Первоцветы души.

Странная женщина стояла около иконы святой блаженной Ксении Петербургской. Шлепанцы на ногах в апреле даже для Крыма - слишком рано. Кое-как повязанный платок. Узенькие джинсы виднелись из-под общественной юбки, что мы выдаем неподготовленным посетителям нашего храма. Одна штанина была задрана до середины голени. Впечатление было такое, что женщина наплевала на свой вид, вообще на всю жизнь. Отчаяние читалось в ее лице.
Я подошел к ней, поздоровался, сказал несколько слов о великой святой блаженной Ксении. Женщина отвечала невпопад, взгляд был блуждающий, словно у человека, находящегося под воздействием психотропных лекарств. В тот день я был начисто лишен дипломатичности и спросил в лоб:
- У психиатра наблюдаетесь?
- Я? Нет. Пока нет. Коньяк, потом валерианы восемь таблеток и потом половинка феназепама. На ногах не стою.
- Может надо было завтра прийти? - удивляюсь я.
- Нет. Завтра я себя совсем не соберу. Мне бы поговорить с вами.
- Хорошо. До службы еще пятнадцать минут, - я посадил шатающуюся женщину на лавочку, а сам сел рядом.
Великопостные службы по будням проводились без электрического освещения. День был мрачный, и я плохо улавливал черты женщины. Возраст ее мне не удалось определить.
- Антонина, - представилась она. - Моя дочь хочет покончить жизнь самоубийством. Ей всего тринадцать.
Я похолодел. Очень трудная, болезненная тема для современного мира. Подростки плохо держат эмоциональную нагрузку, да и физическую тоже. В семьях, далеких от веры, накапливается много неразрешенных конфликтов. У людей церковных есть исповедь и причастие. И страницы их жизни перелистываются практически набело, оставляя мало следов от предыдущих душевных бурь.
Как можно жить без личных и семейных драм? Поссорились, попросили друг у друга прощение, поисповедовались, причастились, и жизнь побежала дальше - легко, светло, без противного послевкусия, без ожидания боли, без уныния и обид. А если нет возможности «скидывать» негативный эмоциональный багаж отношений, живется намного тяжелей.
- Как именно вы узнали про самоубийство? - спросил я.
- Я прочла ее дневник.
- Что вы сделали? - напрягся я.
- Дневник ее… прочла… А что? - Антонина внезапно будто очнулась от сна.
- Очень болезненно для подростка. Ни в коем случае не показывайте, что вы это сделали. Как зовут девочку?
- Саша, Александра.
- Красивая?
- Пока нет. Я тоже сначала гладким утенком была. Вроде бы понимает. Умная. Много читает. Есть друзья. Некоторые на пару лет постарше. Нельзя сказать, что одиноко ей или скучно. Круг общения нормальный. Интеллектуальный, можно сказать. Благополучные семьи. Но в таких семьях тоже всякое бывает. И никто не знает своего ребенка до конца.
- Так, сейчас служба начинается. После службы поговорим.
Антонина просидела всю службу, поднимаясь на поклоны. После отпуста я сразу пошел к ней.
- Чтобы найти дневник, вы рылись в ее вещах?
- Нет… Лежал у нее на полке…
- Вероятно, хотела, чтобы вы прочитали.
- Да, не могла она просто так положить. Она хотела меня попугать? Я не понимаю.
- Саша чистоплотная? Разбрасывает вещи?
- Нет. С раннего возраста приучали.
Я уже не помню, что именно мы далее обсуждали, и вдруг догадка мелькнула в моей голове.
- А что на обложке написано? «Дневник Александры»?
- Нет, написано: «Мое разочарование». Это, типа, во всей жизни разочарована. Я не все, но кусочки сфотографировала. Смотрите!
Я взял телефон Антонины. Вот несколько фраз оттуда:
«У Кирилла было запоминающееся лицо: высокие скулы, чуть раскосые глаза и пушистые черные ресницы, будто дал Боженька эти ресницы молодой красотке, а та по беспечности обронила».
«- Скажи, первая любовь - это всегда слёзы и разочарование? Зачем она тогда нужна, эта любовь? Пусть было бы простое влечение, а любовь пусть приходит лет после тридцати, когда ветер из головы выветривается?
- Нет, это первый опыт человеческого сердца поставить кого-то выше себя. Любить надо рано. Иначе сердце коростой покроется».
«Я стою на крыше высотки. Тут очень холодно, а я в спортивном костюме гадкого горчичного цвета. Я представила себя падающей вниз, и зябко повела плечами. Нет, для последней минуты нужно красивое платье с шубкой и алкоголь. Побольше алкоголя. Я буду падать и не слышать, как во мне закричат дети, которых я никогда не рожу».
- У кого из ее подруг есть спортивный костюм горчичного цвета?
Антонина удивлена:
- Я сейчас вспомню. Я профессионально одеждой занимаюсь. Обращаю внимание на такие вещи. Сейчас… У Майи! Ей уже шестнадцать. Музыкант, виолончелистка. Саша ходит на концерты с ее участием. Еще они бегают вместе. Хорошая девочка. А что?
- Поздравляю вас. У вас дома живет начинающий писатель, причем со вкусом, со своим стилем. Взрослый писатель. Роман «Мое разочарование», написанный от имени Майи. Для тринадцати лет написано очень здорово… Я тоже немного прозаик, православный. Я, правда, поклонник малых форм - рассказы, эссе, притчи. Она молодец, безусловно. Ей бы к литературному дару хорошо бы иметь православную основу.
Антонина начинает плакать, но слёзы высушены лекарствами. Она хмурится и говорит:
- Можно я с дочерью приду? Пожалуйста, поговорите с ней.
- Конечно. А еще надо подумать, как помочь Майе. Вот у кого беда. Девочка вполне может оказаться беременной.
- Конечно. Обязательно приходите. А лучше сразу на исповедь и причастие.
Я отпустил Антонину, которая еле стояла на дрожащих ногах.
Они пришли через неделю, Антонина и Александра. Я приласкал и вдохновил девочку Словом. Она стала посещать наш храм, пока не уехала с родителями в другой город.
Через несколько месяцев ее роман закончился на оптимистической ноте. Теперь он назывался: «Первоцветы». Я - один из первых его читателей.
Главная героиня после всех жизненных испытаний родила маленькую хорошенькую девочку. В этот день расцвели первоцветы, и мороз уже не сломит ни цветы, ни молодую мамочку. Первоцветы - цветы надежды.
Вот такая история. Слава Богу за все!
Священник Игорь Сильченков