Легендарный джазовый пианист-виртуоз Арт Тэйтум (Arthur "Art" Tatum) родился 13 октября 1909 года в городе Толидо штата Огайо.

Тэйтум родился слепым (врожденная катаракта), перенес серию операций и восстановил зрение одного глаза – мог различить контуры предметов.
Его родители были музыкантами, но скорее любителями, чем профессионалами. Они вручили ему скрипку в его тринадцать лет, но дело не пошло, и он стал учиться игре на фортепиано. Его дебют состоялся ещё в юношеском возрасте, когда он начал работать ведущим пианистом на местной радиостанции. Американский критик Барри Уланов в своей книге «История джаза в Америке» писал, что Тэйтум «начал завоёвывать репутацию, когда его выдающаяся 15-минутная программа была подхвачена радиосетью «Blue Nertwork» и транслировалась по всей стране кампанией NBC». Арт уже тогда "менял гармонию исполняемых пьес, часто переходил из одной тональности в другую, вставляя проходящие аккорды» (Джеймс Линкольн Колиер. «Становление джаза»). Вскоре у Арта уже была своя программа, а в возрасте 19 лет он стал играть в клубе «Bellmens». Слухи о невероятной игре Тэйтума достигали и именитых джазовых музыкантов – Дюк Эллингтон, Луи Армстронг, Джо Тернер и Флетчер Хендерсон во время своих гастролей делали остановку, чтобы заглянуть в клуб и услышать молодое дарование.
В 1932 году Тэйтум приехал в Нью-Йорк, как аккомпаниатор Аделаиды Холл, привлекая всеобщее внимание своей уникальной манерой игры. А в 1933 году на фирме «Брансвик» были записаны его первые пластинки. Эти записи оказали значительное влияние на музыкантов, многие из которых теперь пытались послушать Арта «вживую». Для этого нужно было попасть в клуб «Оникс», который был штаб-квартирой Тэйтума. Пит Уелдинг, писавший аннотации о пианисте для «Capitol», восклицает: «Не помню, кто именно – Стоковский или Тосканини – опоздал на час на свой собственный нью-йоркский концерт: он слушал Тэйтума в клубе на 52-й стрит…»
Затем Тэйтум почти 2 года провёл в Чикаго, руководя комбо, и после этого стал выступать исключительно сольно, что явилось для него наилучшим способом самовыражения, поскольку, по мнению его ученика, пианиста Билли Тейлора, пианист «представлял собой целый оркестр, заключённый в нём самом», и предпочитал играть такие сложные импровизации, что даже ритм-группа, позднее игравшая с Артом, часто с трудом могла за ним поспевать.
Так до 1943 года он и играл в одиночку – в основном, в Нью-Йорке. Его репутация в мире джаза установилась, коллеги его окончательно признали, а для большинства пианистов он стал кумиром. Так, например, выдающийся джазовый пианист Фэтс Уоллер, увидев среди слушателей на своём концерте Тэйтума, перестал играть и сказал: «Я, правда, тоже играю на фортепиано, но сегодня среди нас присутствует Бог фортепиано!». Джазовый пианист и преподаватель Кенни Баррон говорил, что «собрал все записи Тэйтума, но никогда их не слушает… потому что если послушает, то просто сдастся и бросит заниматься музыкой». Когда Оскар Питерсон был ещё совсем юным, отец дал послушать ему запись композиции «Tiger Rag» в исполнении Тэйтума. Поняв, наконец, что весь поток звуков на записи исполняется всего лишь одним человеком, Питерсон был настолько ошеломлён, что не притрагивался к фортепиано в течение нескольких недель. МаКой Тайнер говорил: «Тэйтум был самым большим пианистом из всех, когда либо живших. Все современные пианисты, включая Бада Пауэлла, черпали вдохновение в его игре. Я думаю, он был настоящим гением». Великий русский композитор и пианист Сергей Рахманинов однажды попытался сыграть одну из пьес Тэйтума, но, не доиграв до конца, отодвинулся от рояля и сказал, что Тэйтум сыграет лучше. Стоит добавить и Каунта Бейси: «Сколько на свете было чудес? Говорят, что семь. Значит, Тэйтум был восьмым…»
В 1943 году Арт образовал трио со Слэмом Стюартом (бас) и Тайни Гримсом (гитара). С ними он записывался на протяжении почти двух лет, но оставил формат трио в 1945 году и вернулся к сольной работе. В конце 40-х годов его популярность стала снижаться, главным образом потому, что на первый план выходит бибоп. Но в начале 50-х годов он снова появился на джазовом небосклоне. Между декабрем 1953 и январем 1955 года по заказу Нормана Гранца Тэйтум записал свыше ста сольных номеров, которые вышли затем на одиннадцати долгоиграющих пластинках «Гений Арта Тэйтума». Затем пианист переезжает в Лос-Анджелес, играет и записывается на пластинки соло и с выдающимися музыкантами.
В октябре 1956 года Тэйтум выглядел очень усталым и нездоровым – настолько, что не смог продолжить вторую половину гастролей. Он вернулся домой, для того чтобы «отдохнуть немножко», как сказал он своему гитаристу. Но 4 ноября Тэйтум был помещён в госпиталь, где через 6 дней скончался от осложнений уремии в результате почечной недостаточности.
Лен Лайонс в своей книге “Великие пианисты джаза” так объяснял технику игры Арта Тэйтума: «Базой его игры были гармонические приемы Эрла Хайнса, ведущая левая рука Фэтса Уоллера и текучие легато мелодий, а также подвижные децимы, которые он распознал в игре молодого Тедди Уилсона. Несомненная разница между Тэйтумом и пианистами эпохи – это тот факт, что он играл всё в два раза быстрее современников, с невероятной виртуозностью, мощным свингом и бесконечной разнообразностью. Его влияние на пианистов джаза было гигантским и даже опустошающим». Его левая рука бегала по клавишам, как краб, выдавая от четырех до шести новых тактов – и это между двумя базовыми. Правая же рука плела паутину меж собою связанных нитей всех 32 нот. Он был способен держать подобную пианистическую многоречивость в течение восьми и более тактов, никогда не сбиваясь с ритма.
За Тэйтумом волочится длинный хвост анекдотов. Почти все они связаны с его слепотой и феноменальным слухом. Он мог точно сказать сумму мелочи, брошенную на оцинкованную стойку бара. Он однажды отобрал у шофера руль и проехал целый квартал вслепую: на его счастье, ему не попалась ни одна встречная машина. Он прятал на кухне клуба бутылку виски и отыскивал ее наощупь за несколько секунд. Он даже играл в бильярд и в карты с друзьями, но для этого за его креслом ставили софит. Тэйтум всегда играл последним в клубе, пропуская вперед пианистов. Он знал, что никто после него не решится играть...
Ландыш Рифовна