 1921 году на заводы шел приток рабочих за заработком, то теперь недостаток хлеба на заводах и рудниках гонит рабочую силу, особенно квалифицированную, обратно с рудников и заводов куда-нибудь, где есть хлеб. Так на Донецко - Юрьевском заводе, в основных цехах, количество рабочих стало втрое меньше чем в довоенный период.
Неизбежные последствия голодного года в виде небывалого сокращения сбыта изделий вследствие резкого понижения покупательной способности населения не были учтены – и потому все иллюзии рухнули при первой встрече с действительностью.
С января резко падает добыча угля и выжиг кокса на комбинатах, а также и производство почти всех металлургических заводов. Один за другим они начинают останавливаться.
В июне - августе 1922 года в Харькове специальной комиссией по тяжелой индустрии Юга определяется минимальный перечень из шести предприятий металлургии, которым устанавливается производственный план. Остальные металлургические заводы Юга, в том числе и Донецко-Юрьевский завод, должны перейти в состояние консервации.
Консервируемые предприятия разделялись на две категории. В первую входили Донецко-Юрьевский и Никополь - Мариупольский заводы, которые переводились и поддерживались в таком состоянии, чтобы пуск их был возможен при первой надобности. Такое положение Донецко-Юрьевского завода определялось тремя причинами: как отмечалось ранее, весьма широким сортаментом прокатных изделий (а по некоторым с/х изделиям он был единственным производителем в стране), сравнительной экономичностью производства, а также наличием достаточно хорошо сохранившегося оборудования. Вторую категорию составляли все остальные заводы, которые должны были быть переведены в состояние полной консервации.
Несмотря на эти планы, Донецко-Юрьевский завод продолжал работу еще в августе – октябре 1922 года, решая вопрос дефицита топлива благодаря его подвозу гужом (на подводах, запряженных лошадьми или волами – прим. авт.) с соседних рудников. В мастерских вспомогательных цехов рабочие изготовляли зажигалки, гвозди, разного рода инструмент, в литейной отливали сковородки – и все это для обмена на продукты питания. Но этого было недостаточно, рабочие голодали, правление завода правдами и неправдами добывало продовольствие, сырье и инструменты.
В конце 1922 – начале 1923 года заводоуправление продавало до 30% выработанной заводом продукции, тогда как трестом «Югосталь», в который входил завод, разрешалось продавать самостоятельно не более 7%490.
Дефицит квалифицированной рабочей силы заставляет 15 марта 1922 года открыть при заводе школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ)491(известное современным алчевцам, как ПТУ № 8 – прим. авт.).
Добавляла проблем и суровая зима 1922-1923 года. На дорогах, ведущих к поселку и заводу, возникали глубокие снежные заносы. Поезда, доставлявшие грузы, застревали в сугробах на подступах к заводу. Приходилось останавливать работу цехов и посылать всех рабочих, голодных и плохо одетых, на расчистку железной дороги к Селезневскому руднику, станции Кипучей. Сильные морозы и метели продолжались вплоть до марта 1923 года.
Все перечисленные выше факторы привели к тому, что объем производства Донецко-Юрьевского завода упал в 14 -15 раз по сравнению с довоенным, производительность труда снизилась в 5,6 раза. Это приводило к чрезвычайно высокой себестоимости продукции. Средств для ремонта доменных печей и других агрегатов не было.
Таким образом, НЭП, введенный государством как путь к спасению экономики, отразился на металлургии вообще, и, на Донецко - Юрьевском заводе, в частности, весьма негативным образом, не только не выведя завод из экономического кризиса, но еще более усугубив его.
29 декабря 1922 года на конференции делегаций от съездов Советов четырёх республик: РСФСР, УССР, БССР и ЗСФСР в Москве был подписан Договор об образовании СССР, который был утверждён и вступил в силу 30 декабря 1922 года на I Всесоюзном съезде Советов. Начавшаяся в связи с этим новая административная реформа привела к тому, что 7 марта 1923 года вновь воссоздается Алчевский район, но уже в составе Луганского округа УССР, в который вошли три волости: Васильевская, Мало-Ивановская и Михайловская. С этого времени Алчевск становится районным центром Луганского округа Донецкой губернии Украинской ССР.
3 мая 1923 года Донецко-Юрьевский завод остановился и Алчевск, по сути, превращался в заштатный районный сельский центр. На заводе оставили небольшой штат в 450-500 человек для консервации оборудования и охраны. Подлежавшие увольнению 2400 рабочих переводились на Юзовский и другие действовавшие металлургические заводы, близлежащие рудники, железную дорогу. Получившим расчет разрешалось жить в своих квартирах до подыскания нового места работы. Желавшим выехать на свою родину предоставлялись вагоны для погрузки вещей, домашней обстановки и семьи. Вид этой погрузки производил угнетающее впечатление и на уезжающих и на остающихся.
Почти весь персонал, оставленный для консервации машин, вскоре разъехался по другим действующим предприятиям. Усилиями оставшихся рабочих к зиме 1923 года все агрегаты и машины основных и вспомогательных цехов были надежно законсервированы.
Часть оборудования и сырье вывозились на действующие предприятия.
В том числе на другие заводы отправились несколько паровозов и вагонов.
Шло время. Постепенно заводской двор приходил в запустение, в летнее время зарастал бурьяном, зимой покрывался снежными сугробами.
В ночное время завод тонул в темноте, мертвая тишина царила в пустующих цехах.
За годы консервации стали разрушаться некоторые заводские здания, не ремонтирующиеся все послевоенные годы. Зимой 1923-1924 года развалились две градильни, рухнули под тяжестью скопившегося снега крыши мартеновского и прокатного цехов, кузнечной мастерской. Горстка кадровых рабочих прилагала титанические усилия, чтобы спасти уцелевшее.
Наряду с упадком на заводе, после его закрытия, похожие события происходили и в поселке Алчевском.
Многие жилые здания и бараки пустовали, приходя в упадок и разрушаясь. Ю. Белов указывает, что в 1923 году в поселке Алчевском было не более 3 000 жителей. Встречаются и другие данные. Так В. Вовченко упоминает о 8000 жителей в этот год. Видимо и та и другая цифра может быть достоверной, так как в 1923 году, при закрытии завода, отследить динамику изменения численности населения тогдашнего Алчевска весьма проблематично.
Но если исходить из известных цифр, что на обслуживании законсервированного завода оставалось не более 400-450 человек, а семьи рабочих состояли в среднем из 5 человек, то 3 000 жителей выглядят вполне соответствующим показателем.
Уменьшение населения Алчевска можно отследить и по энциклопедическим данным количества жителей еврейской национальности, проживающих в городе. Если по состоянию на 1920 год в Алчевске проживали 1117 евреев, то в 1923 году их количество уменьшилось до 781 человека.
В стране отмечалась огромная инфляция. Примечательна заметка об обнаружении на станции Алчевская двух грабителей, ограбивших кассу одного из соседних рудников. Начальник Алчевской милиции Марченко задерживает грабителей, отправившихся на поезде, уже Луганске. Пресса по этому поводу сообщает, что грабители потратили «только» (!) 600 000 000 000 рублей из сворованных четырех триллионов (!).
1 августа 1923 года было принято Постановление ВУЦИК и Совнаркома УССР «О мерах обеспечения равноправия языков и о содействии развитию украинского языка» - началась т.н. украинизация государственного аппарата и школ. Проходила она и на территории Луганского округа, в который входил и Алчевск. Среди рабочих доля украинцев, говорящих на родном для них языке, в среднем по округу составляла 17 %, доля ответственных работников в учреждениях и организациях, которые знали украинский язык в среднем по округу составляла - 36 %, технических работников - 35 %.
Зная, что рабочие Юрьевского завода и их семьи, это осевшие в поселке уроженцы самых разных, прежде всего русскоговорящих губерний, такие показатели наиболее вероятно отражают и процент аналогичных работников в Алчевске на то время. Именно поэтому украинизация в округе вплоть до 1925 года проходила довольно формально, без особых успехов. Хотя, следует отметить, что села округа, где проживало крестьянское население, были, в основном – украиноязычные. Таким, в частности, был хутор Должик - Новоселовский, вошедший в 1931 году в состав нового города.
11 декабря 1923 года в Алчевске создается районное «Общество содействия ликбезу» (ликвидации неграмотности – прим. авт.). Была ли украинизированы в это время школы Алчевска точных данных нет. Да и было ли жителям Алчевска до этого? Над поселком нависла неопределенность будущего.
ГЛАВА 4
1924 -1925 ГОД
ОЖИДАНИЕ
Начало 1924 года в Алчевске продолжало инерцию упадка. Развалился сельхоз, существовавший при заводе до консервации (что-то типа подсобного хозяйства). Оставили лишь небольшую свиноферму. Вся жизнь сосредоточивалась вокруг железнодорожной станции Алчевское, Жилловской брикетной фабрики да районных сельских проблем.
Еще в октябре 1924 года газета «Луганская правда» публиковала художественное эссе Ф. Енина о его посещении консервированного Донецко-Юрьевского завода под недвусмысленным названием «В мертвом сне».
«Все мы были заинтересованы в сохранении государственного имущества, как своего собственного, - вспоминал участник консервации завода М.Т. Крамаренко. – Большая часть из нас работала на заводе со дня его основания, и никто не терял надежды, что завод вскоре снова будет работать, и в несколько раз лучше, чем он работал до остановки»500.
К осени 1924 года на консервированном заводе оставался штат в 300 человек: 60 служащих и 240 рабочих.
Так чем же жил наш город в этот непростой год, когда завод был закрыт? Каков был быт и досуг, общественная жизнь алчевцев. А здесь следует вспомнить, что и село Васильевка, и хутор Должик и поселок Жилловского рудника через несколько лет станут полноценной частью Алчевска. Поэтому посмотрим и на них.
Изменение общественных отношений
Нужно осознать, что после окончания Гражданской войны, в социуме Алчевска, как и по всей территории бывшей Российской империи вошедшей в состав Советского Союза, произошли кардинальные изменения взаимоотношений между государством и гражданином. О свободе слова, многопартийности, собственном мнении отличном от официального, нужно было забывать. Преимущества образования, материального достатка, принадлежность к высшим сословиям имевшиеся в царской России, были отменены. Основной концепцией жизни и развития общества стала классовая борьба и тотальное доминирование пролетариата в лице рабочего класса и в меньшей степени, беднейшего крестьянства, объединяемого в Украине в начале 20-х годов в так называемые «союзы незаможников» (от укр. «незаможный» - не имеющий имущества – прим. авт.). Сама принадлежность к классу дворян, духовенства или царской интеллигенции (а другой тогда попросту не было) ставила под угрозу жизнь людей. Любой крестьянин, имеющий в своем ведении имущество, прежде всего скот, по общепринятым советским правилам назывался середняком (или средняком), а если ему для выполнения работ приходилось ранее нанимать работников, то и кулаком, которого, по мнению власти, необходимо было «раскулачить», т.е. лишить имущества. А принадлежность к рабочим или беднейшим крестьянам, уже сама по себе давала некие преимущества. Понятно, что ждать от малообразованного и малокультурного пролетариата проявлений эффективного управления страной в ближайшие годы не стоило.
Вот именно из общества, живущего по таким правилам: рабочих, советских служащих, крестьян, нэпманов, формируются общественная и социальная жизнь Алчевска 1924 года.
Благодаря периодике, мы можем составить общую картину, чем и как жили наши предки сто лет назад. Конечно, Советская печать опускала многие моменты, но в начале 20-х цензура не была такой суровой, как в последующие годы, и правдивые штрихи жизни еще попадали на страницы газет.
Город или поселок? Новое имя?
13 марта 1925 года вышло Постановление всеукраинского центрального исполнительного комитета и Совета народных комиссаров «Об установлении точного списка городов и поселений городского типа Донецкой губернии». Этим постановлением город Алчевск относился к разряду поселений городского типа, наряду с Дебальцево, Лисичанском, Попасной, Красным Лучом и рядом других городов. Вместе с этим, к примеру, Старобельск относился к разряду городов, также как и Луганск, Артемовск (Бахмут), Славянск и ряд других.
Примерно в это же время, весной 1925 года, Алчевский район соединили с Городищенским. На 1926 год Луганский округ делился на 12 районов, среди которых был и Алчевский. Причиной реорганизации служили, в частности, и вопросы увеличения количества рабочих и партийцев в каждом районе. То есть сельские районы соединяли с промышленными. Так, писали, что «при реорганизации районов, Лозово-Павловский район будет иметь партийную организацию в 1989 человек и 25 тыс. рабочих».
23 октября 1925 года расширенный пленум Алчевского райисполкома постановил ходатайствовать перед вышестоящими организациями о переименовании Алчевска в Ворошиловск.
Правда в оригинальной заметке на украинском языке это прописывалось, как назвать «Ворошилівским».
В других газетах, информацию подавали несколько иначе. Указывалось и на переименование в Ворошилов, и о присвоении заводу «бывшему ДЮМО» имени тов. Фрунзе. Луганский окрисполком передал это постановление на разрешение ВУЦИК.
С попыткой изменить название города в 1925 году выходила целая история. Имя Ворошилова пытались присвоить далеко не только Алчевску. В скором времени это же имя (наряду с Алчевском) получит и Ставрополь. А на Урале в населенном пункте Березники химический комбинат стал носить имя Ворошилова, и имя это постепенно распространилось на весь населенный пункт и район.
Таким образом, еще 1925 году параллельно с переходом Алчевска из статуса города в статус поселка городского типа, пытались изменить имя города/поселка. На практике, Алчевск продолжали называть городом, вплоть до юридического возвращения ему этого статуса, а новое имя у него появится только в 1931 году, о чем мы расскажем в следующих главах.
Быт
Основное место проживания алчевцев в середине 20-х годов – дома Старой и Новой колоний, перешедшие в собственность государства вместе с национализацией завода. Отсутствие работы являлось основным фактором упадка. В июне 1924 года в распоряжении завода ДЮМО (параллельно в газетах этого времени используется два названия завода: ДЮМО и ДЮМГЗ или Д.Ю.М.Г.З. – прим. авт.) находилось 1548 квартир на 6000 жильцов, заполненные собственно работниками завода менее чем на половину. Остальные квартиры завод сдавал в аренду рабочим с соседних рудников.
Вот как описывается Алчевск того времени очевидцем:
« …Гребни холмов чешут круг неба. Отлоги Донецкого кряжа. Степь и синь. Торчат из горизонту одинокие колья труб. Черным киселем дымков выкапчивают помаленьку просинь осеннюю.
Донбасс!
У самых ворот Донбасса—Алчевск. Разметались, вытянулись шеи улиц по желтому грунту. Дикий камень. Кремень крепкий кромсает подошву сапога. Подальше туда от домишков крупой рассыпанных по склонам - завод Юрьевский».
Колонии не оборудованы водопроводом и канализацией. Резервуары с водой стоят на пересечении улиц, куда вода доставляется извозом, но и той, которую доставляют – недостаточно. «На Новой колонии вода бывает только от 6-ти до 10-ти утра и от 9-ти часов вечера – сообщал корреспондент. - А днем после работы шахтеры сидят неумытые, так как в резервуаре воды никогда нет».
В домах только печное отопление. Топят преимущественно углем. «Топливо для рабочих, живущих на колонии в Алчевске отпускается со склада рудников Брянского и Паркоммуны, что за 6-8 верст. Рабочий должен или сам нести или нанимать подводу».
В этот период в некоторых домах имеется электрическое освещение, однако его качество оставляет желать лучшего. Электростанция начала свою работу в Алчевске в сентябре 1924 года. До марта 1925-го провели линии на поселок Жилловского рудника и на Васильевку. Вот как это подается: «Работа по электрификации у нас в Алчевске подвигается неплохо. В сентябре прошлого года была устроена у нас своя электростанция. Машины были издавна, пришлось только подремонтировать их да приспособить помещение. Это обошлось в 1000 руб. Вначале станция еле-еле окупала себя. Теперь сеть расширилась, и станция дает в месяц 300-350 руб. доходу. Сейчас со станции проведена линия к Жиловскому поселку (здесь в заметках начинает теряться вторая буква «Л» в названии «ЖилЛовский». В дальнейшем, в обиход войдет упрощенное, – Жиловский, Жиловка – прим. авт.) и селу Васильевка. Электричество есть и там. Райисполком собирается в этом году установить в Васильевке мотор под молотилку для электрической молотьбы».
Но не все так хорошо с электроснабжением Алчевска. За январь 1925 года читаем: «К имеющемуся в квартире электричеству, необходимо еще иметь керосин и лампы, тогда будет светло – так говорят рабочие пос. Алчевское. В чем же дело? А дело в том, что свет начинает появляться часов в 7-8 и к тому же на одну минутку, а затем гаснет. Через полчаса уже появляется на 2 минуты, и опять… погас. Такая игра в «жмурки» повторяется в течение всего вечера и каждый день». Через 5 месяцев ситуация не слишком изменилась. В мае 1925 года: «Керосиноторговцы в Алчевске торгуют очень бойко и живут припеваючи. А кому они обязаны своим благополучием? Электростанции Донецко-Юрьевского металлургического завода. Это, поистине благодетельница керосиноторговцев. Станция эта освещает квартиры горожан. И энергию она дает с чувством, толком и громадными расстановками. Свет появляется часов в 7-8 и через минуту тухнет. Через полчаса появляется, но опять-таки лишь 3-4 минуты. И так в течение всего вечера и почти ежедневно.
Интересный момент. Видимо в Алчевске существовала определенная группа проживающих здесь китайцев. Ю. Белов упоминал в своей книге дореволюционные картины Алчевска: «Иногда ее нарушали скрип колес тележки и голос продавца-китайца, который выкрикивал хозяек: «Товаре, товаре, кому надо товаре?». В 1924 году одна из заметок о проведении суда в Луганске рассказывала об обвинении в краже некоего китайца Зей-фу. В его объяснениях суду мы находим такую фразу: «Он в Алчевск ехал. Китайцы там живут». По воспоминаниям старожила Ю.А. Семенова еще и в 1934 году, на Алчевском базаре игрушками из обожженной глины, которые сами же и делали, а также сладостями, торговали китайцы.
Досуг
В 1920-30-е годы широко развернулась культурно-просветительная работа, одной из целей которой была пропаганда нового строя. Ее центрами стали клубы, Красные уголки.
Об условиях работы, проблемах и задачах культурно-просветительной деятельности в Алчевском районе начала 1920-х годов можно узнать из статьи заведующего внешкольным подотделом З.Ф. Гольдфейна. «Разносторонняя культурная деятельность сейчас очень затруднительна, а в районе прямо невозможна: библиотеки не оборудованы, книги в них без переплета или нуждаются в капитальном ремонте, лекции не привлекают большого количества слушателей, как вследствие обремененности рабочей массы заботами о продовольствии, так вследствие невозможности обставить лекции наглядными пособиями, диаграммами, световыми картинами…
Естественно, в последнее время успехом пользуются лишь театры, концерты, кинематографы. Где только начинается культурно-просветительная работа, первым делом ставятся спектакли. Но артисты зачастую плохи, техническая сторона постановок оставляет желать лучшего, убогие спектакли посещаются публикой. Еще большим успехом пользуется кинематограф, удовлетворяющий страсть к зрелищам. В общем все это не только следствие нашей технической отсталости и продовольственных затруднений, но свидетельствует и о понижении культурного уровня, об отходе массы от просвещения… Вот почему большое внимание следует обратить на сценические постановки и кинематограф. Вместо убийственных драм и пошлых комедий пусть появятся картины из борьбы народов за свое национальное и социальное освобождение, исторические сюжеты, очерки быта разных народов, картины природы, картины труда и кинематограф из жалкого орудия служения низменным инстинктам толпы обратится в могущественное орудие воспитания масс…
Следует приветствовать те формы культурной работы, которые способствуют общественному воспитанию масс, прививают ей общественные навыки. Следует организовывать клубы. Клуб – это место, где люди сходятся для беседы, игр в шахматы, для чтения газеты. При клубе должен быть хоть самый скромный буфет с чаем, закусками, это скорее привлечет усталого рабочего и создаст более благоприятную обстановку для бесед. Постепенно клуб развертывает свою деятельность. Устраиваются спектакли, организуется хор, оркестр, создается библиотека-читальня, школа грамоты …».
Уже упоминался созданный в Алчевском клуб «Пробуждение» и театр при нем союза «Металлист». Но были ли популярны они среди алчевцев, история информации не сохранила.
В воспоминаниях В. Сухова указывается, что 21 января 1924 года в городском театре прошел траурный митинг по поводу смерти В.И. Ленина. «После речи коммуниста, ставшего потом редактором газеты «Красная звезда», В.И. Штырляева, - вспоминает В. Сухов, - выступали трудящиеся. Они говорили, что Ленин умер, но дело его будет жить в веках…»(о городском театре того времени, который носил имя Ворошилова, будет рассказано ниже – прим. авт.).
В Алчевске также был клуб им. К. Маркса. Впервые мы находим упоминание о нем в документах 1920 года. Клуб подчинялся завкому металлургического завода. Видимо этот клуб располагался в доме бывшего директора завода, где впоследствии будет Дом Пионеров по пр. К. Маркса. В 1922 году в этом клубе имелись преподаватели драматической студии и музыки, а также декоратор и библиотекарь. В 1924 году алчевцы имеют претензии к работе этого клуба. «В Алчевске существует клуб им. К.Маркса, однако он клуб лишь по названию. Никакой клубной жизни там нет, членов клуба всего 15. Зав. клубом Сергиенко заходит только за зарплатой. В апреле клубом было отдано переплетчику более 600 книг, но их за 9 месяцев не вернули…».
«Читальня (читальный зал библиотеки – прим. авт.) алчевского клуба им. К.Маркса открыта с 6 до 9 часов вечера. Электрический свет же подается только с 7.30 - 8 вечера». Примечательно, но пользование библиотеками в то время часто носило платный характер. «В Алчевске при клубе им. К. Маркса в настоящее время нет ни драматической, ни хоровой секции. Вначале драматическая секция была и работала хорошо. Кружок любителей искусства ставил спектакли, развивался и… не чаял такой напасти, как пришествие в кружок одного «любителя» драмискусства тов. Кольчика.
Как только т. Кольчик появился в кружке, сейчас – же оказалось, что никто ничего не понимает, никто ничего не умеет делать за исключением «самого» Кольчика. Начался подбор артистов «хотя что либо понимающих» и до того Кольчик доподбирался, что остался в кружке лишь он один – все артисты разбрелись, перестав вовсе посещать кружок. Побродил без работы некоторое время «опытный режиссер», а потом перекинул свою деятельность в городскую больницу. За несколько суток он и там «подобрал» так кружок, что его корова языком слизнула! Опять остался Кольчик один… Увидев такую комбинацию, - больница перевернула ее наоборот: т.е. Кольчика из кружка выкинула, а кружок собрала обратно. Сразу же пошла работа кружка, и наладились занятия. Не мешало бы и клубу устроить тоже: до сих пор там стоит работа».
Кроме клуба в Алчевском располагается, и районный клуб - сельский. Тогда он назывался Райбудынок («будынок» от укр. – дом; сельбудынок – сельский дом культуры; в тексте райбудынок, райсельбудынок, сельбудынок – одно и то же - прим. авт.). Вероятно, «райбудынком» называли клуб им. Томского, принадлежащий райкому союза райторгслужащих. Этот клуб находился в те годы по улице им. 1-го Мая. Рядом находился сад им. Томского (Томский М.П. – 1880-1936 – советский государственный деятель, председатель ВЦСПС, после критики Сталина был осужден на 10 лет, не выдержав такого обвинения в 1936 году застрелился – прим. авт.). «В Алчевском райбудынке масса недочетов. Руководство сельбудынком отсутствует. В читальне нет даже скамеек, читать можно только стоя. Кружки не работают. Посещается только биллиард (то же, что бильярд – прим. авт.) – работает во всю, и посещают его любители и разные хулиганы».
В ноябре 1924 года для всех сельбудов Луганского округа, в том числе и для Алчевского, Луганским окрполитпросветом (по распоряжению № 181 от 17 ноября 1924 г.) в рассрочку на три месяца были выписаны сельскохозяйственные библиотеки (по 244 книги)522. Однако, «библиотека Алчевского райбудынка почти всегда пустует. Иногда там ребятишки играют в «сыщика» или в «латки».
Не улучшилась ситуация в райбудынке и в последующие месяцы. В феврале 1925 - го: «В Алчевском райсельбуде слышны выкрики, шум и проч. Это местные «молодые люди» состязаются на биллиарде (доходная статья сельбуда). Имеется буфет. За стойкой частный продавец (понятие «частный» в этот период носит исключительно отрицательный характер – прим. авт.), заламывающий цены. Атмосфера, царящая в сельбуде, скорее смахивает на трактир. Рядом, за буфетным столиком, сидят два «восточных типа» и режутся в карты. – Невинная игра, - разъясняет буфетчик. Наряду с этими «прелестями» на одной из дверей красуется «Читальный зал райсельбуда». Входишь. Темно и холодно. Мерцает одна керосиновая лампочка. Невольно вспоминаешь об электрическом свете в буфете и биллиардной. На стенах надписи «Уголок памяти Ленина», где висит один портрет Ильича. Дальше, «уголок допризывника» - портрет тов. Троцкого и больше ничего. К чему все эти надписи, если никакого содержания в них не вложено? Конечно, читателей, желающих испортить себе зрение и, вдобавок, замерзнуть, нет совершенно».
А вот, по крайней мере, библиотекарь сельбудынка, опровергает вышесказанное: «Имеющаяся при райбудынке библиотека-читальня помещается в просторной, светлой комнате, в которой всегда тепло; по вечерам электрическое освещение, стены увешаны самыми полезными диаграммами и плакатами. Электрического освещения не бывает лишь тогда, когда не дает ток электростанция. В читальне имеются всегда свежие газеты и журналы. Посещаемость читальни 15-20 человек в день.
В библиотеке ежедневно берут книги в среднем 20 чел.».
В марте 1925-го в Васильевке прошел Пленум РИКа. Одним из постановлений было перевести районный будынок из Алчевска в Васильевку, «чтобы расширить его работу и придать ей селянский характер».
Но, похоже, райбудынок так и не перенесли. По крайней мере, еще в августе 1925 года продолжались критические заметки: «В Алчевске живут трудящиеся со старыми предрассудками, оставленными прошлой рабской жизнью. Для культработы здесь широкое поле деятельности. А культработы нет. Ничего не значит, что в Алчевске имеются центральный рабочий клуб и хороший театр. Делать-то в них рабочим нечего. Клуб никакой работы не ведет, библиотека закрыта. Сад клуба так запущен, что в нем могут только пастись козы; ни кино, ни гуляний сад в своих стенах еще не видал. В театре провинциальные актеры разыгрывают такие пьесы, что рабочего туда и калачом не заманишь. И это все от того, что никакого плана и руководства культработой нет. Тут же имеется и районный сельбудынок. Но в нем такое же положение. Селяне будынок никогда не посещают, так как культработы там нет, и библиотека полна книг, совершенно не интересующих селян. Единственное живое место в сельбудынке – это бильярд. Целыми днями бездельники гоняют по лузам шары, нарушая стуком шаров мертвый покой сельбудынка. Такое запустение в рабочем районе недопустимо. Дело политпросвета наладить там культработу».
Имеется в Алчевске и работающий кинотеатр. Где он тогда располагался точно неизвестно, но видимо недалеко от тогдашнего центра в районе нынешнего пр. К. Маркса. Здесь также не обходилось без нареканий. «Есть в Алчевске кинотеатр. Картины там показывают разные – хорошие и плохие. Ходят туда публика разная. Но зато порядки в этом кино постоянные. Главное – холод. Холод в фойе, холод в зале. Сидишь в этом фойе, дожидаешься сеанса и медленно замерзаешь. Но этого мало. Посидишь этак полчаса, час и вдруг тебе объявляют: «Сеанса не будет ввиду малого количества публики». И в заключение удовольствие: стой в очереди у кассы за получением денег обратно. И так постоянно». Билеты в кино стоили от 30 до 40 копеек, что для рабочих составляло половину дневного заработка, и, по сути, хождение в кино было роскошью доступной не многим.
А вот как празднуется 1-го Мая 1925 года в Алчевске: «Заводскими гудками начался в Алчевске праздник первого мая. Со всех сторон, по всем переулкам колоний потекли рабочие группы на футбольное поле, за город (футбольное поле находилось на месте Сквера Пионеров - прим. авт.). Вечером все снова сошлись на митинг в театр, потом спектакль. До ночи празднично волновался Алчевск. Год за годом все крепнет рабочее-крестьянская страна, год за годом все большие массы принимают участие в ее праздниках, все торжественнее проходят они».
Наряду с общественным досугом, алчевцы предавались привычным для себя «грехам». В частности играют в карты на деньги. Игра разрастается до такой степени, что шахтком принимает отдельное постановление о ведении жестокой борьбы с карточной игрой. Некий рабочий шахты Ярлыков в день аванса «заманивает к себе шахтеров и обыгрывает их до нитки». Здесь важно понимать, что шахты рудоуправления им. «Парижской коммуны» (сейчас Перевальск - прим. авт.) подаются в газетах как «Алчевск».
«Член правления кредитного товарищества и одновременно секретарь КНС (коллектива незаможных селян - прим. авт.) села Васильевка Коваленко, часто сходится с гражданами Крамаренко и Нестеренко и напиваются с ними самогону. Компания, напившись, выходит на улицу, начинает безобразить, стрелять из ружей, пугать жителей. Недавно ночью даже произошло столкновение между кампанией Коваленко и сторожами сельсовета».
Вообще, самогоноварение - распространенная проблема. Отмечается, что над Васильевкой стоит «самогонный дух». Не удивительно, что на таком фоне характерна апатичность селян Васильевки и Должика к разного рода собраниям. «Недавно в селе Васильевка должно было состояться собрание граждан для обсуждения вопросов о работе селькооператива. 3 дня подряд созывали собрание, а оно все же не состоялось. На собрание никто почти не явился. И вообще, васильевцы очень мало интересуются кооперативными делами. На кооперативные собрания является всегда не больше 20-30 человек, а дворов в селе 300».
Но все же для 1924 - начала 1925 года основной проблемой алчевцев являлась безработица. На июнь 1924-го в Алчевске состояло на бирже труда до 1000 безработных. И даже если предположить, что, скорее всего, эта цифра касалась всего Алчевского района, все же это очень большой процент к трудоспособному населению.
Власть как-то пыталась решать эту проблему. Так, к примеру, в Алчевске летом 1924 года был организован коллектив безработных – сапожников из 40 человек и открыты сапожные мастерские. Однако уже к октябрю пресса сообщала о нехватке работы для них и сокращении коллектива до 16 человек.
Еще работала церковь на Васильевке, и даже воспринималась властью, как пусть и пережиток прошлого, но неотъемлемая часть жизни граждан. «10 ноября в селе Васильевка в церковь во время службы ворвался умалишенный гр-н Ярмоленко с ломом в руках и стал разбивать последним иконы и украшения. С большим трудом его удалось схватить и вывести из церкви. Причинены крупные повреждения церкви. Ярмоленко отправлен в дом умалишенных» (через 11 лет примерно то же самое в этой церкви будут делать уже вполне «законно» представители советской власти – прим. авт.).
Новые веяния в общественной жизни переплетались с традициями прошлого. Вот пример: «Организовали в деревне Васильевке Алчевского района комсомольцы долгожданный клуб. Из бюро своей ячейки выделили т. Полякова завклубом. Паренек он деятельный на все руки мастер. Пойдет теперь работа! Решили комсомольцы… И работа пошла: В воскресенье 15-го февраля, собралась молодежь в клуб… - Я на минуточку выйду по одному делу: - таинственно сообщил Поляков некоторым. Забрал с собой комсомольцев Плугатаренко, Герасименко двух Нестеренковых и улетучился с ними. В этот день клуб закрыли, не дождавшись завклуба. А на следующий день деревенские кумушки сообщали друг другу с радостью: - И, милая моя, брехня одна что в Бога комсомольцы не верют! Сама вчера видела в церкви на свадьбе ихнего старшего по клубу, Полякова! Держит над женихом венец с благолепием и важностью. А на вечеринке до чего веселы были эти комсомольцы. Пьют и поют совсем по христиански. Даже умилительно».
Проявляла новая власть какие-то элементы заботы об отдыхе трудящихся и членов их семей. Так в августе 1924 года сообщалось, что при деревне Селезневке Алчевского района устроен летний лагерь юных ленинцев. Лагерь находится в хорошем фруктовом саду (практически достоверно этот лагерь находился в усадьбе Мсциховского – прим. авт.). В лагере отдохнули 215 мальчиков и девочек – детей рабочих и шахтеров. Профсоюз ДЮМГЗ отправлял рабочих в Дом отдыха в Веселую Гору. Рабочие отмечали хорошее питание и хороший отдых.